Сетевой

– Если ты про того соседа, то нет. – Я снова взяла вилку и взмахнула ею, как волшебной палочкой. – А если вот это все и есть «личная жизнь», то да, он мне ее устроил.

Леша уставился в свою опустевшую тарелку, а я наконец занялась своей.

– А скажи мне, Чагин, – с набитым ртом продолжила я допрос, – как обстоит дело с твоей личной жизнью?

Лицо его сначала окаменело, потом он снова уставился на меня своим прожигающим взглядом. Но я решила не отступать и тоже не мигая уставилась ему в переносицу.

– С какой целью интересуетесь? – ехидно усмехнулся он.

– С личной. – Я просто так не отступлю, пусть не надеется.

Он вздохнул.

– Был женат. Развелись.

– Почему?

– Ревновала, – просто ответил он.

– А, значит, все-таки бабник? Изменял?

– Нет. Но она ревновала все равно. К работе, к девушкам-коллегам, даже к родителям. Я терпел, потом ушел.

– Значит, не любил? – Я почему-то была полна желчи и автоматически встала на сторону женщины.

– Любил, – угрюмо ответил Алексей и снова прожег меня взглядом. – Но это оказалось тяжелое испытание для моей любви, и я его не прошел.

– Ты себя винишь? – Я была удивлена, если честно, той прямотой и легкостью, с которой он выдал мне свое признание. Видимо, он много раз об этом думал, и теперь мне было интересно, к чему он пришел.

– Я думаю, оба были виноваты. Она – потому что не доверяла мне. Я – потому что, видимо, не смог ее убедить. Не сложилось, – он пожал плечами. – А ты? Почему вы развелись?

Я укусила пустую вилку и задумалась.

– У меня все гораздо проще. Он мне изменил, я его не простила и сразу ушла.

– Сколько вы были женаты?

– Два года. А вы?

– Три.

Мы помолчали, и это было похоже на неловкую паузу. Я наконец дожевала свои макароны и забрала пустые тарелки.

– Я ее понимаю, – сказала я, споласкивая посуду и стоя к нему спиной.

Он встал рядом со мной, скрестил руки на груди и с любопытством заглянул мне в лицо.

– И в чем же?

– Трудно не ревновать такого красивого мужика.

Он вздохнул.

– Значит, ты тоже считаешь, что я «все-таки бабник»? – Он почти точно скопировал мою интонацию, и мне стало стыдно: а я-то на каком основании его подозреваю и обвиняю?

– А вот я не понимаю твоего мужа.

Теперь я взглянула на него с любопытством.

– Как можно было гулять от такой красивой женщины?

Я закрыла кран, вытерла руки о кухонное полотенце, подошла к нему вплотную и расцепила его скрещенные руки. Он медленно и неохотно их опустил, как будто они давали ему защиту от меня и он не хотел ее лишаться. У меня было жгучее желание положить руку ему на грудь и почувствовать, как бьется его сердце. У меня возникла целая буря жгучих желаний. Но я, помня его слова о том, что надо дождаться, пока все закончится, просто стояла перед ним, глядя снизу вверх в его лицо и пытаясь прочитать его эмоции, чувства и мысли. Он был растерян. Он, как и я, боролся с целым вихрем одолевавших его чувств, и даже на его обычно бесстрастном лице отражалась эта борьба: брови сдвинуты, серо-синие глаза, которые сейчас показались мне особенно яркими из-за расширенных зрачков, слегка прищурены и снова прожигают во мне дырку, а дышал он сквозь приоткрытые губы так, словно только что вбежал на пятый этаж.

Мое сердце тоже готово было пробить грудную клетку, и надо было как-то разрядить возникшее между нами напряжение. Но я не могла заставить себя пошевелиться или хотя бы отвести от него взгляд, пока он не втянул в свои легкие, казалось, половину воздуха в кухне, закрыл глаза и поднял лицо кверху.

Меня тоже отпустило, я отвернулась и заметила, как домовой с круглыми от восторга глазами, замерев на подоконнике, показал мне большой палец и покачал лохматой головой:

– Ну, ребята, вы даете! Я и не думал, что вы способны выдать столько киловольт эмоций! Ольга, ты его щас однозначно сделала!

Я с сомнением посмотрела в его сторону и едва заметно покачала головой. Соблазнительница из меня никакая, если честно.

– Сделала, сделала! – радовался Тролль, аж подпрыгивая на месте. Парень уже готов на тебя наброситься и раздавить в своих железных объятиях.

Я чуть не фыркнула. Женских романов он, что ли, начитался на бескрайних просторах интернета?

К Леше снова вернулось его каменное спокойствие, и он, покосившись на подоконник, как будто подозревал о сидящем на нем злобном барабашке, произнес тихо, но твердо:

– Скажи Закидонскому, чтобы не вздумал просто так возвращать им деньги.

Глава 14

Я сидела на краю ванны и пилила ногти. Впервые за годы моего одиночества мне действительно хотелось побыть одной.

Правда, думать мне было почти не о чем. Или нечем. Голова была совершенно пустая, ни одной стоящей мысли, ни одного проблеска, который позволил бы хотя бы приблизительно подсказать, как вернуться к нормальной жизни.

Я уже не была так уверена, что получаю такое уж удовольствие от присутствия в моем доме постороннего мужчины. Красивого и готова признать – желанного. Но чужого. Недосягаемого.

Со мной так всегда бывает: первое ослепление от нестерпимой красоты проходит, глаза привыкают, а потом начинают замечать даже маленькие погрешности и недостатки. Через какое-то время я перестаю вздрагивать при взгляде на ослепительного красавца и зажмуриваться от одного его взгляда. Потом, смирившись с мыслью о недосягаемости кумира, я мысленно вешаю на воображаемую стену в комнате девочки-подростка очередной постер с изображением смазливой мордашки и все реже испытываю приступы сердечных страданий от воспоминаний о нем.

Как же мне все-таки заставить бандюков отцепиться от меня? Почему Чагин не хочет, чтобы домовой просто вернул им деньги? Что он там задумал?

Ничего не придумав и спилив почти все ногти, я вышла из ванны, обдумывая на ходу, как бы потактичнее намекнуть, что мне бы хотелось остаться в моем привычном мире: тихонько делать свою работу на своем привычном компьютере, играть в любимую онлайн-игру и иногда пить мартини в компании любимой подруги, выслушивая ее нотации. Бегать по вечерам по любимому маршруту, созерцая одетые в снежное кружево деревья и ощущая на горящих щеках легкий морозец.

Алексей стоял в коридоре, подпирая стену и снова сложив руки на груди. Ждал меня. Я остановилась, удивившись. Я показала пальцем на дверь ванной и вопросительно подняла бровь. Он так же молча покачал головой и отлепился от стены, встав передо мной во весь свой рост (высок, строен, все так же хорош!) и спрятав руки в карманы брюк. Я подавила желание отступить назад и тоже расправила плечи, пытаясь казаться хоть чуточку выше. На мгновение мне показалось, что мужчина передо мной источает угрозу. Но он снова огорошил меня неожиданным вопросом в свое манере:

– Ты хочешь, чтобы я ушел? Я тебя напрягаю?

– Ты меня иногда пугаешь, – честно призналась я, – и я хочу, чтобы все закончилось.