Сетевой

Сетевой
Екатерина Осянина

Ольга Леднева, фрилансер с неудавшейся семейной жизнью, покупает квартиру и мечтает спокойно погрузиться в любимую работу. Однако через некоторое время выясняется, что в ее новом жилище уже давно хозяйничает домовой. Научившись пользоваться интернетом, это загадочное и беспринципное существо втягивает героиню в разные неприятности, порой весьма опасные для жизни не только самой Ольги, но и тех, кто ей дорог. Водоворот событий стремительно вырывает героиню из ее привычного мирка и заставляет взглянуть на реальный мир, оторвавшись, наконец, от монитора…

Екатерина Осянина

Сетевой

Глава 1

Дом мне понравился. Я даже приостановилась, чтобы получше его разглядеть, когда мы с риэлтором подошли к нему со стороны остановки, где договорились встретиться. Я видела его и раньше, когда бывала в этой части города. Но мне и в голову не приходила мысль, что когда-нибудь я буду в нем жить.

Здание возвышалось над улицей величественным кораблем, устремляясь в небо своими вычурными надстройками и башенками. На самом деле это была обыкновенная «сталинка», облепленная всякими архитектурными излишествами на манер изысканных старинных особняков с богатым историческим прошлым. Оно могло показаться ценителям архитектуры верхом безвкусицы, но мне почему-то понравилось в нем все: и эти торчащие ежиком шпили на многочисленных башенках, и его мрачно-серый облупленный фасад, и высокие узкие арочные окна, которые некоторые жильцы умудрились-таки заменить на пластиковые.

Двор меня тоже не разочаровал: детская площадка утопала в зелени, на многочисленных лавочках уютно ворковали старушки, возле некоторых подъездов радовали глаз ухоженные цветники, один даже с намеком на альпийскую горку. Явно жильцы постарались.

Почему-то захотелось посмотреть, как здесь все выглядит ночью. Я легко представила компашку подростков на детской площадке в духе современных реалий – с баночками пива и энергетиков; припаркованные машины, сонно мигающие синими огоньками сигнализаций; фонари, освещающие входы в подъезды; свет чужого домашнего уюта, сочащийся из окон…

В общем, когда я подходила к дверям своей будущей квартиры, прижимая к себе томно обвисшего кота, она начала мне нравиться задолго до того, как я ее увидела изнутри.

Парнишка-риэлтор открыл дверь и впустил нас с котом внутрь.

Кот пошел первым.

Помедлив возле порога, он сразу направился в кухню. Он всегда так делал, и ему не надо было объяснять, где она находится, какая бы планировка нам ни попадалась. Кот, кстати, был не мой, он просто помогал мне выбирать квартиру. Я одолжила его у своей подруги. Риэлтор не возражал, его такие «фишки» давно перестали удивлять. Видимо, попадались клиенты с разными пунктиками, и меня он записал в их число. Ну и пусть.

Обнюхав косяк кухонной двери, котяра деловито потерся о него и вспрыгнул на низкий подоконник, прижался лбом к стеклу, обозревая вид из окна. Как будто ему здесь жить. Я разулась, тоже подошла к окну и посмотрела. Высоко. Пятый этаж, а по ощущениям – гораздо выше. Ах да, здесь же высокие потолки… Риэлтор скучающе протопал за нами, не заботясь о том, чтобы снять уличные ботинки, и тоже выглянул в окно. Отличная перспектива, и шум машин едва слышен из-за такого расстояния.

Кот знал свое дело. Спрыгнув с подоконника, он не спеша заглянул во все помещения, включая санузел и какой-то бесполезный, на мой взгляд, чулан. Заценил спальню, сделав по ней «круг почета». Наконец, он сел посередине гостиной и одобряюще стукнул по полу хвостом.

– Спасибо, друг! – сказала я коту на полном серьезе, и риэлтор наконец-то улыбнулся и выжидающе посмотрел на меня. Ну да, решающее слово все-таки за мной.

Я старалась не отставать от кота и вертела головой, делая вид, что поражена высотой потолков и просторами комнат, а на самом деле пытаясь увидеть всю квартиру, каждый уголок, боковым зрением. Для меня это было важно. Наконец решение было принято.

– Мне нравится, – сказала я. – Просторно, светло, в меру запущенно…

– Сантехника работает, трубы, краны в норме, я проверял, – поспешил успокоить меня парнишка.

– Я верю, верю. Нет, мне все нравится. Мы, пожалуй, берем. Да, Пух? Берем?

Я оглянулась на кота, который с самым своим флегматичным видом разлегся там, где сидел, показывая, что свою часть работы он выполнил.

