Попутный ветер

Правильно, зачем? На территорию компании никто не сунется – себе дороже – шибанёт разрядом подключённых молний – мало не покажется.

А по дорогам никто не ходит. Никто. Не. Ходит.

Только изредка.

Юные решительные девушки.

Юноша, отправив ветрограмму – вынужден покинуть станцию, срочно пришлите замену – покидал на скорую руку вещи в дорожный мешок, положил на дно сто накопленных сигментов и, не в силах спокойно сидеть, вышел на улицу. Встал спиной к ограде. Тоскливо оглядел своё хозяйство. Как все сложится? Вернётся ли? Он вложил много сил и души в огород, запущенный предыдущим проводником. Тот выращивал одну выпьянку, и дегустировал её так, что не мог даже запустить ветропарат, за это и потерял место. А Олафу полюбилось возиться на земле.

Но что бесполезно стоять и жалеть? Как сможет он жить спокойно, зная, что Летте Валенса грозит опасность? Как сможет принимать клиентов, ремонтировать дом, трудиться на огороде?

Весь мир провоняет гнилью, если сейчас же он не двинется в путь.

Ветродуй подал сигнал прибытия.

– Мне сказали, тут непыльная работёнка, – присланный компанией сменщик вальяжно спустился с мостков и принялся оглядываться по сторонам.

– Когда как, – отозвался Олаф. Развязность сменщика сразу пришлась ему не по душе, от него несло жаждой лёгкой жизни и презрением к работе. – Через три дня придёт ответ из центральной конторы по делу Летты Валенса. Там будет исправленная карта и некоторая сумма денег. Не советую её тратить, это деньги клиента, расплачиваться потом придётся из своего кармана.

– Надолго отлучаешься? – услышав про деньги, сменщик сначала воспрянул духом, а потом потерял интерес, когда понял, что ему с них не перепадёт.

– Пока не знаю, – уклончиво ответил юноша.

– Имей ввиду, вечно я в этой дыре торчать не буду! – явившийся сплюнул под ноги.

– Запомню, – Олаф с неприязнью отметил, что молодчик пнул подбежавшего знакомиться удобряйку – тот даже обиженно взвизгнул. – Зря ты так, хорошие зверушки, знают своё дело

– Терпеть не могу этих огородников!

– Привыкай. Пригодится.

Перепрыгнул лужу, вышел за изгородь и повернул направо.

– Пропадёшь, – донеслось Олафу вслед, – искать никто не будет!

– Знаю, – процедил тихо сквозь зубы.

Уж ему ли не знать. Это было первое место, где Олаф задержался так надолго. Именно потому, что никого не интересовало: кто он, откуда пришёл и насколько планирует задержаться. Никто тебя не знает, и знать не хочет. Ты только винтик огромной системы – компании ветряных перевозок. Платят немного, но исправно, и раз в сезон привозят продукты и одежду в счёт заработка. Жить можно. Если без претензий. Парень размышлял и шагал вперёд по подсыхающей дороге.

Солнце светило ярко и жарко. Воздух вокруг пах безлюдьем и разнотравьем. Влажные испарения поднимались едва заметной рябью. Вокруг – ни души. Зверье и то попряталось в тени.

Может, компания ошиблась насчёт повышенного уровня опасности? И белобородый волновался напрасно? Кому придёт в голову разбойничать в тех местах, где и людей-то почти не встретишь? А что пропадают… Так опасностей в дороге немало. Особенно, если идёшь пешком.

Вот горы, например, опасны и сами по себе, без недоброго люда. Обвалы, камнепады и сели – отправляют к Мракнесущему легкомысленного путника, словно несмышлёную букашку, за несколько мгновений.

И солнце, когда его много – тоже может оказаться не лучшим спутником. Свалишься под какой-нибудь куст или в овраг от перегрева – и пиши пропало.

Или дождь. Не обычный, мирно шлёпающий по лужам. А ливневый. Тоже вполне себе опасность.

Даже ночь. Когда звери выходят на охоту за пропитанием, а твой страх – на тебя…

Олаф надеялся догнать девушку ещё до сумерек, однако стемнело раньше, чем он ожидал. С юго-запада подул сильный ветер. Он раскатисто бил хлыстом и собирал в стадо блуждающие по небу тучи. То тут, то там полыхали разряды молний.

