За тихой гаванью залива Плежэ

– Он говорил лишь о том, что на Антильских островах его ждёт команда.

«Антильские острова, это же целый архипелаг островов…» – подумал про себя Александр.

– Попадись мне только на пути, этот негодяй! Я лично вздёрну его на рее! – сказал он. – Прости меня, Виктория, я не хотел омрачать столь волшебную ночь.

Он притянул к себе девушку и поцеловал в губы.

– Обещай, что вернёшься. – проговорила она.

– Обещаю.

С первыми лучами солнца Александр оделся, и ещё раз попрощался с Викторией. Перед уходом она отдала ему медальон, который ей подарил отец, в знак своей любви и верности к нему, а также как оберег от бед. С тяжёлым сердцем она прощалась с Александром, на душе у неё словно камень лежал, что-то не давало с лёгкостью отпустить его, как бы предвещая некую беду. Она не стала говорить ему о своих переживаниях, лишь дала несколько напутственных слов. После того, как дверь за ним закрылась, девушка выглянула в окно, чтобы ещё раз проводить своего возлюбленного взглядом и попросить у Бога послать ему надёжного Ангела Хранителя. Никогда ранее Виктория не испытывала такого сильного чувства тревоги, всё внутри у неё сжималось, ей казалось, что она видит его в последний раз, она провожала взглядом его горделивую фигуру, пока он не скрылся за поворотом улицы. В полдень к дому капитана Миллера подъехал экипаж, отправленный губернатором. Виктория вернулась в поместье Вуд.

Глава 13

Гавана. Куба.

Три дня прошло с тех пор, как капитан Миллер отплыл от берегов Ямайки в составе эскадры из четырёх линкоров – фрегатов «Молниеносный», «Независимость», «Победа» и «Кэмбридж». Александр Миллер назначен командующим эскадрой. Он принял решение подплыть к крепости Эль-Моро западнее входного канала, предполагая, что на его пути расположились испанские корабли. Так оно и оказалось. Фрегат «Кэмбридж», как наиболее быстроходный был направлен для проведения разведывательной операции, по возвращению новости для капитана Миллера стали неутешительными. По всему периметру подхода к крепости Эль-Моро расположились корабли испанского флота, всего восемь боевых фрегатов, разной боевой оснащённости. Миллер прекрасно осознавал, что четыре линкора, даже столь мощных, как у него не смогут противостоять восьми испанским фрегатам, необходимо было разработать тактику и стратегию обхода этих кораблей. Несколько часов совещания с офицерами фрегатов не привели ни к чему. Все сошлись на том, что необходимо прорывать оборону. Однако, прорыв обороны мог стоить потери большей части орудия и боеприпасов, не говоря уже о человеческом факторе риска и, в конце концов не привело бы к желаемому результату. Тогда капитан Миллер принял отважное и очень опасное решение. Он выступит в качестве отвлекающего маневра. Большая часть матросов переберётся с «Молниеносного» на остальные фрегаты, прихватив с собой добрую часть боеприпасов, чтобы впоследствии нанести мощнейший артиллерийский удар по крепости Эль-Моро, а капитан вместе с оставшейся командой вступит в заведомо неравный бой с испанским флотом, отводя корабли восточнее от крепости, открывая тем самым подход к ней другим кораблям. Он рассчитывал на то, что «Молниеносный» достаточно манёвренный корабль и быстрый, сможет с ловкостью лавировать меж не столь поворотных боевых испанских фрегатов, а также за счёт обитого медью каркаса не затонет спустя десять минут боя. Лейтенант Джефф скептически отнёсся к решению капитана Миллера, но все же предпочёл остаться с ним на «Молниеносном», как преданный друг и отважный офицер. Так, матросы приступили к выполнению приказа капитана. Спустя полтора часа «Молниеносный» в полной боевой готовности направился навстречу смертельной опасности. В это же время остальные корабли на расстоянии пары сотен футов также двигались в сторону крепости.

Тем временем на борту испанского фрегата «Сияние» коммодор и все члены его команды находились в полной боевой готовности. Он стоял на квартердек-палубе и смотрел в подзорную трубу. Завидев приближающийся корабль, он скомандовал «Быть наготове!». К испанской эскадре медленно, но верно приближался роскошный четырёхмачтовый фрегат с белоснежными парусами и с развивающимся флагом Британской империи на флагштоке, бушприт гордо возносился вверх, что придавало судну большей манёвренности. А под бушпритом золочёнными металлическими буквами красовалась название корабля – HMS «FULMINANT»[1 - Корабль Его величества «МОЛНИЕНОСНЫЙ» (англ.)]. Коммодор покраснел от злости.

