Аспирра: таланты Мудреца

Шагая по оледенелым тропам, Гунн внимательно разглядывал спину мальчика, что опережал его на несколько шагов. Взрослые и дети – загадка друг для друга. Ему было всего двенадцать лет, но уже в этом возрасте мальчишка сумел проявить свои врожденные лидерские качества, обладая при этом чрезвычайно сложным характером. Он был упрям, не в меру жесток, а также владел скрытой силой, что другим была неведома. Всего за несколько месяцев совместного путешествия с Гунном мальчик объединил вокруг себя многих людей. Все они – разбойники, бандиты с дороги, нищий сброд; люди, которым некуда податься. И они пошли за ним, потому что чувствовали в мальчишке ту самую силу, способную защитить их от всех бед и невзгод. Все видели в нем предводителя.

Но Гунн видел больше, чем они все: этот ребенок с самой первой встречи напоминал ему дикое, неуправляемое пламя, которое может сжечь все вокруг себя; костер, который разожгли и забыли. С каждым днем душа мальчика все больше погружалась во тьму: он был озлоблен и вспыльчив, кровожаден; думал, что со всех сторон окружен врагами. Мечтал о войне, о разрушениях. И потому Гунн считал своим долгом наставить его на истинный путь, показать, на что способны силы света, и не дать вырваться в мир тому чудовищу, что изо дня в день крепчало внутри юнца.

В какой-то степени Гунн ощущал себя духовным наставником этого мальчишки; чувствовал, что несет за него ответственность. Ведь он был первым, кто встретил его на задворках Стармора. Первым, кто взялся за оружие, чтобы заступиться за него. И мальчик, может, и нехотя, но прислушивался к его словам.

– Постой, Кормарк. – Гунн вдруг замер посреди тропы, улыбнувшись уголками губ. – Давай посмотрим, чему ты научился.

Мальчишка обернулся и стянул с головы капюшон дорожного плаща, подбитого мехом. Его красная кожа казалась темно-бордовой на фоне белых снегов – крайне неприятное зрелище для неподготовленного человека. Взрослые мужчины, лишь завидев его, робели от страха, а женщины порою даже падали в обморок. Кормарк, вопреки всем своим стараниям, не был похож на обычного человека: у него не было волос, не было бровей и ушей, а нос напоминал обожженный хрящ. Все его лицо и череп покрывали рубцы и ожоги белых, красных и болезненно-розовых оттенков. Только ярко-синие глаза, как вода у далеких берегов Ерруна, выделялись на фоне обожженной кожи.

– Ты заметил что-то интересное? – спросил Кормарк с явным недовольством. Он всегда хмурился, не улыбался. Не любил, когда его отвлекают по пустякам.

Гунн молча кивнул и стал наблюдать, сложив на груди руки.

Мальчик медленного огляделся, изучая унылые пейзажи замерзшего старморского леса. Мертвый край. Все черное и серое. Черные камни, торчащие из-под снега, серое небо и черные кустарники, черные стволы деревьев с черными ветвями, нависшими над головами путников, как руки страшного чудища. И тут…

– Следы, – сухо вымолвил Кормарк, присев на корточки. – Совсем свежие.

– Сколько человек?

– Один. – Мальчик призадумался. – Это мужчина.

– Как думаешь, трупы неподалеку – это его рук дело? – У Гунна не было сил прятать улыбку за угрюмой миной, ведь его подопечный делал успехи. Всего пару месяцев назад Кормарк бы и внимания на следы не обратил. И уж тем более не смог бы выследить по ним человека.

– Я проверю, – прошипел мальчишка и устремился вперед, изучая следы и поломанные ветки кустарников.

Далеко идти не пришлось: незнакомец сидел возле здорового валуна, спрятавшись от ветра. На голову и плечи была накинута потрепанная волчья шкура, топор лежал возле его ног, а рядом подрагивал догорающий костер. Судя по всему, мужчина дремал, приобняв себя за плечи.

– Он ранен, – тихо прошептал Кормарк, глядя на чужака издалека. – Я видел кровь на снегу и ветках.

Наставник утвердительно кивнул, заметив на одежде незнакомца кровавое пятно.

– Наверное, нужно ему помочь?

– Не нужно, я убью его.

– Постой, Кормарк. – Гунн положил ему руку на плечо, чтобы мальчик не совершил того, о чем потом будет жалеть. – Зачем же так поспешно? А вдруг он станет нам другом?

– Нет, – прошипел он. – Мне такие друзья не нужны. Чужак мне не нравится.

– Ты ведь не знаешь, кто он. Еще не разговаривал с ним, в глаза не смотрел. Как можно решать так поспешно?

– А он мне сразу не понравился. Ты посмотри на него! Он тощий, страшный и дикий!

– Как и мы. – Гунн пожал плечами. Затем серьезно произнес, глядя в синие бездонные глаза мальчишки: – Кормарк, я знаю, как ты не любишь новых людей, но пойми одну простую вещь: далеко не все они хотят причинить тебе зло. Не стоит бояться каждого встречного. Многие старморцы даже не догадываются о твоем существовании. Ты должен научиться давать людям шанс, Кормарк. Одного-единственного будет вполне достаточно. Нужно уметь располагать к себе людей не силой и угрозами, а добрым словом и поступками.