Юноша забеспокоился. Дорога впереди, насколько хватало взгляда, была пуста, но потянув носом воздух, он почувствовал, что Летта Валенса где-то недалеко. И в её запахе проступали нотки страха, назойливые, въедливые, отдающие плесенью. И с каждым шагом они становились все гуще.

Девушка боялась надвигающейся грозы? Или увидела опасность? Олаф прибавил шагу, уже почти бежал, страшась опоздать, зная, что потом не сможет себя простить, если случится страшное. Дыхание юноши сбивалось, хотелось дышать ртом, но тогда легко потерять след. Легкие разрывались. Сердце стучало молотом. На горячую кожу уколами сыпались капли дождя. Подобно натасканной гончей, Олаф готов был мчаться без передышки, пока Летта Валенса не остановит его своим печально-растерянным взглядом.

Когда он, наконец, заметил впереди фигуру девушки, ему стало легко и спокойно. Путешественница оказалась жива и здорова. Может быть немного испугана приближающейся грозой. Но это уже мелочи.

– Госпожа Летта Валенса! – крикнул юноша из последних сил.

Она остановилась и оглянулась. До него долетел яблочный аромат удивления и радости.

– Вы же говорили, что не можете оставить свою станцию? – спросила Летта, когда юноша уже поравнялся с ней, с легкой осторожной улыбкой.

Задыхаясь после бега, Олаф проговорил:

– Компания ветряных перевозок компенсировала ошибку картографа. Я поспешил за вами, чтобы, – он порылся в своем мешке и вытащил собственные немного помявшиеся сигменты, – отдать деньги. Они вам ещё пригодятся.

– А как же несколько дней, о которых вы вели речь? – было видно, что девушка удивилась сумме, убирая купюры за подкладку плаща.

– Ветер был попутным, – ответил Олаф, пожимая плечами. – Повезло.

– Я даже не знаю, как вас отблагодарить! – Летта Валенса неожиданно приподнялась на цыпочки и с детской непосредственностью чмокнула юношу в щеку.

Он опешил. Да, и сама путешественница запоздало смутилась своего поступка. Отвернулась в сторону, поправляя на голове огромный капюшон.

– С детства жутко боюсь гроз, – пробормотала едва слышно.

– В этих местах они не редки, – парень забрал ручную кладь девушки. – Провожу вас немного.

Летта не стала расспрашивать, почему еще утром он не мог ее проводить, а сейчас вдруг захотел. Ее доверие облекло Олафа, словно защитный покров. Полузабытое ощущение, ветхий аромат раннего детства. Тёплый, надёжный, словно прогретый солнцем.

Странная барышня. Хочется оберегать ее, хотя она ни о чем не просила и ничего не делала специально. Напасть какая-то! Юноша пытливо глянул в девичьи глаза. Летта сдержанно ответила на его взгляд, а потом надвинула капюшон на лоб ещё ниже.

Олаф взял ее за руку и повёл, словно маленькую девочку.

Может, виной тому была усталость, но девушка шла, то и дело спотыкаясь о булыжники, которых из-за близости горной гряды становилось все больше. Даже не верилось, что она преодолела довольно долгий путь самостоятельно, ни на кого не полагаясь. А может быть бравада просто уступила место уверенности, что рядом тот, кто поможет и подскажет, на кого можно положиться во всем.

Темнота надвигалась. Гром гремел всё ближе и ближе. Ветер пригибал травы и редкие кустарники, росшие вдоль дороги, почти до земли, а порой скидывал с возвышенностей камни и мелкие булыжники. Дождевые капли становились чаще и крупнее. Юноша чувствовал, что волосы уже потяжелели, напитались влагой, и непослушные пряди прилипают ко лбу.

– Может, остановимся на ночлег? – предложил он. – По темноте опасно передвигаться. Тут неподалеку в скале камнежорки выгрызли пещеру. В ней можно развести огонь, перекусить и дождаться рассвета.

– Как скажете, – ее рука опиралась всё ощутимее.

Путешественница устала, хотя ни единым словом не обмолвилась об этом. Ее усталость пахла травой в конце сезона, прелой, вызревшей и пряной. Юноше нравился этот запах. А еще больше характер Летты Валенса. Окажись на ее месте любая из его прежних знакомых, ни одна бы не упустила случая поныть и пожаловаться на жизнь.

Олаф уверенно свернул с дороги.