Мутная вода

И мы комфортно устроились на ближайших стульях, ожидая появления официанта, как минимум. Вскоре за стойкой появился худой, сутулый гражданин, похожий на большую, недовольную галку в грязном свитере:

– Давайте, ребятки, поскорее все оформим в лучшем виде: заказ, арты. Да пойду я отдыхать. Мне ещё вместо Бармена заступать в ночную.

Мут приветливо улыбнулся и вывалил на стойку наш шикарный улов. Глаза «галки» хищно загорелись:

– Да ты везунчик, брат.

– Не только я, – ответил напарник. – Наловили нашими общими чаяниями. – Мут кивнул на меня.

– Новичок? – Развернулся ко мне мужчина. – Не видел тебя раньше в «Баре».

– Да, – ответил я. – Всего несколько дней топчу Зону.

– Ну и как? – Поддержал светскую беседу торговец, пристрастно рассматривая наш улов, запакованный в прозрачный гермопластик.

– Пока Мут со мной, ничего – жить можно, – усмехнулся я.

– Любим шутки с двойным дном? – Не без доли одобрения в голосе, спросил мужчина.

– Я и сам, как цилиндр фокусника, – нагнал загадочности я.

– Ну, тогда вы с Мутом нашли друг друга, – расхохотался торговец. – А Зона скрепила щедрым подарком ваш творческий союз. Фокусники-затейники, блин. – При этом он задумчиво посмотрел на Мута. – А я думал, что после смерти Серого ты так и будешь бродить один.

– Это мой брат, – пояснил мне Мут, уставившись немигающим взором на торговца.  – Ну, вот, Зона свела с напарничком. На всё её воля.

– Ну и славно, – улыбнулся собеседник. – Тошно в здесь одному.

***

Продав хабар и выручив немого деньжат, мы положили их в камеру хранения – от греха подальше и решили не ужинать в «Баре», а попросить провизию у Бармена навынос, благо, погода очень располагала.

Ночь выдалась на редкость теплой и звездной. Где-то далеко шелестела сухими травами Зона. За окнами пели сверчки. На тумбочке дымился горячий чай, ждали своего часа галеты и целый котелок вареного картофеля, упавший нам в руки с барского плеча всегда угрюмого и молчаливого Бармена. Свежая зелень из теплиц «Долга», сливочное масло из личных запасов торговца. Аромат стоял такой – местные только что в окна не лезли, желая вкусить волшебные яства.

На душе моей стало невероятно легко. Наверное, впервые за последние дни. Или слово «последние» в Зоне более не применимо?..

Мут, тихо мурлыча себе под нос что-то смутно знакомое, обрабатывал мою многострадальную руку.

Я отхлебывал из кружки чай, и удовольствие теплой волной расползалось по организму. От ощущения отдыха, от предвкушения горячего ужина.

Странная штука – Зона: наплюёт и тут же приголубит. Все, как рассказывали мне тертые сталкеры на Кордоне. И здесь я ощущаю себя по-настоящему живым. На своем месте, на пике момента. Есть в такой жизни какое-то странное удовольствие. Или я – мазохист, и Зона раскрыла во мне новые грани моей неуёмной натуры?

– Слушай, а чем ты живёшь там, за Периметром? Есть ли у тебя семья? Может, ты женат? – Нарушил мои раздумья Мут.

– А ты что, хочешь просить моей руки? – Болезненно рассмеялся, предвкушая дальнейшее развитие беседы. Устраивать душевный стриптиз совсем не хотелось.

– Ой, да пошёл ты, товарищ «больной», – отмахнулся Мут. – Я с ним серьёзно, а ему всё хиханьки.

– Ладно, понял я. Понял. Буду предельно серьёзным, «смехуёчки» – отставить, – скорчил я сердитую рожу. – Не женат, детей нет, девушка ушла от меня полгода назад, когда у подъезда меня подстерегли и избили плохие дяди, которым я сильно насолил. Она при этом присутствовала, перетрухала. Я её прекрасно понимаю. Поступила моя обоже предсказуемо и вполне по-человечески. Навещала меня в больнице, таскала апельсины, которые я и есть-то не мог с разбитой мордой. А расставание было делом времени. Меня выписали, и она мне дала отставку. Всё. Больше мы с ней не виделись. А ты как вне Зоны жил?

– А у меня за Периметром есть семья. Не девушка, не жена… просто подруга… хм… можно и так сказать… – Мут потупил взор… – Вдова моего брата и двое племянников.

