Последние маги

– Хорошо, – кивнула девушка, пошевелила пухлыми губками, напрягая их, будто тренируясь и добавила, – Праткорп.

– Пусть так, всё лучше, чем господин, – смирился паладин.

Иола явно не всё поняла из сказанного им, но идея о безопасности ей понравилась. На её щеках, украшенных причудливыми синими знаками, даже проступил румянец, сменивший собой нервную бледность. Корп попросил её рассказать немного о себе, и девушка поведала странную историю. Она жила со своим народом в южных лесах, где все люди носят на коже голубые знаки, а на спине – крылья, что все они обладают особым даром видеть правду и потому никогда не лгут друг другу. Они строят дома высоко на деревьях, в глубоких джунглях, и мало кому из путешественников удаётся отыскать их чудесные поселения. У них особый язык, незнакомый никаким другим народам, они не знают рабства, плена и подчинения. Собственно, у них даже нет таких слов. Через большие промежутки времени они отправляются посмотреть на великую Реку. Принимая участие в таком походе, Иола попала в плен к злым людям. Большего она объяснить не смогла, не зная ни названия Реки, ни места.

Корпу приходилось встречать людей с юга, все они были темнокожими и темноволосыми, в отличие от этой девушки, светлой, будто северянка. И если история с синими татуировками как-то совпадала с правдой, то рассказ о крыльях и странном народе не оставлял выбора думать об Иоле иначе. Она была ненормальной. Её блуждающий взгляд и манера медленно тянуть слова только подтверждали подобную версию. Корп предположил, что, как и многие рабыни, она стала военным солдатским трофеем. Это вполне могло повлиять на её рассудок. Такая версия показалась ему удовлетворительной для объяснения всех странностей.

Так они и сидели друг напротив друга, огромный, словно утёс, рыцарь Ордена и хрупкая юная девушка, казавшаяся ещё светлее, ещё тоньше и нежнее рядом с ним. Время от времени она бросала на своего нового хозяина короткие взгляды. Война оставила след на его огрубевшем лице. Он пролёг преждевременными морщинами на лбу и в уголках рта, даже коротко стриженные русые волосы его торчали, словно шипы. И только в синих глазах Корпа сохранился какой-то мягкий огонёк, как маячок, мерцающий среди угрюмых, смертельно опасных скал.

В харчевне, где ужинали Корп и Иола, но только в дальнем грязном углу примостился Плутак. Как и многие другие бродяги, он промышлял воровством. Сложно было бы назвать его мастером в этом деле, но, как считали знакомые, удача сопутствовала ему. Он не только ни разу не попался, но даже тени подозрения не ложилось на его персону, пусть в момент обнаружения пропажи он был единственным человеком, которого обворованный мог увидеть рядом с собой. Происходило так потому, что Плутак был слеп. Обычно на это намекала повязка – грязная старая тряпка, которой он прикрывал свои глаза. Но даже когда ей не верили, её срывали и требовали, чтобы слепец открыл веки, перед сомневающимися представал другой неоспоримый, устрашающий факт. Его глаза были абсолютно белыми, словно художник, рисовавший их, забыл добавить зрачок и радужную оболочку. Юное лицо Плутака, имевшее привлекательные правильные черты, становилось при этом мёртвым, словно у статуи. Тогда он торопливо отворачивался, натягивал свою повязку, и снова его щекам возвращался румянец, а губы расходились в мягкой, дружелюбной улыбке. Эта обезоруживающая улыбка в совокупности с его увечьем снимала всякие подозрения.

Передвигался Плутак осторожно и неуверенно, частенько натыкаясь на предметы. Болтавшиеся на нём лохмотья давали слабое представление о фигуре, но складывалось впечатление, что в его теле осталось так мало силы, что земля буквально тянет его к себе. Плутака частенько можно было встретить в Берложье, где всегда водилось много всякого сброда. В таких местах редко останавливались приличные люди или торговые караваны, и добыча там была невелика. Самое большее, на что приходилось рассчитывать карманному воришке, – серебряный, или как его называли в народе, крестовый, а чаще горсть медных монет. И всё же Плутаку удавалось заполучить улов и побогаче. А вот каким образом и где, никто из его потрёпанных жизнью приятелей не знал. На их расспросы слепец лишь улыбался и приговаривал: «Небеса зрения не дали, зато везением одарили».

