GLASHA. История скайп-школы

Члены общины растерялись: такой ситуации с ними никогда еще не случалось, и они попросту не знали, что делать. Инструкций от куратора, как и связи с ним, на этот случай тоже не было. Пришлось брать командование на себя. «Скорую вызовите!» – выдавила я.

То ли я вжилась в роль, то ли сработало самовнушение, но у меня резко подскочила температура, а на лбу выступила испарина.

Мунисты все еще сомневались. Однако мое бледное лицо, тяжелое дыхание и страдальческие глаза, видимо, их все-таки убедили. Они набрали заветное «03».

Приехавший врач скорой, немолодая замученная тетка, похоже, много повидавшая в жизни, бегло меня осмотрела и припечатала: «Немедленно в больницу!»

Меня перенесли в медицинскую машину, пропахшую лекарствами, чужой болью и бензином. Но для меня это был лимузин экстра-класса, и не было постели мягче, чем его казенная тележка…

Из общины никто со мной не поехал. Побоялись выйти из дома без разрешения. И – вот уж не думала, что это скажу, – слава Муну!

В больнице, конечно, выяснилось, что никакого аппендицита у меня нет. Меня отпустили на все четыре стороны, и я выбрала из них южную, волгоградскую. Надо же было наконец-то восстановить утраченный паспорт.

На мое счастье, безопасность пассажиров была у нас еще чем-то абстрактным, и билет на автобус до родного города мне продали, не спросив документов.

Так спустя три года после отъезда я вернулась домой.

Отчий дом

Я любила родной город. Часто снились мне его милые площади и улочки. Почему же он так безжалостно выплюнул и позабыл меня? За все время, пока я шла по привычным местам, мне не встретился ни один, даже самый шапочный знакомый. То ли сверстников так помотала жизнь, что они неузнаваемо изменились (а те, кто был младше, просто выросли), то ли я попала в другую реальность.

Второе предположение казалось более правильным, иначе чем же еще объяснить то, что здания так безнадежно и непоправимо обветшали, деревья засохли, а люди, бредущие мне навстречу, превратились в оборванцев?

Я с волнением поднялась в квартиру, в которой родилась когда-то.

А нет, все в порядке, реальность та же.

Дверь, как и всегда, была распахнута, из глубины комнат доносились пьяные голоса. Жизнь всегда богаче вымысла, поэтому мне даже не придется ничего придумывать, чтобы вы представили себе эту картину. Отец в заношенной майке и рваных трусах стоял на четвереньках перед тазиком с блевотиной.

«Я вижу три черных дерева», – отчетливо произнес он, глядя прямо на меня.

Я вздохнула, развернулась и привычным путем пошла к подружке Светке.

Когда-то именно ее семья стала моей гаванью в этом неспокойном мире.

Как котенок, который родился посреди военного Сталинграда под грохот бомбежки и не знал ничего другого, пока не закончилась война, так и я не представляла себе, что живу как-то не так, пока не увидела, что люди могут жить иначе.

Много лет я наслаждалась полной свободой. Никто не отправлял меня спать, не запрещал гулять, не проверял уроки. Мечта, а не жизнь! Друзья реально завидовали!

С четырех лет я научилась обходить расставленные по всему дому тазики с блевотиной, да и самого отца, который редко отличался от неживого предмета, особенно по вечерам. И со стороны казалась вполне обычной девочкой. Правда, случались и проколы. Когда в садике воспитательница спросила детей, как их обычно называют родители, то после ряда «зайчиков» и «солнышек» я обогатила лексикон педработников новыми выражениями: «блядина херова» и «вшивая побаня». (Спустя много лет я с удивлением узнала контекст и правильный вариант второго выражения: «Чего разбегалась, как вшивая по бане?!» – вот что, оказывается, оно означало.)

До сих пор помню, как воспитательница смешно и неловко вскрикнула, всплеснула руками и почему-то отправила меня мыть рот с мылом.

Интересно, что мама моя не пила абсолютно. Даже наоборот: она была инженером-конструктором и членом партии, на хорошем счету. С утра до ночи пропадала на работе, «давала план».

До сих пор я не могу понять, почему наш быт сложился столь странно. Никакого интереса к нам с сестрой мама не проявляла – была то ли в постоянной жуткой депрессии, из которой ее ничто не могло вывести, то ли, как сейчас говорят, пассивным поклонником движения чайлдфри.

На все мои детские падения, синяки и шишки она отвечала короткой рубленой фразой «Так тебе и надо!».