Я тихо присвистнул. Жизнь-то бывает похлеще романов.

– Он погиб год назад,– продолжил напарник. – С тех пор один хожу. Семье его помогаю. Двое детишек у них с женой. Сама она – ровесница мне: ей двадцать с небольшим. С братом они поженились рано, потом родились близнецы – Анька и Ванька. А в тот же год брательник мой гробанулся в подземельях Тёмной Долины. Заработать хотел, взял у барыги задание. Вроде, нашли вольные там какую-то лабораторию, но сами лезть в неё не решились. Слили координаты торговцу, не за «спасибо», конечно. И вот решил Серый рискнуть. Всё мечтал, как купят они с женой домик, с фруктовым садом и качелями для детей. Ну, кончилось всё прозой, конечно, – развёл руками Мут. – До тебя я только с ним и ходил. Не было у меня напарника, был брат. Только на него я мог во всём положиться. Ёкнулся он глупо, дело было при мне. Не могу забыть его удивлённого выражения лица. Будто не понял он, что это конец. Его растерянная улыбка, навсегда, наверное, отпечаталась у меня по ту сторону век. Глаза закрываю – вижу Серого, смотрящего на меня во все свои изумлённые очи. То ли Зона со мной играет, то ли не отпускает чувство вины, но не было ночи, когда бы мне не снились подземелья Тёмной долины… Тащил я брата до Ростка на себе, чтобы похоронить по-человечески. В Зоне упокоиться сложно. Ни в жизни, ни в смерти покоя в ней нет. Лежит он теперь на кладбище «Долга»: тут – чистая земля… Ни радиации, ни аномальной активности. И мертвецы на «Ростке» не шастают среди живых, а получают обещанный смертью покой. Погоревав немного, стал я думать, как рассказать об этом семье. Ничего путного не придумал. И с горя подписался на провальный рейд к «Выжигателю». «Монолит» оттуда к тому времени уже выбили, антенны отключили. Путь в Припять был свободен и вольные валом валили на «клондайк артефактов». Да только встретил их там не «Золотой Эльдорадо», а стаи непуганых монстров, неизвестные аномалии и прочие малоприятные моменты, предугадать которые было не сложно. Мы же с группой сталкеров отправились в подземную лабораторию, спустя всего пару лет после триумфального шествия Меченого. Зачистил он подземелья, вывел из строя пусковую установку, ушёл в Припять и пропал. А в бункер этот после него никто сунуться так и не решился. Много баек ходило среди сталкеров о том, что напрочь сорвало там Меченному крышу, хотя и до этого он был странным: нелюдимым, неразговорчивым, держался особняком, со сталкерами не пил, много времени проводил в Зоне и захаживал в такие места, о которых ни один бродяга и помыслить не пытался. Когда дата выхода была назначена, лидер нашей группы – Лис – пояснил нам, что хочет в обход торговцев и «Долга», занять позиции на «Выжигателе». Мол, у всех есть свое место в Зоне, а вольные мыкаются, как ледышки в проруби. «Долг» – на заводе «Росток», «Свобода» – на «Армейских складах», ученые – на «Янтаре», «Монолит» – в Припяти. А мы топчем Зону БОМЖами беспутными. То к одним прибьёмся, то к другим. В сырых схронах ночуем, торгуем с жадным барыгами за медный грош, рюмку чая, да продавленную койку в их бараках. Обидно даже. Мы Лиса внимательно послушали и неожиданно, вдруг согласились. Позвонил я тогда Лизе. Смотался на неделю домой из Зоны. Оставил все сбережения, нужные контакты. Оплакали мы смерть нашего Сереги, и я его семье пообещал, что никогда их одних не брошу: не оставлю в беде, нужде или болезни. Что я теперь – их опора и поддержка. А, вернувшись в Зону, основательно приготовился к рейду на «Радар», прямо к антеннам «Выжигателя мозгов».

Мут замолчал, опустил глаза, задумавшись. А потом, стряхнув остатки оцепенения, резко обрезал ножом завязки бинта.

– Шли мы к «Выжигателю» через «Янтарь», издавна славный своей аномальной фауной. Научникам, примазавшимся к нам, конечно, о своих планах не сказали ни слова, ибо они плотно связаны с военными и «Долгом», которым не с руки пускать нас на «Радар», выгодный всем стратегически. Оттуда открывается много путей – в Рыжий Лес, Припять, Лиманск, еще до конца не хоженые, а от того и более перспективные в плане хабара.

