Проект «Индиго»

Проект «Индиго»
Екатерина Козина

Я готова проклясть тот день, когда поехала брать интервью у директора интерната для детей с паранормальными способностями. Меня втянуло в такую череду пугающих событий, что не приснится даже в самом страшном сне. И почему только в двадцать лет я узнаю, что тоже обладаю особенным даром? У меня столько вопросов, но ответов почти нет. И теперь мне предстоит спасти остальных индиго и самой не попасться в руки таинственного убийцы.

Екатерина Козина

Проект «Индиго»

Проект Индиго.

Пролог

Хотя, нет, простите, но я не хочу лгать. Добрых дней в моей жизни уже не осталось. Но думаю, что каждый день, который я проживаю, не столкнувшись с убийцами, можно назвать частично хорошим. Я не знаю, чем закончится сегодняшний день. Возможно, уже через несколько минут я буду мертва, так и не успев ничего вам рассказать.

Здесь холодно. Мне пришлось укутаться двумя драными одеялами и натянуть на руки перчатки, чтобы совсем не замерзнуть. Стол – деревянный разваливающийся ящик. Свет от слабого фонарика, который я держу в зубах, потому что не знаю, как бы еще его закрепить. Ручка выскальзывает из пальцев, но перчатки я не сниму, иначе замерзну совсем. Лучше буду писать коряво и долго, но сохраню остатки тепла. (Простите меня те, кто найдет этот дневник, и кому придется все это расшифровывать. Я стараюсь писать аккуратно, честно).

Не знаю, стоит ли здесь называть настоящие имена. Но, пусть вам, незнакомцам, которые найдут эти записи, будет проще.

Меня зовут Клео. Вообще-то полное имя Клеопатра, но я его просто ненавижу и никогда не использую.

Мои приемные родители – археологи. О том, что они мне не родные, я узнала совсем недавно. Марго и Алекс были, да и все еще, повернуты на Древнем Египте. И из-за их фанатизма я получила это идиотское имя. Не понимаю, зачем стоило так измываться над ребенком, которому пришлось ходить в школу вместе с Машами, Ирами и Сашами.

Соглашусь, сокращенно имя не так уж и плохо.

Моя жизнь перевернулась с ног на голову совсем недавно. Наверное, придется начать все с самого начала, чтобы вы поняли, почему я сейчас сижу на чердаке одной из пятиэтажек, хотя у меня есть своя квартира. Почему меня могут убить, а я даже не пытаюсь заявиться с этим в полицию. Еще бы, Их там больше всего. Не сразу, но я поняла, что выживать придется самой, и полагаться нельзя даже на таких, как я.

1 глава

Помню, несколько лет назад мне на глаза попалось видео про необычных детей. «Дети-индиго» – значилось в заголовке. Дети, умеющие читать с закрытыми глазами, различать цвета. Один мальчик мог двигать небольшие предметы. Мне казалось это забавным надувательством до тех пор, пока я не увидела место, где жили эти дети. Загородная школа-интернат. Трехэтажное белое с желтым, ничем не примечательное, здание на участке у леса, огороженное кованым забором со старыми витыми узорами.

Камера двигалась по дороге, ведущей к крыльцу, и у зрителя возникало ощущение, что он сам направляется к этой школе.

В момент просмотра меня пробрала дрожь, и возникло странное ощущение, будто место кажется знакомым. Какие-то смутные воспоминания возникли расплывчатыми пятнами перед внутренним взором, но как только я попыталась ухватиться за них, рассмотреть получше, растворились в дымке времени. Что-то упрямо твердило, что я уже бывала в этой школе, но факты говорили об обратном. До шести лет я все время была с родителями в разъездах. Египет, Греция, Италия. Раскопки, музеи и снова раскопки.

Затем в шесть лет обычная школа. Мне пришлось некоторое время пожить с тетей. А после школы университет.

Интернат никак не мог втиснуться ни в один из промежутков времени.

Сейчас, оглядываясь в прошлое, я проклинаю свое любопытство и желание все выяснить. Лучше бы тогда я закрыла эту вкладку и выкинула видеоролик из головы. Нельзя было ворошить прошлое.

Два месяца до настоящих событий.

Третий курс. Факультет журналистики. Сентябрь. Несколько месяцев, и мне стукнет двадцать один. Но я все еще чувствую себя маленькой девочкой лет шестнадцати, а заглядываю в паспорт и ужасаюсь цифрам.

Пустая темная квартира вечером уже стала для меня привычной. Родители со временем хоть и поубавили пыл к поискам приключений, но работу не бросили. Реже, но все с такой же охотой они отправляются на раскопки старинных храмов и гробниц, а я на несколько месяцев оказываюсь в гордом одиночестве.

