Сердце терновника, или Фаворитка эльфийского императора

– Ты смотришь на меня так, будто я собираюсь тебя съесть, – невесело усмехнулся Феликс, – не бойся, я просто попробую, – его палец пощекотал мою щеку, очертив линию до подбородка, отчего коленки ослабели, а голоса затихли, превратившись в довольное урчание, – это не больно.

Но может обернуться болью. Шутка срикошетила в грудь холодным опасением. Если открыться ему, открыться полностью, а он поиграет и выбросит, как ненужную вещь, я этого не переживу.

Открытие поразило настолько, что я отступила назад и непременно сорвалась бы с обрыва, если бы не сильные руки императора.

– Сайерона? – в его глазах плескался океан.

– Рис на велис коорна, – прошептала, взявшись за сережку, – ты должен это увидеть, – прежде всего, я сама должна раскрыться полностью. Как знать, может он и не посмотрит на меня без отвращения?

И разомкнула, силясь не зажмуриться.

Я вглядывалась в изумрудные глаза снарра, как иные ворожки в зачарованную воду, надеясь увидеть будущее. Наверное, даже не дышала.

Взгляд Феликса метался, но не так, как если бы он хотел убежать от увиденного – взгляд следовал за мыслью. Внутри него разразилась буря, не иначе. Не знаю, что бы делала, разомкни он теплые объятия – последний оплот моей надежды. По счастью, он прижал меня еще крепче к себе, и я с радостью приняла эту простую ласку.

– Не плачь, – надо же, только облизнув губы, почувствовала соль. Снарр провел подушечками пальцев по левой стороне моего лица, по той опаленной коже, что я разучилась ощущать, – когда это случилось с тобой?

– В младенчестве, при пожаре, – так говорил дед, я и сама ничего не помнила, – тогда погибли мои родители.

– При пожаре, говоришь, – он задумчиво кивнул каким-то своим умозаключениям, – продолжая баюкать меня, как ребенка, – двадцать три года назад… Пойдем.

Глава 8. Феликс, или Приоткрывая иллюзию

Я ожидал увидеть что угодно – веснушки, следы ветряной оспы, любые несовершенства кожи, свойственные смертным… Но не шрамы! Хорошо, надо сказать, залеченные шрамы от драконьего огня. Пробыв в ордене Призрачных добрую сотню лет, не выходя за его стены, я тем не менее повидал многое. Кого только не повидал. Избавиться от боли хотя бы ненадолго жаждали тысячи искалеченных и обездоленных. Послушники поили путников опием, а безнадежно больным давали смертельную дозу, помогая тихо отойти на серебряные поля.

Мало кто, как я, решался пройти путь до конца и отделить боль от своего тела. Точнее, добровольцев и вовсе были единицы, в основном я видел рабов-стражей, связанных с орденом клятвой.

Однажды холодным ненастным утром, неотличимым от ночи, к нам пришел очередной проситель. Я нес вахту у главных ворот.

– Кто идет? Назовись! – вглядываясь в неясные силуэты, впору позавидовать ночному зрению истайров, лунных эльфов. Они поистине как кошки.

Пришедший скрывал лицо под капюшоном, и скоро стало понятно, почему – вместо глаз, носа и рта зияли уродливые темные прорехи. Путник оказался беглым магом из закрытого северного ковена, и стоит сказать про него несколько слов… Не про путника, про ковен. При моем батюшке, Феликсе Одиннадцатом, а может и при его славных предках магическая мощь империи покоилась на пяти столпах – ковенах. Столичный, южный, восточный, западный и северный. Последний еще звался закрытым, ибо его маги свято оберегали свои тайны. Стоит ли удивляться, что закрытый ковен возомнил себя вершителем судеб и в один прекрасный день изменил короне? Но так или иначе, интриги были раскрыты, а за ковен взялись союзники Снартари – первородные драконы с Лазурного архипелага. Те самые, что имеют две ипостаси и два сердца. Каждого изменника, любого мало-мальски связанного с закрытым ковеном, они находили и убивали драконьим пламенем, от которого не всякая магия спасет.

Тот путник уцелел чудом, исчерпав весь свой резерв подчистую. Наши монахи его подлатали, как смогли. И вот теперь вопрос, достойный приза на императорских дебатах за лучший ум – откуда у Сай эти шрамы в виде паутинки? Однозначно, их могло оставить только пламя первородного, но какого гхара это случилось с ней?

Я напрасно вглядывался в большие синие глаза. Отчаянные и бесстрашные.

Кто ты, Сайерона? Случайная жертва? Или потомок кого-то из закрытого ковена?

Нет, кого я пытаюсь обмануть. Откуда у случайной жертвы обережно-исцеляющие артефакты, без них она была бы «краше» того несчастного.

Но Сай совершенно точно ни о чем не догадывается, иначе никогда бы не продемонстрировала такое вопиющее доказательство причастности к ковену – пусть десять раз мертвому ковену – перед императором Снартари.

Именно они сломили меня тогда. Тот Феликс был слишком молод и не выдержал пыток. И чтобы такое не повторилось, я не нашел ничего лучше, как уйти к «отнимающим боль». Из-за тех тварей я оставил трон и уполз зализывать раны. Из-за них потерял сотню лет и совершил новые ошибки, заново завоевывая власть.

