Обманите и сами поверьте в обман

– Мне нужно идти, – едва разжимая губы, пробубнил я и заспешил назад, но крючковатые руки одного из парней уже схватили меня за грудки, другой потянулся к сумке. Едва я попытался увернуться, сокрушительный удар по солнечному сплетению чуть не вышиб из меня дух, из-за чего стало трудно дышать, словно свинцовая рука намертво сжала горло.

В воображении возник образ Лены, укоризненно качающей головой. Она ведь просила сделать копию книги. А я упрямился, боясь, как бы кто не увидел неготовый к чтению посторонних черновик… "Только не ноутбук" – словно звоном колокола повторно прогудело в голове, и все мое сознание ушло на второй план, уступив место инстинкту сохранения собственной жизни, которую я доверил своему ноутбуку.

Как безумный, я начал вырываться, во все стороны размахивая свободной рукой. В голове гулко стучало, перед глазами все сливалось, паника застилала разум. Наконец один из моих ударов угодил в челюсть держащему меня тощему парню. В этот момент кто-то схватил меня сзади, и я почувствовал дикую боль в заломленной правой руке. Держась за поврежденную челюсть, худой парень воспользовался моментом и резко потянул на себя сумку, которую я продолжал сжимать в онемевшей от напряжения руке. "Пусть берут что угодно, только не ноутбук, только не мой роман" – про себя взмолился я.

– Да отпусти ты! – раздраженно рявкнул мужчина, вырывающий мою сумку. Из последних сил извиваясь в руках первого, я ногами яростно отпихивал второго. Он, однако, ухитрился расстегнуть сумку. Еще секунда и ноутбук оказался бы в его руках! Понимая, что это последний шанс спасти роман, я что есть силы ударил его ногой в живот.

Но было поздно. В самую последнюю секунду вор вцепился в ноутбук. Я опоздал. Полетев от удара на землю, он увлек за собой компьютер, и тот вслед за ним камнем упал на асфальт и разбился.

Мое сердце упало и на время утратило способность биться. Выронив пустую сумку, я смотрел на лежащий на земле раскрытый ноутбук, на его расколотый экран, на вылетевшие клавиши, и чувствовал, как моя душа также раскалывается на тысячи осколков, причиняя еще большую боль, чем вывихнутая рука.

Почувствовав, что я потерял способность сопротивляться, стоящий сзади парень отбросил меня в один из гаражей. Звук удара о железо эхом разнесся по всему проулку. По больной спине разлилась жгучая боль. Опираясь о холодную стенку гаража, я поднялся на трясущиеся ноги. Тошнота резко подступила к горлу, мне казалось, еще секунда и я потеряю сознание, за которое хватался из последних сил.

– Давай заканчивать с этим, – произнес сиплый голос и чьи-то руки принялись опустошать содержимое моих карманов. Я было дернулся, но мощный удар в нос предотвратил все попытки воспротивиться. Теперь все мои силы уходили на то, что я сдирал кожу с пальцев, стараясь ухватиться за ржавую стену гаража, и судорожно глотал ртом воздух, боясь захлебнуться собственной кровью.

Убедившись, что больше отобрать нечего, парни еще раз угрожающе встряхнули меня, и отошли в сторону безжизненно лежащего на земле ноутбука. Один из грабителей поднял его и, недовольно фыркнув, сунул под мышку. Словно в тумане я слышал грубый смех и удаляющий звук шаркающих шагов. Через мгновение мои ноги подкосились, и я ничком упал на покрытую изморозью землю.

***

Я пришел в себя от уже знакомых гулких ударов в голове и резкой боли в спине. Мысли разлетались, как стая щебечущих птиц, и ни одну из них я не мог поймать. Невосполнимая пустота жгла изнутри. Кружилась голова. Густая ночная темнота расстилалась вокруг меня, но перед глазами стояли яркие белые пятна.

Осознание безвозвратной потери медленно наполняло разрывающуюся от шума голову. Я не видел дальнейшего смысла жизни. Мне хотелось заплакать, но не в силах сделать даже этого, я беспомощно лежал на холодной земле и смотрел на оставшиеся осколки разбитого ноутбука, мрачно поблескивающие в тусклом свете луны. Я никто и ничто без своего романа. Он был единственной целью, мотивирующей меня к возвращению в жизнь. Только благодаря письму я снова обретал себя, жалкого человека без семьи, без работы, без прошлого.