Мальчик скривил лицо, будто съел что-то очень кислое, но ничего не ответил.

– Пойдем поздороваемся, – наконец кивнул Гунн, радуясь в душе, что Кормарк не стал с ним спорить. – В конце концов, он на нашей земле.

– Моя земля простирается на юг до самого горизонта, – злобно проговорил мальчик за спиной Гунна, но тот сделал вид, что ничего не слышал.

Под ногами трещал лед, ломались ветки. Мужчина старался создать как можно больше шума, чтобы привлечь внимание чужака. Гунн, как никто другой, знал, на что способны люди, живущие «на дороге», застигнутые врасплох. Они спят урывками, подолгу нигде не задерживаются. Всегда настороже. Всегда готовы к драке, потому что живут в постоянном страхе. Боятся лесных хищников: волков, кабанов и медведей. Но больше всего боятся людей.

– Еще шаг, и ты будешь мертв до того, как коснешься земли, – пробурчал незнакомец, не поднимая головы, когда Гунн приблизился к костру. Все-таки шум шагов его разбудил. А может, тот и вовсе не спал и только делал вид, чтобы незваный гость подошел на расстояние удара.

– Зачем же так грубо? Я всего лишь странник. – Гунн говорил с акцентом своей родины: он произносил лишь часть слова, чтобы догадливый собеседник сам додумывал окончания.

Услышав заморский акцент, чужак резко дернул подбородком и уставился на Гунна с неприкрытым удивлением из-под копны грязных темных волос.

– А ты еще кто? – В его голосе проскользнули явные нотки испуга.

– Что? Никогда не видел отступников с островов? – Гунн заулыбался.

Родом он был с далеких земель Ерруна и потому внешне разительно отличался от бледнолицых старморцев. Кожа его была смуглой, почти красной, а глаза и волосы – черные как смоль. В профиль же он походил на грифа из-за длинного горбатого носа, приплюснутого лба и необычайно широких скул.

– Признаться, впервые, – напряженно вымолвил чужак, не сводя глаз с ерруанца. – Разве что слышал про вас. И слышал о том, что ваши короли вместо корон носят шапки из перьев и разукрашивают татуировками лица.

– Ты почти прав. Почти. – Гунн растянулся в самой из своих искренних улыбок. Затем присел возле незнакомца на корточки: – Как зовут тебя?

– Лука, – нехотя произнес мужчина. Его взгляд метался. Он глядел на деревья за спиной Гунна так, словно ожидал, что оттуда появится еще с десяток человек.

– А я – Гунн. – Он было протянул руку, чтобы скрепить знакомство рукопожатием, как это делают северяне, но Лука даже не шелохнулся. – Что ж… – Ерруанец разочарованно вздохнул. – И что же ты здесь делаешь, Лука, в этой глуши?

– Пытаюсь сделать так, чтобы все оставили меня в покое, – огрызнулся тот.

– Прячешься, значит, – смекнул Гунн. Судя по отросшей, неухоженной бороде, северянин скитался по этим заснеженным лесам уже долгие месяцы. – А мы тут лагерь неподалеку разбили. Пошли с приятелем округу осмотреть, а в итоге нашли трупы, следы и тебя.

В одном Кормарк был прав: парень был диким. Казалось, что он вот-вот схватится за топор. В светлых глазах Луки читалось явное желание проломить кому-нибудь голову. В данном случае – Гунну, чье дружелюбие ему явно пришлось не по вкусу.

Ерруанец, так и не дождавшись ответа, выпрямился в полный рост:

– Раз тебя уже нашли, Лука, то, может быть, заглянешь к нам на огонек? И недругов своих запутаешь, со следа собьешь, и рану твою мы перевяжем. – После этой фразы у Луки нервно дернулось веко. – Кочевники, знаешь ли, всегда рады помочь тем, кто попал в беду. В этих диких местах надо держаться вместе. Правда, Кормарк?

Мальчик подошел к ним почти бесшумно и теперь стоял подле каменной глыбы, прислонившись к ней плечом. Он, как всегда, глядел на все с недовольством, спрятав голову под глубоким капюшоном.

– Захочешь – приходи.

Чтобы произнести эти слова, Кормарку, вероятно, пришлось приложить немало усилий. Где-то в глубине души он наверняка надеялся, что чужак не примет столь неожиданного приглашения, однако стоило им с Гунном отойти от валуна, как тот, прихрамывая на правую ногу, поковылял за ними следом, прижимая рану на груди.

– Ужасно. Парень совсем без сил, – прошептал ерруанец.

– Слабак, – тихо хмыкнул Кормарк. – Нужно было оставить его умирать. А теперь придется с ним возиться.

– Первое впечатление всегда обманчиво, – напомнил Гунн. – Даже ты мне когда-то напоминал беспомощного птенца, выпавшего из гнезда.

Ответом послужило грозное молчание и озлобленный взгляд из-под капюшона. Ерруанец рассмеялся и похлопал Кормарка по спине. Его забавляло напоминать мальчику о слабостях прошлого. Хотя бы для того, чтобы тот не мнил себя лучше всех остальных.

Путь до лагеря был недолгим, но когда впереди за деревьями замелькали огни костра, над головами начало смеркаться. От принесенного ветром запаха жареного мяса у Гунна голодно заурчало в животе.