– Коммодор, прикажете взять на пушечный выстрел? – спросил командир оружейников.

Коммодор понимал, что должен вступить в бой с этим кораблём, но не мог заставить себя отдать приказ на его уничтожение, слишком много лет он грезил вернуть этот корабль, чтобы сейчас в один миг затопить его. Нет, он не мог себе этого позволить, и коммодор пошёл на отчаянный шаг, он отдал приказ не атаковать корабль. Командир находился в замешательстве, вот-вот «Молниеносный» подплывёт к ним на пушечный выстрел и в любом случае начнёт немедленную атаку, у их корабля не будет шансов.

– Коммадор, повторите Ваш приказ! – настаивал командир оружейников.

– Не атаковать! – заорал во весь опор коммодор и направился на опердек-палубу.

На «Молниеносном» все уже было готово для нанесения первого удара по испанскому фрегату «Сияние». Капитан Миллер отдал приказ «Лево руля!», за несколько минут корабль лёг на левый галс, после чего последовала незамедлительная команда «Пушки огонь!». Одновременно восемь пушек с правого борта обрушили градом снаряды на фрегат «Сияние». С фрегата послышались крики, от столь мощного удара корабль потерял сразу три мачты, была пробита корма, опердек и мидельдек палубы, тем самым корабль фактически потерял свою боевую мощь и был выведен из строя. На помощь «Сиянию» тут же стал подплывать ближайший фрегат «Альваро де Базан», наиболее оснащённый из всех испанских кораблей, в его вооружении находилось тридцать две трёхядровых пушки с трёхфутовыми снарядами. К этому времени «Молниеносный» стал обходить «Альваро де Базан» справа, располагаясь к нему левым галсом таким образом, что он не смог бы нанести ему серьёзного боевого удара. При этом с «Молниеносного» снова полетели снаряды, пушки одна за одной выпускали ядра, обрушивая их на мачты и палубы «Альваро де Базан». Вместе с тем, серьёзного урона «Молниеносный» не причинил, поскольку атаковал «Альваро де Базан» со стороны бушприта. К «Альваро де Базан» начали стягиваться остальные фрегаты, пытаясь образовать кольцо вокруг «Молниеносного». Этого и добивался капитан Миллер, следующим его шагом стал быстрый уход восточнее крепости Эль-Моро. Для этого были раскрыты дополнительные паруса на бизань и фок-мачтах, а также косые паруса, что позволило судну двигаться более быстро и круто к ветру.

Коммодор наблюдал за происходящим с разбитого «Сияния», он искал возможности, чтобы захватить «Молниеносный», взять его в тиски. Для чего им был отдан приказ на остальные корабли не топить его, а взять на абордаж. Столь радикальные приказы коммодора стали вызывать недоумение в рядах военных моряков. Никто не понимал, что для коммодора значил этот корабль, почему он дал разбить себя, когда мог вступить в бой с британцами и разбить их при помощи подоспевшего «Альваро де Базан». При этом никто не решался оспорить приказ коммодора. Был разработан план перехват. Для этого два наиболее быстроходных корабля были пущены в обход «Молниеносному» и должны были перехватить его, а остальные фрегаты, замкнули бы круг, тогда британцы окажутся в западне. Коммодор к тому времени начал понимать, какой план преследовали британцы, «Молниеносный» был отвлекающим манёвром, но для коммодора это был ещё и шанс заполучить вожделенный корабль. Им было принято решение оставить «Альваро де Базан» на подступах к крепости для сдерживания подплывающих британских кораблей, в то время, как остальные захватят «Молниеносный».

Капитан Миллер вёл корабль в крутой бакштаг, развивая наивысшую скорость, но теряя при этом манёвренность, фрегаты испанцев шли на несколько румбов свободнее, периодически выпуская снаряды, пытаясь тем самым повредить такелаж и рангоут «Молниеносного», что неизбежно привело бы к потере скорости.

– Кэп, по правому и левому борту испанские корабли, они буквально «сидят у нас на хвосте»! – прокричал с опердека Джефф. – Нужно уводить корабль в фордевинд и уходить с подветра!

В этот момент один из снарядов достиг своей цели и повредил посечённый такелаж. Корабль тут же стало кренить влево, заваливая его на левый галс.

– Черт возьми! – воскликнул капитан Миллер. – Нужно лечь на правый галс!

– Кэп, ничего не выйдет, такелаж повреждён! – кричал Джефф.

Капитан Миллер с силой удерживал штурвал, стараясь переложить корабль на правый галс, но румпель не поддавался, судно всё больше кренило влево.