И вот в моих руках идеальная жертва для отмщения.

Я усмехнулся про себя – не было ли в моем выборе Сайероны три года назад божественного умысла?

Переместился вместе с ней на малый балкон императорских покоев. Хрупкая, беззащитная. Полностью в моей власти. Можно свернуть ей шею прямо сейчас, когда она так доверчиво прильнула к моей груди. Но пальцы лишь сильнее запутались в смоляных волосах, а вторая рука прижимала к себе вздрагивающую спину – точно деревце на ветру.

Она была отдана мне богами, ради мести. И теперь не удивительно, что проклятое дитя появилось из ее чрева. Я согрешил против бога Солнца, но и она не святая – в ее жилах течет кровь моих врагов. Я могу переломить позвонки один за другим, но вместо этого пальцы путешествуют по трепещущим изгибам открытой спины, под теплым плащом, в котором уже нет необходимости.

– Феликс, – нежные губы приоткрываются, как в последнем крике, но я хочу и дальше слышать свое имя из ее уст, – я…

И то ли опасаясь услышать очередной отказ, то ли позволив наконец инстинктам захватить верх, я приподнял ее за подбородок и коснулся дразнящим поцелуем. Нет, таким он подразумевался, но ребячество слишком быстро ушло. Это была месть. Подчинение на грани боли. Я дорвался до запретного, до так долго желаемого и недоступного, что разум напрочь снесло ощущениями. Темный огонь выжег последние остатки благоразумия, я забыл, что хотел держаться подальше от смертной, что к ней нельзя привязываться. Даже если она способна прогнать моих демонов, лекарство может превратиться в наркотик. Кому, как не мне, не знать этого.

И, быть может, я бы отступил, но сквозь первый страх в ее глазах проступило согласие. Так падает крепость, так ликует триумфатор.

Скорее всего, потом она будет винить во всем меня, или себя, но сейчас Сайерона доверилась, так чутко реагируя даже на самые простые ласки.

Гхар, я должен был это понять, еще когда она открыла мне той темной ночью. Еще тогда я должен был понять и решить за нас обоих. Ну ничего, теперь я не упущу свою добычу.

Подхватив ее на руки, в несколько шагов добрался до постели. Она раскинулась на алом покрывале, как на жертвенном алтаре. Я видел – я был для нее мужчиной, императором, богом.

И вдруг… условный стук Мелдона все разрушил. Сай встрепенулась, словно очнувшись от дурмана, а я заскрежетал зубами, придумывая сотню казней для своего личного помощника.

– Мы обязательно продолжим, – шепнул растерянной и раскрасневшейся Сайероне, переместил в ее покои и вернулся к себе. Мелдон никогда не беспокоил по пустякам, нужно успокоиться. Ему, наравне с высшими сановниками, разрешалось просить аудиенции в любое вемя, и он никогда не злоупотреблял своим положением. Если же парень изменил принципам – не сносить ему головы.

– Пусть заходит! – крикнул големам и занял место за столом кабинета.

Мой верный пес вошел, кланяясь, и остановился на приличествующем расстоянии.

– Мой император, примите от меня скромные поздравления с этим великим днем.

Я чуть сильнее сжал кулаки, и молодой человек все понял.

– Простите, мой император, я не вовремя? Позвольте удалиться…

– Нет, говори, с чем пришел, – костяшки пальцев щелкнули.

– Наша тайная служба провела расследование – ридгийцы пытаются внедрить во дворец своих людей. Мы перехватили помощника повара, он сейчас в казематах. Прикажете допросить?

– Непременно. Он мог пронести яд. Этот ридгиец был один?

Последовал подробный донос про каждое подозрительное лицо во дворце – в расследованиях и донесениях Мелдон был мастером.

– Хорошо. Прими меры. Но прежде узнай, как связана Сайерона Мастерс с закрытым ковеном.

– Ваша… Сайерона… – слуга побледнел, – с закрытым ковеном? Но как такое возможно? Ковена больше нет.

– Но единичные последователи остались, несмотря на старания драконов. Узнай, с кем из его адептов она в родстве, живы они или нет, узнай все что сможешь. И еще – по возможности займись этим лично. Информация не должна просочиться к врагам.

Щедро вознаградив Мелдона, я откинулся на спинку высокого кресла.

Глава 9. Сайерона, или Проводы Солнца

«Милая Данари! Чувства переполняют меня так сильно, что я вот-вот взорвусь, как гномий паровой котел. Начну с того, что Фил – сам император, Феликс Двенадцатый, я должна была сказать сразу, как только узнала. И я числюсь при дворе его фавориткой. Это не плохая шутка, нет. Сегодня на проводах Солнца он представил меня двору, и каждая эльфийка теперь мечтает отделить мою голову от тела. Не беспокойся, к моим покоям – как звучит-то! – приставили голема. Охранять. Учитывая, какую «любовь» я питаю к этим металлическим созданиям, с задачей они справляются самим фактом своего присутствия, после них мне никто не страшен. Кроме императора (зачеркнуто). Синдром, о котором ты говорила, стал сильнее. И возможно ли, что под его влияние попали мы оба? Мне страшно, я не знаю, что я чувствую… Сегодня он поцеловал меня (зачеркнуто), все зашло слишком далеко (зачеркнуто двойным слоем).