Морок

– У меня есть сведения, – не растерялся Миролюб. – Сведения о том, что без суда и должного обвинения в Краю, а именно в этом городе, пострадала жена почтенного королевского лекаря.

– Изложите суть дела, – потребовал потный человек, нахмурив брови.

– Излагаю суть дела, – Миролюб явно нервничал. Всё шло не так, как он это себе представлял. – В казематах строгих подвалов томится дух вдовы покойного королевского лекаря. До сих пор ей не вынесено обвинение, а посему она не может покинуть землю, будучи вынуждена метаться ни живой, ни мёртвой в подвалах тюрьмы. Обращаюсь к достопочтенному королевскому суду с просьбой, чтобы ей вынесли обвинение, назвав её убийцей или оправдав. Она действительно напоила ядом своего мужа, но сделала это без умысла, по наущению присутствующего здесь и небезызвестного вам господина флейтиста.

Во все время изложения сути дела бардом брови главного судьи королевского суда ползли вверх по лицу, всё выше и выше, и остановились где-то уже в районе макушки, чуть не перемахнув на затылок. Вид у судьи был не просто изумленный, не просто напуганный, судья сочился кошмаром. Однако, справившись с собой, он всё-таки задал вопрос истцу:

– Правильно ли понял? Правильно ли я понял, что вы состоите в общении с духами умерших людей? И способны с ними разговаривать?

Миролюб утвердительно кивнул.

Только тут Иннокентий догадался, отчего так тяжело дышат представители суда и почему в зал, к дверям и окнам ближе и ближе подступает королевская стража, блокируя возможные выходы. Прямо в тронном зале, при всех, представитель королевской династии признавался, что является колдуном.

***

Иннокентий обернулся на толстуху. Насмешка сквозила сквозь толстые щёки, сочилась через прикрытые веки. Толстуха почти открыто смеялась над этими болванами, которые взялись спасать кого-то, не умея позаботиться о самих себе.

– Это ты всё на своих картах подтасовал, – зашипел он ей в ухо.

Толстуха брызнула и рассыпалась мелким смехом, из глаз её текли слёзы. Она мотала головой и мычала:

– Нееет.

– Но ведь ты мог предупредить, ведь ты, стерва, всё знал!

– Нееет.

– Делать-то что теперь? Они ведь казнят его сейчас за магию! Делай, что хочешь, но Миролюб должен жить!

– Сейчассс, – продолжала хохотать толстуха. Она даже как-то и посвистывала, и поскуливала от удовольствия, которое пыталась скрыть.

Глядя на неё и самому было невозможно удержаться от смеха. И Иннокентий захохотал. И Лея подтянулась за ними.

Главный судья, не остывший ещё от услышанных чудес, недовольно оглядел залу и, остановив взгляд на хохочущей тройке, гневно спросил:

– Может, я чего-то не знаю? Доложите суду!

– А-ха-ха-ха, – разразилась то ли плачем, то ли рыданиями толстуха.

Этот весёлый вой подхватили за ней и Иннокентий с Леей. Королевская стража и то еле сохраняла серьёзный вид, несмотря на годы военной муштры и подготовки.

Серьёзными и напуганными оставались только Миролюб и главный судья.

– Позвольте, – отсмеявшись и утирая рукавом слёзы, заговорила толстуха. – Позвольте сказать вам на ухо, господин судья.

Предложение было непривычное, но толстуха сопроводила просьбу нижайшим поклоном, и судья согласился.

Она подошла к потному человеку в мантии, приподнялась на цыпочки и зашептала:

– Видите ли, господин судья, господин бард, конечно, королевский отпрыск, и, конечно, имеет право на трон. Однако, в детстве его матушка, скрываясь от многочисленных врагов и погонь, часто оставляла одного в придорожных трактирах, на холодных досках скамеек, откуда, почтенный господин бард, по младенческой неловкости, частенько падал и частенько головой вниз. Будьте так добры, подыграйте ему, осудите эту его Марью, согласитесь, что флейтист навредил выдуманной барышне. С флейтиста не убудет, а господин бард успокоится. И то дело, флейтиста накажете, ведь, стервец, должен был сперва узнать, кого короновать собрался. А он, вишь, королевский суд на смех выставил.