Сижу за заваленным столом и бездумно листаю страницы сети в поисках интересной идеи для статьи, которую мне необходимо сдать через несколько дней. Рядом с настольной лампой возвышается гора из грязных тарелок. Смотрю на них и все откладываю мытье на потом. Все равно никто, кроме подруги, не увидит этого бардака. А она и так знает, что я не любитель частой уборки. Ну и зачем себя лишний раз изводить?

Я вылавливаю глазами слово «интернат» и тут же вспоминаю о давнем видео про детей-индиго и их школу. Вбиваю в поисковик ключевые слова и получаю только старый видеоряд, адрес и номер телефона. И все. Больше никакой информации, словно школа давно перестала существовать и осталась только в этом видео.

Набираю номер и жду ответа. Кажется, проходит вечность, когда мне отвечают.

– Да? – слышится раздраженный мужской голос в трубке.

– Здравствуйте. Это же школа для одаренных детей, верно? – не зная, как начать, интересуюсь я.

– Да, – коротко отвечает мне голос на той стороне, а потом спустя несколько секунд добавляет. – Была. Нет тут уже никого. Все развалилось. Вы что-то хотели?

– Меня заинтересовала ваша школа, хотела написать про нее статью, – честно признаюсь я, предчувствуя, что сенсации не будет.

– Тут не о чем писать, – злится мужчина, но потом замолкает и, словно обдумав, спрашивает у меня. – Как вы узнали об этом месте?

– Видео нашла в интернете, – отвечаю, но не понимаю, зачем ему надо это знать.

– А впрочем, приезжайте. Расскажу, что здесь было, пока мы не закрылись.

Такая перемена в настроении удивляла. Сначала он был против, но как только узнал про видео, почему-то согласился.

– Спасибо. Простите, а с кем я разговариваю?

– Иннокентий Алексеевич Бородин, я создал эту школу и был ее директором, пока нас не перестали финансировать.

– Сочувствую, – тяну я, ожидая, что бывший директор поинтересуется моим именем, но ему, похоже, все равно.

– Я подъеду к вам тогда, в субботу? – взглянув на свое расписание пар, предлагаю я.

– Да хоть сейчас. Приезжайте, коли интересно. Как ваше имя, кстати?

– Клеопатра Александровна Ключникова, – уже готовясь к недоверчивым восклицаниям, произношу я и морщусь, словно меня бить собираются.

– До свидания.

Он повесил трубку.

Обычно все переспрашивают, а этому мужчине, кажется, было абсолютно наплевать на мое имя. Представься кто-нибудь так мне, я бы подумала, что это шутка.

***

Тащиться одной в этот интернат не хотелось совсем. Кристина, моя подруга и одногруппница, согласилась, скрипя сердцем. Но категорически отказалась ехать без Эдика – своего парня. А я, превозмогая неприязнь к Эдику, позволила ей взять его с собой.

У нас с Эдиком взаимная нелюбовь. Причина простая – он тот еще бабник. А я таких на дух не переношу.

Каких-то год-полтора назад, когда Кристина нас только познакомила и вышла в магазин, он начал ко мне приставать. Получил звонкую пощечину. Потом надулся от обиды и попросил ничего не рассказывать Крис. Слово я сдержала, но пообещала, что если при мне что-то подобное повторится, он лишится своих детородных органов. После этого случая Эдик при мне ни разу не прокололся, наверное, поверил.

До сих пор не понимаю, как эти двое вообще сошлись. Крис – невысокая блондинка с уймой комплексов, постоянно сидящая на диетах, каким-то образом смогла подцепить Эдика – высоченного, под два метра ростом нарцисса с глуповатыми шуточками, считающего себя неотразимым во всех спектрах. Ему почти двадцать пять, уже пару лет, как закончил вуз, но все продолжает сидеть на шее у родителей и девушки.

Крис носится с ним, как с маленьким, все верит, что он ищет работу. Наивная. Да я заходила как-то к ним. Он, не переставая, рубится в компьютерные игры. А как только у Кристины хватает сил ему что-то высказать, начинает закатывать истерику, мол, она его не любит, а он изо всех сил ищет работу. А то, что ему еще никто не ответил, так это они плохие, а он вообще ангел во плоти.

Меня тошнит от их отношений. Она души в нем не чает, а он пользуется ей, как прислугой. Мне бы не лезть в это. Но однажды сил промолчать не хватило, и я все высказала Кристине. Та только обиделась на меня и пару дней дулась и не разговаривала. Наверное, опять Эдик насоветовал. Больше я ей ничего не говорила. Сама теперь пусть решает, не маленькая.