Теперь мне уже никто не мог помочь. Даже я сам был не в состоянии этого сделать. Никто не сможет и не захочет… Я резко выдохнул. Кроме Лены! Она – единственный человек на всем свете, к которому я мог обратиться. Лена…

Скривившись, я со стоном поднялся на ноги. В голове пронзительно зазвенело. Моргнув несколько раз, я глубоко вдохнул и выдохнул, после чего двинулся назад из темного переулка.

Свет фонарей и ярких витрин, люди, здания, деревья, машины – все сливалось в безумный калейдоскоп цветов и красок, кружившихся у меня перед глазами. Мое сознание окутывал густой туман, я брел, словно во сне, снова и снова повторяя лишь одно имя "Лена".

Не знаю, сколько прошло времени до того момента, когда я набрал цифру четырнадцать на домофоне ее дома и услышал тихое "Кто?". Поднявшись на четвертый этаж, я обнаружил, что дверь квартиры №14 была распахнута, а в проходе в легком голубом халате стояла Лена и с ужасом на меня смотрела.

– Саша?! Что случилось? Почему ты… – Она замолкла, когда я, полуживой, весь в пыли, зашел в квартиру и, пошатнувшись, облокотился на стену.

– Ты извини, что в таком виде… – произнес я, закрыв глаза. Мне не хотелось видеть ее испуганного, вероятно, осуждающего взгляда. Я уже не понимал, зачем пришел, не знал, что меня на это было побудило, но теперь мне было ужасно стыдно за этот необдуманный поступок. Наверное, будет лучше уйти. Да, просто попрощаться и уйти. Сказать, что зайду в другой раз, как бы глупо это ни выглядело… Я только открыл глаза и приготовился говорить, как она схватила меня за руку и повела в дом.

– Садись! – Она указала на диван. – Или ложись, как тебе удобнее… Потом все расскажешь.

Я прошел в уютную светлую комнату и рухнул на мягкий диван, застеленный пушистым кремовым покрывалом. Перед глазами все закружилось еще быстрее, звон в ушах превратился в свист.

Лена помогла мне разуться и сняла с меня куртку. Я видел, как она суетилась, хотел извиниться за то, что пришел, за то, что доставил ей столько хлопот, но не мог найти для этого ни сил, ни нужных слов.

Она стерла с моего лица кровь и обработала глубокий порез на руке, о наличие которого я даже не догадывался. Находясь в полусознательном состоянии, я почти не ощущал боли. Когда шум в голове начал стихать, и я стал лучше осознавать происходящее, она внимательно посмотрела на меня и сухо спросила: "Ты пил?"

Не знаю, почему, но я засмеялся горьким, даже истерическим смехом. Она испуганно на меня смотрела.

– Прости, Лена. – Я виновато покачал головой. – Ты была права. Я должен был сделать копию. Ты, как всегда, оказалась права, а я тебя не послушал.

– О чем ты говоришь? – ничего не понимая, спросила она и села рядом со мной.

Я глубоко вдохнул и рассказал ей все, что произошло. По мере того, как я говорил, жизненные силы возвращались ко мне, и глубоко внутри просыпалась ярость, перемешанная с горем и унижением.

– И зачем им только нужен разбитый ноутбук? Я смог бы извлечь жесткий диск, восстановить книгу… А теперь…

Лена молчала и изучающе на меня смотрела. Ее лицо было уставшим, но серые глаза, блестящие, как две серебристые жемчужины, прожигали меня взглядом. Распущенные волосы легкими волнами спадали на ее изящные плечи. Только сейчас я рассмотрел на голубом халате, облегающем ее хрупкое тело, незамысловатый узор из желтых и розовых цветов. Не было на ней ни того вечернего фиалкового платья, ни той строгой женственной прически, но в этом халатике с цветочным узором и распущенными волосами она была еще прекраснее, еще милее, еще более чарующей.

Помолчав некоторое время, она произнесла: "Будешь чай?" – и в этом вопросе прозвучало больше сочувствия, чем во всех фразах, которые принято говорить в подобных ситуациях.

Через пять минут она вошла в комнату с двумя чашками чая, а потом вернулась за пирожными, которые я был крайне удивлен увидеть в доме балерины.

– Я думаю, тебе нужно переписать роман, и как можно скорее, пока ты не забыл детали, – сказала она, и передав мне чашку, присела рядом.

Часть меня соглашалась с ней, хотя другую часть наполняло желание сдаться и все бросить. Ведь начинать заново всегда труднее.