И я совсем не удивилась, когда, вернувшись из Москвы и все-таки сумев проникнуть домой, не увидела там своих вещей. Одежда, школьные тетрадки, памятные безделушки, фотографии – все пропало! На мой немой вопрос дорогая мама ответила гениальной фразой: «Ну ты же уехала, а это все равно что умерла»…

Светка и ее мама, тетя Таня, встретили меня как обычно – божественной жареной картошкой, и с сочувственными вздохами внимали рассказу о моих приключениях.

Светка и ее мама

Тетя Таня прославилась в нашей округе тем, что пять лет стояла первой в очереди на квартиру в заводском общежитии, но начальство все время пихало перед ней своих разнообразных протеже. И вот, в очередной раз оставшись без вожделенного жилья, простая крановщица написала письмо вернувшейся после полета и выхода в открытый космос Светлане Савицкой:

«Восхищаюсь Вашей смелостью и горжусь тем, что именно Вы, наша советская женщина, первой вышли в открытый космос. Приглашаю Вас в гости в свою новую квартиру», – таким было ее послание (копия – в райком партии).

После чего тетю Таню моментально вызвали куда надо и пообещали тоже отправить в космос.

«А следующее письмо я напишу космонавтам американского „Челленджера“» (как раз готовился к полету его несчастливый экипаж – тот, что погиб в первые секунды после старта 28 января 1986 года) – не сплоховала она. И – о чудо! Жилье ей дали моментально.

Светка же была известна своим выпускным сочинением, которое она настрочила в стихах, да еще на тему счастья. Тогда еще не было ЕГЭ, и ее поэма заставила расплакаться от гордости нашу учительницу литературы.

В общем, они обе были женщины очень эмоциональные и не без фантазии.

Когда мы остались одни, Светка трагически, с болью в голосе, прошептала: «Я всем сказала, что у тебя ребенок от Жириновского и ты живешь на Рублевке, так что не выдавай меня».

Я догадалась, что за время моего отсутствия подружка подрабатывала моим ньюсмейкером, и побоялась даже предположить, в какую историю она трансформирует мой рассказ о мунистах. Но что делать? Землякам надо было как-то развлекаться в перерывах между «Санта-Барбарой» и «Рабыней Изаурой».

И поняла, что для всеобщего спокойствия надо свалить отсюда побыстрее, чтобы не мешать Светкиной популярности. Но я ждала от нее ответа еще на один вопрос.

«А кстати, – оживилась она и ответила по своему обыкновению в стихах: – Твой Аслан вернулся в Беслан». И улыбнулась, довольная, что так легко получилось срифмовать.

На секунду у меня остановилось сердце. Три года я старалась забыть это имя и все, что с ним связано.

Но после слов подружки память услужливо развернула передо мной картинки из прошлого.

Аслан

Здесь надо сделать небольшое отступление и окунуться в семейную историю.

У меня есть старшая сестра Марина. Мама была замужем за Марининым отцом недолго. Высокий симпатичный лейтенант-пограничник разбился на мотоцикле, когда сестра была совсем малышкой. И как-то так получилось, что мама вскоре вышла замуж второй раз – «за чудовище». Мне-то сравнить было не с чем, но Марина еще помнила нормальную жизнь, поэтому ненавидела отчима всей душой и при первой же возможности сбежала в замужество. В тот год ей исполнилось восемнадцать, а я только-только родилась.

К сожалению, брак оказался неудачным. Муж начал пить и скандалить прямо на свадьбе.

Однако Марине удалось выбить для молодой семьи комнату в общежитии алюминиевого завода и в дальнейшем даже стать комендантом этого общежития. А еще десяток лет спустя она смогла приватизировать общежитский изолятор и объединить его со своей комнатой (для этого пришлось ночью втихаря от всех ломать перегородку и выносить кирпичи).

Получилось вполне приличное для тех лет жилье с примерной площадью двадцать метров.

К тому времени в семье родилось уже двое детей. Муж пил и буянил все сильнее, синяки не сходили с ее лица. Но связи коменданта общежития становились все крепче, а возможности ее росли день ото дня.

И в один день Марина сменила замок на входной двери, наняла мужиков с «Газелью» и вывезла вещи мужа вместе с ним самим в коммунальную комнату бабушки, а бабушку прописала и перевезла к себе вместо него. Весь процесс занял буквально пару часов. Так сестренка получила долгожданную свободу и обзавелась подружкой в лице начальника паспортного стола.

У женщины был сын Славик и свое горе. Славик служил в Афгане. После вывода войск одноклассник позвал его работать охранником в свой банк. Это было время всяких «МММ» и «Хопер-Инвестов»; число банков росло как на дрожжах. В условиях тотальной безработицы вакансия охранника считалась неплохим вариантом.

Славик согласился и даже успел проработать в банке у своего «друга» пару месяцев.