С лица потного судьи спало напряжение, да так резко, что присутствующим даже показалось, будто оно звякнуло об пол и закатилось куда-то за колонны. Глядя на него, и помощники судьи расслабились и приняли обычное равнодушное выражение лица.

Толстуха отошла от судьи с почтительными поклонами.

– Да, – продолжил потный человек в мантии. – Так что, э-э, как её…

– Марья? – подсказал Миролюб.

– Да, что там с Марьей. На чём мы остановились.

– Её нужно оправдать или обвинить. Одним словом, её нужно судить. Её муж мёртв. Она его убила. Однако сделала она это неумышленно. Яд в руку ей сунул вот он, – Миролюб указал пальцем на флейтиста.

Вид барда при этом был так карикатурно и преувеличенно грозен, что в судье не осталось ни одного сомнения, что он говорит с сумасшедшим.

– Ну, значит, посовещавшись, мы решили, признать Марию…

– Марию фон Клиппенбах, – подсказал Миролюб.

– Признать Марию фон Клиппенбах невиновной, – и судья ударил своим кленовым молоточком по чудесной серебряной тарелочке.

– А господина флейтиста?.. – снова подсказал Миролюб.

– Ах, да, ведь ещё и флейтист, – рассмеялся судья. – Ну что ж, а господина флейтиста мы можем даже допросить, в чём он виновен. Выйдите сюда, господин флейтист, отвечайте суду по порядку, кого и когда вы убили.

– Кого и когда, – усмехнулся флейтист. – Каждого, каждого, в ком есть хоть капля мерзкой зловонной королевской крови. Каждого, начиная с того самого старого козла, что велел меня казнить, с мерзкой жабы на троне, которая недолго по моей милости сидела на троне в замке, построенном по его приказу. Каждого, кто осудил моего отца, заперев в темноте строгих подвалов. Каждого из тех, убийство которых сопровождало выполнение воли моего отца, который поклялся однажды, что внук Будияра, сын Серого займет престол.

Судья вновь растерянно посмотрел на толстуху, как будто спрашивая, неужели и этот сошёл с ума. Толстуха выпучила глаза и так высоко задрала вверх плечи, что стало ясно: она не в курсе.

А флейтист тем временем говорил и говорил, называя имена всех королей, что записаны были в летописных источниках Края и объявляя себя причастным к их смерти.

– Так вот зачем ты спешил с коронацией, – грустно и тихо сказал Иннокентий. – Ты мстил всем этим королям? Ты следовал воле отца, желая короновать меня?

– И, надо заметить, у меня прекрасно получалось, – ответил флейтист. – И я продолжу это делать. Меня вы убить уже не сможете, я мёртв. Я переживу вас всех и возьмусь за новых королей, которые и помнить не будут о том смехотворном судебном процессе, что состоялся здесь сегодня.

– Не возьмёшься, – усмехнулся Миролюб. – Господин судья, этот человек погиб безвинно, умер раньше положенного срока без объявления приговора. Зачтите над ним приговор.

Судья снова посмотрел на толстуху. Та кивнула.

– Господин флейтист, – неуверенно провозгласил потный человек в шерстяной мантии. – Суд просит у вас прощения за злодеяние старых королей. И приговаривает к строгим подвалам за ваши последующие злодеяния.

От сильного сквозняка хлопнули ставни. Все моментально обернулись в сторону окна. А когда взоры их вновь обратились к осужденному флейтисту, оказалось, его и след простыл.

– Что ж, – выждав паузу заговорил главный судья. – Господин бард, у вас всё?

– Всё, господин судья, – ответил Миролюб, вставая с роскошного стула с высокой резной спинкой.

– Но, – потный человек растерянно посмотрел на толстуху, – а как же коронация? Край остался без главы. Пожалуй, если вы не готовы взять на себя правление, назначьте кого-то…