Сколько Плутаку лет, откуда он взялся и чем жил раньше, никто не знал. В один день просто возник в углу таверны этот грязный оборванец со своей извечной повязкой, да так и прижился. Завсегдатаи его не обижали – над убогим грешно потешаться, путники не трогали, хозяйская дочка частенько приносила ему миску с остатками харчей. Эта полнокровная, розовощёкая девица испытывала к нему те нежные чувства, которыми женщины способны проникаться к жалким, беспомощным существам. По той же причине она порой приносила ему ведро с тёплой водой, помогала умыться, стирала его повязку, расчёсывала свалявшиеся каштановые пряди. Он говорил, что никогда не встречал человека добрее, и прижимал к своему лицу её загрубевшие от работы руки. Она краснела от такого внимания и смахивала невольную слезу жалости к этому вполне симпатичному, но пропащему бродяге. Ей удавалось привести его в относительный порядок, даже немного откормить, а потом Плутак исчезал на месяц или два и снова появлялся, всё такой же грязный, нечёсаный и исхудавший, каким был раньше.

В тот день она ещё ни разу не подходила к нему, занятая поручениями по кухне. Плутак давно проголодался и уже с нетерпением ждал миску похлёбки. Поэтому, когда на его плечо легла чья-то рука, он поначалу подумал, что это хозяйская дочка наконец принесла ему харчи. Подняв голову, он уловил лёгкий цветочный аромат, которого никогда раньше не встречал.

– Твоей жизни грозит опасность. Найди завтра здесь Брана и добейся, чтобы он взял тебя с собой, – зашептал женский голос рядом с его правым ухом. – Если не согласится, скажи ему "Агний Рун".

– Что? – не понял Плутак. – Кто здесь?

И всё исчезло: и аромат, и прикосновение, и ощущение лёгкого, как ветерок, присутствия странной незнакомки. На мгновение он замер, собираясь с мыслями и соображая, что за чудная встреча с ним приключилась. Но растерянность была быстро побеждена смыслом сказанных фраз. Кто бы сейчас к нему ни приходил, его пытались предупредить об одной важной вещи. Опасность! Более Плутак мешкать не стал, поднялся и заковылял к выходу, пробираясь между столов с посетителями.

Дело шло к вечеру, и Корп решил, что стоит остаться на постоялом дворе ночевать. Его спутница явно устала и была готова проспать много часов подряд, да и он сам был не прочь отдохнуть до утра. У хозяина оказалась в наличии свободная комната, за которую он спросил совсем небольшую сумму. Расплатившись с ним, Корп уже возвращался за Иолой, когда в проходе между столов на его плечо натолкнулся парнишка в грязной одежде и с повязкой на глазах. Он был ниже паладина на голову и почти в два раза тоньше, и потому отшатнулся от столкновения с телом, превосходившим по массе его собственное. Рассыпавшись в извинениях, он попятился к выходу. Корп было не придал этой случайности значения, лишь привычно провёл рукой по боку, на котором всегда висел кошелёк. Провёл и замер – кошелька на месте не было. Он быстро развернулся, но бродяги и след простыл, словно растворился в чаду харчевни.

Тем же вечером, но значительно позже, на пороге того же заведения появился Бран. Он вошёл первым, быстрым взглядом обвёл зал и кивнул Эднартайе, стоявшей за его спиной, приглашая следовать за ним. Они поспели как раз вовремя, потому что снаружи начал накрапывать дождь, и по отдалённым раскатам грома становилось ясно, что ночь будет ненастной. Посетителей было много, и свободных столов не осталось. Бран выбрал место и подсел к одному из больших столов, у края которого стояли две свободные табуретки.

Эднартайя, оглушённая и напуганная обилием спиртных запахов, криком множества глоток, тусклым светом, пробивавшимся от масляных ламп сквозь висевший в воздухе чад, сидела, плотно стиснув колени и прижав к себе руки. Бритый наголо здоровяк, вольно покачивавшийся на скрипучей хилой табуретке слева, обвёл её оценивающим взглядом и снова вернулся к разговору со своими приятелями. Бран в это время беседовал с подошедшей к нему дочкой хозяина. Она хотела узнать, что принести из еды и напитков, и стояла, опираясь одной рукой о стол, изогнувшись плавной дугой, будто прошедшей через всё её пышное тело. Не стесняясь, она заигрывала с гостем, отвечавшим ей шутками и улыбками. Эднартайя не обманывала себя на счёт Брана и прекрасно понимала, что его внешность и манера общения должны нравиться многим женщинам, но наблюдать за этим в действии ей вовсе не хотелось. Опустив взгляд, она стала рассматривать рисунок дерева столешницы.

Они поужинали в молчании: пытаться перекрикивать общий шум было сложно. Странник расплатился за ужин, переговорил с самим хозяином постоялого двора и сказал спутнице следовать за ним. Снаружи вовсю бушевала гроза. Прикрываясь плащами, они отвели лошадей в пристройку позади здания харчевни. На нижнем этаже располагалось стойло, лестница вела наверх, на сеновал.