Так, за разговорами о книге мы провели не один час, и постепенно я стал поддаваться ее убеждениям написать роман во второй раз. Несмотря на то, что моя книга была украдена, а вернувшаяся после длительного перерыва боль в теле не стихала, я был безгранично счастлив. Рядом со мной сидело милое создание и так лучезарно улыбалось. И хотя в таком виде мне приходилось чувствовать себя полным идиотом, я испытывал сладостное умиротворение, что случалось со мной каждый раз, когда она была рядом.

Сердце этой девушки было наполнено такой необъятной добротой и теплом, что они отражались в каждом мимолетном взгляде, в каждом непроизвольном движении рук, в каждом слове, слетавшем с ее губ…

– Спасибо тебе, – сам того не ожидая, сказал я, – за то, что не оставила в трудный момент, всегда поддерживала, не позволяла сдаваться и помогла обрести новый смысл жизни. Спасибо за то, что читала мне стихи и вдохновляла меня, за то… просто за то, что ты есть.

Я взял ее миниатюрные нежные ладони в свои большие исцарапанные руки. Сердце стучало где-то в голове, изнутри переполняли чувства благодарности, тепла, нежности и… безмерной любви к этому человеку.

Взгляд пленяющих раскосых глаз обратился ко мне, и ее губы, как в былые времена зашептали до дрожи знакомые мне строки:

И не знать, кто пришел, кто глаза завязал, 

Кто ведет лабиринтом неведомых зал, 

Чье дыханье порою горит на щеке, 

Кто сжимает мне руку так крепко в руке… 

Забыв о боли в спине, я наклонился и поцеловал ее.

***

С первыми декабрьскими заморозками наступила зима. Воры продолжали скрываться от правосудия, а я тем временем метался от волнующего воодушевления и готовности воссоздать роман до периодов полного разочарования и желания все оставить и замкнуться в себе. Я не мог перестать на себя злиться и в то же время лелеял надежды на то, что грабители будут найдены, а роман восстановится с жесткого диска, от которого они, возможно, еще не избавились.

Теперь по ночам меня нередко преследовали образы двух мужчин, возвращающих мне ноутбук. Случалось, что роман являлся во снах в виде уже изданной книги. И находил я его в самых неожиданных местах: под подушкой больничной кровати, на ветвях растущего около дороги дерева, на кремовом диване в доме Лены. А иногда черновики романа виделись мне на витринах книжных магазинов, лежащие рядом с книгами Достоевского и Шолохова… И каждый раз, просыпаясь после подобных снов, разочарованный тем, что это лишь приснилось, я начинал беспокойно ворочаться в постели, пытаясь унять внутреннюю борьбу между желанием вскочить и немедля приняться за работу и готовностью сдаться и признать свое поражение.

Тем не менее, каждое утро я собирал всю силу воли, и не обращая внимание на жгущую до слез досаду, принимался за восстановление книги. Поначалу писал от руки в толстых тетрадях, а после покупки дешевого подержанного ноутбука, стал набирать текст на нем. Случалось, на меня находили приступы злости и обиды, тогда я в ярости скидывал бумаги на пол, вскакивал из-за стола и принимался ходить по комнате, говоря себе, что никогда с этим не справлюсь. Никогда не напишу роман заново.

Я винил себя и понимал, что необходимость вновь начинать с пустого листа, была следствием моего легкомыслия. Однако всеми способами я старался пресекать подобные мысли, чтобы сосредоточиться на написании романа.

Благодаря Лене работа продвигалась куда быстрее, чем я мог вообразить. Она была моим неиссякаемым источником вдохновения. Мы часто проводили вместе долгие зимние вечера. Особенно я любил писать, когда она сидела рядом и, положив голову мне на плечо, читала распечатанные главы (теперь по ее настоянию я делал и электронные, и печатные копии книги) и карандашом вносила свои правки.

Несмотря на то, что кража романа стала для меня большим ударом, это положительно повлияло на произведение. В процессе повторного написания книги язык повествования становился более ярким, а описания делались более образными. Первый черновик послужил замечательным тренажером, на котором я мог оттачивать свое мастерство. Теперь же, овладев литературными приемами, я мог применить их в настоящей работе.

История голубоглазого детектива обрела новые сюжетные повороты, кульминация стала еще более напряженной, а развязка – более непредсказуемой. Вместе с Леной мы радовались каждому написанному листу, которых к началу весны накопилось около четырехсот штук.