Я с треском отодрала присохший шпингалет и распахнула тяжелую створку балконной двери. С Пуха слезла вся его напускная флегматичность, и он рванул на балкон, успев вперед меня. Бдит, молодец. Отрабатывает свой гонорар – килограмм куриных шей.

Балкон он тоже одобрил: застекленный, просторный. С низкими перилами, благодаря чему казалось, что ты паришь прямо над улицей. Кот бесстрашно вспрыгнул на перила в проем распахнутой створки и снова уставился вниз. У него свои представления о жизни, я не вмешиваюсь. Спустя пару минут мы вернулись в комнату и договорились с риэлтором, где и когда назначаем сделку.

Въехала я спустя пару недель. После переезда еще несколько дней все мои вещи возвышались горой посреди зала, и лишь рабочее место было первым делом распаковано и налажено: компьютерный столик занял свое место в самом уютном углу, а сам комп заботливо размещен, подключен и отлажен моим хорошим знакомым, мужем подруги. Пока он возился с проводами и модемом, настраивая мне интернет, без которого я не могла работать, мы с Маринкой сидели на кухне и пили вино и кофе, закусывая принесенным гостями сыром. Сама я ничего не готовила и даже еще не покупала продуктов, питаясь купленными в ближайшей мини-пекарне пирожками и кофе.

Подруга меня ругала, дескать, я себя запустила и так нельзя. Да я и сама понимаю, что нельзя, но за годы, прожитые в гордом одиночестве после развода, я страшно обленилась и не утруждала себя домашними заготовками и кулинарными изысками.

Когда рабочий комп был уже на месте, мне все как-то не хватало времени разобрать мои немногочисленные узлы, распихать вещички по своим местам, и они покрывались пылью, а ночью на фоне окна, освещенного уличными фонарями, представлялись мне огромным молчаливым монстром. Пару раз мне даже показалось, что в них что-то зашевелилось и закопошилось.

Потом апатия внезапно прошла, и я лихо потратила оставшиеся от продажи бабушкиного дома деньги на новую мебель. Прикупила даже шторы на окна. Вещи как-то быстро рассосались по местам, а те, что я не нашла куда пристроить, запихнула в чулан. Квартира стала уютной и обжитой, и я вновь погрузилась в тихую болотоподобную рутину, из которой было выдернули меня мамина смерть, поминки, похороны, всякие формальности, продажа маминой квартиры и бабулиного дома, а потом – покупка собственного жилья и переезд.

Вот вкратце и вся моя история: родилась, училась, была замужем, потом как-то все неудачно сложилось, и я осталась одна. Самое противное – что я еще даже до маминой смерти привыкла к своему одиночеству, смаковала его, рассматривала на просвет, любовалась игрой красок, издали присматриваясь и принюхиваясь к отблескам и отголоскам чужой жизни. И ничего не хотела менять в своей.

Поменяла только квартиру. Не было сил оставаться в стенах, где все навевало воспоминания о маме и бабуле. О старой жизни.

Новое жилье, несмотря на жгучее желание переехать как можно скорее, я искала долго и тщательно. С прицелом на всю оставшуюся жизнь. Средства позволяли мне повыбирать и покапризничать, и я сразу решила, что «сталинки» с их высоченными потолками и огромными жилыми площадями мне по карману. Современные дома мне совершенно не нравились, напоминали безликие муравейники. И «спальные» районы, где они располагались, все как один походили друг на друга своей безликостью, неуютностью и убогой планировкой. Однажды я даже умудрилась заблудиться в геометрически застроенном квартале среди высоток-близнецов. Поэтому я сразу пошла искать себе приличный старый дом с уютным двориком, старушками, цветочками…

Было только одно условие, о котором я не говорила ни одному риэлтору, но которое имело для меня решающее значение.

В квартире не должно быть домовых.

Именно поэтому на каждые «смотрины» я таскала с собой кота. Увидеть домового я смогла бы и сама, был у меня такой дар с детства. Или проклятие, как посмотреть. Но не факт, что обитающий в квартире домовой так сразу мне показался бы. А кот для него – что красная тряпка для быка. Домовые терпеть не могут тех, кто способен их увидеть: кошек, мышей, пауков и тараканов. С другой стороны, есть, конечно, в этом и положительный момент: в квартире, где живут домовые, не бывает ни мышей, ни тараканов, ни клопов.

Но и меня они тоже не выносят, эти загадочные существа. Как только понимают, что я способна их засечь, начинают всячески пакостить и вредничать, вытесняя меня с обжитой территории.