Оба корабля практически поравнялись с «Молниеносным». Ещё несколько снарядов достигли своей цели, с треском обрушив первую грот-мачту и повредив рангоут, а вместе с ним и оставшийся такелаж. Судно стало медленно терять скорость. Капитан Миллер находился в отчаянии, он понимал, что дал слишком мало времени остальным кораблям и вся их кампания вот-вот сорвётся.

– Дадим бой! – скомандовал капитан. – Орудия наготове! По моей команде «Огонь»!

Оружейники на опердеке и мидельдеке тут же приготовились открыть огонь из пушек по обоим сторонам судна. А стрелки, расположенные на марсах, привели свои мушкеты в боевую готовность. Испанцы, ожидая, что англичане вступят в бой, держались на расстоянии, не позволяющем снарядам попасть в цель. К тому времени ещё два испанских фрегата, на полном ходу подплывали к «Молниеносному», образовывая тем самым прямоугольный квадрат, не давая ему возможности для нанесения боевого удара. Коммодор не хотел сильно повредить корабль, но понимал, что англичане без боя не сдадутся, тогда он принял очень тяжёлое для себя решение разбить мидельдек с обоих сторон, выведя таким образом из строя основную артиллерийскую палубу. Для этого испанские корабли по обе стороны стали выстраиваться в боевую линию постепенно сужая расстояние от «Молниеносного».

Капитан Миллер понял, что оказался в ловушке, но рассчитывал на то, что принесённая ими жертва всё же окажется продуктивной для остальных кораблей и позволит им достигнуть поставленной цели. Как только испанские линкоры оказались на линии огня, капитан отдал приказ открыть огонь, одновременно этот же приказ был отдан коммодором, который опередил капитана на долю секунды, что дало ему достаточно форы. Десятки снарядов обрушились на «Молниеносный». Коммодор с досадой смотрел на то, как снаряды разбивают в щепки желанный ему корабль. Его разрывали одновременно и злость на англичан, и обида на самого себя за то, что ему пришлось принять это столь неприятное для себя решение и отдать команду на повреждение его корабля. С корабля капитана Миллера успели выстрелить лишь несколько пушек с опердека, что не принесло существенного результата. Мидельдек был практически разбит, пострадали и оставшиеся мачты, но основной каркас корабля остался невредимым, что позволяло ему удерживаться на плаву. Отовсюду были слышны крики раненых. Но среди моряков при этом не поселилась паника, они по-прежнему перезаряжали орудия на опердеке и откатывали оставшиеся пушки на мидельдеке. Однако капитан Миллер потерял всех своих стрелков, часть из них канула в море, а часть разбилась при падении с высоты мачт на палубу.

– Испанцы могли бы нас уже потопить, что они делают?! – крикнул Джефф капитану Миллеру.

Капитан Миллер стоял у штурвала, всё ещё удерживая его в руках, и с горечью смотрел на тот хаос, который царил вокруг. Он так долго плавал на этом корабле, с этой командой, на его глазах погибали отличные моряки, воины, которые успели стать для него не просто подчинёнными, а близкими по духу сослуживцами, с которыми он бок о бок нёс военную службу.

– Хотят взять нас на абордаж… – проговорил капитан, отпуская штурвал.

Действительно испанские корабли с каждой минутой сближались с «Молниеносным», невзирая на редкие выстрелы его пушек. Те снаряды, которые долетали до испанских кораблей, своей цели все же не достигали.

Коммодор стоял на палубе одного из линкоров и в предвкушении ожидал момента, чтобы отдать команду «На абордаж!». Когда два линкора сошлись борт к борту с «Молниеносным» по обоим сторонам, коммодором была отдана команда «На абордаж!». Испанцы тут же сцепили корабли абордажными баграми и дреками, перекинули мостки и по одному стали высаживаться на «Молниеносный», где их встретили отпором. Испанцы почти вдвое превосходили англичан по численности, поэтому бой не продлился долго. Коммодор сошёл на борт «Молниеносного» одним из последних, когда основная часть англичан была подавлена. Ступив на палубу «Молниеносного» коммодор почувствовал ликование, всё его тело затрепетало, он словно воедино слился с этим кораблем. Он чувствовал, что выполнил часть долга перед своим покойным отцом, он вернул, то ради чего последний пожертвовал своей жизнью.