Как ты знаешь, у военных самые напряженные отношения с вольным сталкерством. Если присутствие «Долга» в Зоне они терпят по идейным соображениям последних, со «Свободой», более многочисленной, но мало организованной, им просто приходится считаться, то сталкерство, как явление, они считают своим долгом искоренить. За это воякам даже доплачивают. Ну, про «Монолит» я просто промолчу – они считают врагами всех, кто не поклоняется их главному, незабвенному божеству. Плюс «фанатики» вооружены до самых зубов так, что связываться с ними в глобальный масштабах никому из нас не с руки. Вот и получается, что вояки концентрируются в основном, на вольных. Отлавливают нас по одному. Убивают, запирают без связи в собственных схронах. Используют в долгих рейдах, как отмычки, пытают, выведывая сведения о тайниках, содержимым которых можно поживиться. Нет для бродяг в Зоне гарантированной безопасности – такой вот смешной получается оксюморон. Между тем, долгое время небольшой палестинкой в бушующем море страстей, был севший на мель корабль «Скадовск», последний десяток лет стоящий на «Болотах», когда-то бывших широкой, полноводной рекой. Во врем второго Выброса река резко обмелела, и все катера, лодки и корабли навсегда застряли в зловонной, радиоактивной жиже. Большая часть команды, трудившейся на «Скадовске», погибла в ту страшную ночь или превратилась в мутантов. В живых остались лишь те, кто спал после вахты в трюмах, находясь ниже ватерлинии. А на утро эти счастливцы вышли из кают, и столкнулись лицом к лицу со своими сослуживцами, превратившимися в прожорливых снорков и неподвижных зомби, карауливших жертву в особенно темном углу. Ты же знаешь, что здешние зомби очень не любят дневного света? Если вытащить их на солнце, то они вопят и корчатся, в духе вампирских новелл… Правда и в пепел не обращаются, но прыткость свою заметно теряют. Большие дозы ультрафиолета причиняют им боль. Поэтому в солнечную погоду можно смело ходить на «Янтарь» и на «Свалку техники» – мертвецов там не будет. Но горе тебе, если солнце внезапно зайдет, а ты окажешься там в одиночку и без хорошего запаса патронов. А ещё стоит держаться подальше от затененных мест – старых грузовиков, покосившихся домиков, кустистых оврагов. У меня был неприятный случай, когда кадавр мертвой (прости за каламбур) хваткой вцепился мне в ногу и всерьез вознамерился утащить к себе, под грузовик. Выглядят они достаточно сухими и хилыми, но в них море силы, океан выносливости и ловкость, которая нам и не снилась. Чернобыльские зомби не заразны, не питаются людьми, но, как и все творения Зоны, заточены на убийство непрошенных интервентов – то есть нас, – пришедших в Зону растащить ее по кусочку и выведать все секреты. Свежие зомби неповоротливы и вялы. Они надолго зависают, стоят тихо и бездыханно, даже не всегда реагируя на появившуюся в поле зрения жертву. Но, Выброс от Выброса, они становятся умнее, набирают силу. И вот, наконец, сталкера ожидает опасный соперник, которого крайне сложно убить. Только точный выстрел в голову может навсегда упокоить такого врага. Перебитые спинной мозг и нижние конечности обездвиживают зомби на какое-то время. Но не убивают. Выбросы исцеляют их. Зона любыми способами, до последнего поддерживает искру жизни в своих созданиях. Кто-то из ученых выдвигал теорию, близкую к мракобесию, за что был нещадно оплеван и прилюдно затоптан своими коллегами по цеху. По его мнению, зомби становятся сильнее не со временем, научаясь, и не от выбросов, а с каждым новым убийством – прикинь? Мол, это существо поглощает саму человеческую суть, искру жизни, душу, если хочешь, становясь сильнее и умнее. Есть даже какое-то научное обоснование, но и оно на грани с метафизики с эзотерикой – в подробности я не вдавался. Серый любил эту научную муть. Мне же теории «головастиков» интересны ровно до тех пор, пока за их подтверждение мне выдаются новейшее оборудование и звонкие тугрики. Уж не сочти отсталым. Слишком много бед от этой науки. Хлебнули уже раз – залезли в такие дебри своим хилым человеческим сознанием!.. Натворили экспериментов, не понимая и толики сути тех механизмов… Ааааааа, эх…