Во время моих квартирных смотрин Пушок несколько раз обнаруживал домовых, о которых десятками лет не подозревали прежние хозяева. Точнее, Пух сперва заставлял их проявить себя, активизироваться, потом реагировал на них самым естественным кошачьим образом: выгибал спину, распушался, как огромный ершик, и шипел, таращась в пустоту. Риэлторы понимающе хмыкали, получив мой моментальный отказ, хотя могли только догадываться, в чем тут дело. А я не объясняла.

С домовыми мне не повезло столкнуться несколько раз.

В раннем детстве, когда я уже осознавала себя в окружающем мире, я несколько раз видела какую-то непонятную сущность, которая вполне мирно обитала в нашей квартире. Я не знала, с чем столкнулась, не знала, как на это реагировать, и поэтому никак не реагировала. Сущность эта тоже долгое время не принимала меня в расчет. Так мы и обитали бок о бок несколько лет, не догадываясь, что что-то не так.

Когда я стала постарше, в квартире одной из подружек я случайно заметила похожую сущность и поинтересовалась, не мешают ли они друг другу жить. Подруга сначала не понимала, о чем я говорю, потом долго таращилась в угол, куда я ей показывала, потом долго и внимательно смотрела на меня, потом покрутила пальцем у виска и поинтересовалась, не шизанутая ли я часом. Или я ее пытаюсь напугать? Я догадалась, что она, как и многие окружающие меня люди, не видит того, что вижу я, и что она этого страшится. Я сделала вид, что пошутила, подруга снова покрутила пальцем у виска, и мы забыли об этом дурацком разговоре.

А загадочная сущность после этого стала пакостить мне каждый раз, как я наносила подруге визит: когда никто не видел, роняла передо мной и на меня разные предметы, проливала мне на колени горячий чай, толкая под руку и при этом на мгновение становясь отчетливо видимой (только мне, опять же, как выяснилось), подсыпала мне в обувь колючие крошки (я просто догадалась, чья это работа, хотя сама за этим действием пакостную сущность ни разу не застукала).

В конце концов она добилась своего – я перестала бывать у Светки дома, каждый раз изобретая причину, чтобы не обидеть подружку отказом.

Однажды я пыталась заговорить об этом с мамой. Она, видимо, списала это все на мое подростковое воображение, фантазии и желание чувствовать себя хоть в чем-то исключительной. Я поняла, что моя мама тоже «их» не видит.

А сущность наконец-то поняла, что я знаю о ее существовании. И тогда дома начался настоящий кошмар. Про нас даже телевидение пыталось снять сюжет – барабашки тогда как раз вошли в моду вместе со всякими экстрасенсами, психотерапевтами и прочими знахарями и провидцами. Но во время визита съемочной группы сущность притихла и, как назло, перестала безобразничать. А когда разочарованные и злые телевизионщики уехали, кошмар возобновился: предметы летали, злобная сущность весьма отталкивающего вида почти все время торчала у меня на виду, потому что не переставая что-то двигала, роняла, шумела и всячески буянила. Один раз соседи даже вызвали милицию, посчитав, что это мама «воспитывает» дочь-подростка.

Составлявший протокол участковый явно мне не верил, хмыкал в усы, пытаясь разобраться в наших с мамой вполне мирных, на взгляд постороннего, отношениях, задавал неожиданные и каверзные вопросы о нашем образе жизни и о внезапно начавшихся безобразиях.

Когда он ушел, мама наконец-то поверила в то, что я не фантазерка и не шизофреник.

Мы временно перебрались к бабушке, в дом на окраине городка, а потом поменяли квартиру. Нам повезло: домового в ней не оказалось.

Позже я еще несколько раз сталкивалась с подобными агрессивными барабашками, и в общем-то понятно, что любить их причин у меня не было.

Итак, я жила одна, меня все устраивало, однако я подумывала, не завести ли себе кота. Я люблю котов. Они славные, очень мило подлизываются, когда им что-то от тебя надо, и очень стараются казаться независимыми, когда ничего не надо. Но в основном они милые. Я по натуре кошатница, собак недолюбливаю за их чрезмерность. Слишком много любви, шума и внимания, слишком много усилий требуется для их нормального существования в условиях городской квартиры. Нет, это не мое. Меня бы устроили рыбки. А еще лучше – цветочки в горшочке. Или коты. Но ни рыбок, ни цветочков я себе завести не успела.

И кота не успела.

В квартире обнаружился-таки домовой.

Обнаружился самым мерзким образом. Дверь туалета была довольно широко открыта, и в разгар моего, пардон, безмятежного чтения периодической литературы (а от кого мне было запираться?) на пороге возникло отвратительное существо, много раз описанное в сказках и страшилках. Лохматое, непропорциональное, черт-те во что одетое (ладно хоть вообще одетое!), подбоченившееся и нагло ухмыляющееся. Типичный фольклорный домовой.