– Мы будем спать здесь, – сообщил Бран, гася лампу. – Забирайся.

– Почему здесь?

– Нет свободных комнат. Но, поверь, ты не многое потеряла, кроме плохо выстиранных простыней и клопов.

– Клопов? – переспросила Эднартайя. – А тут?

– Здесь их нет. Тут только…

– Крыса! – она отшатнулась назад, услышав писк в сене, и натолкнулась на Брана, стоявшего за её спиной. – Прости, я, кажется, тебе на ногу наступила.

– Ничего. Насчёт крысы ты, конечно, преувеличила, зато мышь была польщена. Не бойся, она тебя не тронет, лезь.

Наверху ароматно пахло сухими травами и мелодично стучали капли дождя по крыше. Бран расстелил на сене два походных покрывала рядом и сразу же устроился на одном из них.

– Сидя очень неудобно спать, – заметил он, поглядывая на сумеречный силуэт девушки. – Оставь уже все эти условности и ложись. У нас впереди длинная дорога, и нужно учиться доверять друг другу.

– Здесь всё такое колючее, – пожаловалась она, но послушалась и легла на своё покрывало. – И умыться негде.

– Потерпи до утра. Я отведу тебя на озеро, там сможешь умыться, – пообещал ей Бран.

– Все постоялые дворы такие?

– Нет, конечно. Есть значительно лучше.

– А почему мы остановились на этом?

– Здесь меньше всего шансов встретить людей из Ордена, – пояснил он, прикрывая глаза.

– Они, действительно, так опасны для нас? – последовал очередной вопрос.

– Да, Эда. Очень, – Бран вздохнул и приподнялся на локте. – Мы с тобой должны быть осторожны. Вряд ли люди Ордена будут искать именно нас, но кто знает, что за приказы отдаёт им Приор. Пока мы не выберемся из подвластных ему земель, нужно оставаться начеку.

– Куда же мы едем? – спросила она.

– Я расскажу тебе чуть позже. В целях твоей безопасности. Просто поверь мне, – он снова лёг и, чуть помолчав, добавил, – ты сегодня отлично справилась. Прекрасно держишься в седле. Не знал, что ты такая ловкая наездница.

– Это благодаря отцу, – последовал её ответ. – Как думаешь, его посадили под арест?

– Не знаю, – протянул Бран. – Хотелось бы верить, что нет. И что я делаю всё это из соображений безопасности, а не настоящей угрозы.

Они оба замолчали. Дождь продолжал свою барабанную дробь. Внизу бархатно похрапывали лошади. Где-то в сене возилась польщённая мышь. Эднартайя улыбнулась этой шутке.

– Бран? – позвала она.

– Да?

– Как называется это место?

– Берложье, – он дотянулся до её руки и мягко сжал кончики тонких пальцев. – Отдыхай, завтра долгий день.

Глава 4. Берложье

Бран проснулся отдохнувшим и в прекрасном расположении духа. Судя по свету, пробивавшемуся сквозь щели в двери сеновала, солнце уже давно встало. Снаружи была тишина. Обычно Берложье пустовало днём. Его посетители исчезали с восходом по своим неизвестным делам и снова собирались только к вечеру. Лишь редкие путники забредали сюда в дневные часы. Постоялый двор находился в стороне от дороги, укрытый от глаз непосвящённых лесом. Благодаря этому Хранители его ещё не нашли, и многие бродяги считали себя здесь в относительной безопасности.

Эднартайя спала к Брану спиной, завернувшись в край покрывала и натянув его почти до самой макушки так, что был виден только растрепавшийся пучок волос. Он не стал её беспокоить, тихо спустился вниз, переоделся в свою обычную походную одежду и отправился на разведку. Воздух ещё сохранял дождевую свежесть, и трава местами оставалась влажной. Бран умылся у колодца на заднем дворе и пошёл в харчевню. Посетителей не было, только хозяйская дочь расставляла чистую посуду по полкам. Странник был знаком с ней давно, и между ними установились лёгкие дружеские отношения, сдабриваемые приятным необязывающим флиртом.

– Как спалось, Бран? Сладко? – поинтересовалась она с улыбкой, брошенной через плечо.

– Жаловаться не приходится, – подмигнул он в ответ, присаживаясь к барной стойке.

– Налить тебе чего?

– Не нужно. А вот за сытный завтрак буду благодарен, – он положил на столешницу монету. – На двоих.

– Будет тебе завтрак, – пообещала она, продолжая заниматься своим делом. – Кто такая, эта твоя спутница?