Оставшиеся англичане отчаянно не желали сдаваться, отстреливаясь из мушкетов и револьверов, а также отбиваясь шпагами, они постепенно отступали на квартердек. В живых осталось тринадцать английских моряков, они стойко держали оборону квартердека во главе с капитаном Миллером и лейтенантом Джеффом. Когда у моряков закончились боеприпасы, они стали отбиваться от испанцев шпагами, но к успеху это не привело, так как последние были вооружены огнестрельным оружием. Несколько человек были ранены, а остальные – пятеро моряков, лейтенант Джефф и капитан Миллер, укрылись в юте.

– Прекратить огонь! – скомандовал коммодор. – Предлагаю вам сдаться, господа! – обратился он к англичанам.

– Лучше смерть! – прокричал в ответ капитан.

– В таком случае вы умрёте! Орудия к бою! По моей команде на счёт три открыть беспрерывный огонь!

Дверь юта распахнулась, и на квартердек вышел капитан Миллер со шпагой руке.

– Деритесь по военным правилам, коммодор! – сказал он и наставил на него острие своей шпаги.

Коммодор лукаво улыбнулся, выражая насмешку, и достал из ножен шпагу. В эту же секунду мужчины скрестили шпаги, после чего вступили в бой. Капитан с задором размахивал шпагой, пытаясь уколоть коммодора, нанести ему удар, он то наступал, то отпрыгивал назад, а потом снова напористо делал несколько выпадов навстречу коммодору. Казалось, что бой вёл исключительно капитан, и что вот-вот ещё один удачный выпад и он поразит противника, но коммодор оказался ловчее, и воспользовавшись очередным выпадом капитана, резким движение перехватил удар его шпаги своей шпагой, прокрутил её несколько раз, поранив запястье капитана, отбросил его шпагу в сторону и нанёс ранение в плечо. Капитан вскрикнул от боли и упал на колени, схватившись за раненое плечо. На синем сюртуке его формы стало наливаться тёмное кровавое пятно.

– Сдавайтесь, капитан! – сказал коммодор. – Корабль наш!

– Так всё из-за корабля? Чем он так ценен? – в недоумении спросил капитан.

Но коммодор не удостоил его ответом, он повернулся к нему спиной, собираясь уходить, при этом приказал взять в плен оставшихся в живых англичан и переправить их в крепость Эль-Моро. Тут же капитана Миллера, лейтенанта Джеффа и ещё пятерых моряков схватили под руки и повели на один из линкоров.

В это время трём оставшимся кораблям из эскадры капитана Миллера удалось затопить испанский фрегат «Альваро де Базан», однако они потеряли сорок процентов от всех боеприпасов. Полным ходом линкоры направились к стенам Эль-Моро, чтобы устроить артиллерийский обстрел крепости. Но и здесь англичане столкнулись с непредвиденными трудностями. Эль-Моро располагалась на возвышенности, что не позволило обстреливать её с моря. Вместе с тем, английские фрегаты подверглись сильнейшему обстрелу с укреплений крепости. Два из трёх фрегатов были полностью разбиты, уцелевшие моряки перебрались на менее повреждённый фрегат «Победа», и поспешили отплыть от берегов Гаваны. Они держали курс на Ямайку.

Глава 14

Порт-Антонио. Ямайка.

Больше месяца прошло с тех пор, как капитан Миллер отплыл с Ямайки. До сих пор от него не было никаких новостей. Виктория каждый день ходила в порт и стояла там до заката, ожидая увидеть на горизонте знакомые паруса, но всё тщетно. Последние несколько дней Виктория плохо себя чувствовала и не выходила из своей спальни даже, чтобы поесть. Каждое утро у неё были сильные приступы тошноты и рвоты, весь день девушка чувствовала слабость и недомогание. Миссис Блэкберн, навещавшая её ежедневно и приносящая ей еду, сильно беспокоилась за здоровье девушки. Утром она подошла к Джеймсу Вуду и высказал ему свою обеспокоенность.

– Виктория ничего не ест, она бледная словно смерть, как бы не лихорадка… – прошептала она. – Думаю, стоит показать ее доктору.

– Скорее это дела сердечные, – проговорил Джеймс, – Вы же знаете, миссис Блэкберн, как бедняжка переживает за капитана Миллера, а от него нет никаких вестей. Вообще нет никаких вестей об этой экспедиции. Но думаю, Вы правы, на всякий случай я приглашу доктора.

К обеду в особняк приехал деловитый мужчина довольно преклонного возраста, с длинной седой бородой и поредевшими с проседью, некогда темными волосами.

– Доктор Даврос, доброго дня! – радостно поприветствовал мужчину Джеймс Вуд, встречая его в гостиной. – Рад, что Вы смогли выкроить для нас время! Хотя думаю, что у нас сущие пустяки, уж не лихорадка и не холера точно!