Остановите музыку

– Какой шанс, Грет?

– Тот самый. Тебе его сегодня в руки дали, а ты, любительница выделываться, швырнула его, да ещё ногой поддала. Нин, пойми, никто не даст тебе жить спокойно. Витя всё равно тебя продаст, тому, кто заплатит больше. Но сейчас у тебя есть шанс послать всех подальше. Гордости надолго не хватит, Нинок, и далеко ты на ней не уедешь. Ты дождёшься того, что Серёга с Витей договорятся, и тогда тебя не спасёт никто. А может, это будет не Серёга, ещё кто-то, кого ты даже не знаешь. У нас не швейная фабрика, куда девки ходят за зарплатой, уж прости.

Нина упёрла взгляд в угол, сжала за спиной руку в кулак и изо всех старалась не разреветься. Всё, о чём думала и чего так боялась, начало сбываться, обретать чёткие очертания, и она оцепенела. От ужаса. Кажется, в первый раз в жизни. Если раньше будущее виделось смутно, то теперь попросту в чёрных красках.

Она кашлянула, чувствуя, как горло сжимает спазмом.

– Значит, послать подальше?

– Нин, – голос Греты стал мягче. – Если ты поведёшь себя по-умному с Шохиным, тебе никто не посмеет слова сказать, даже Витя. А уж тем более руку протянуть без спроса.

Нина моргнула.

– Шохин – это кто?

– Костя, – в раздражении выдохнула Грета. – Ты ему понравилась, настолько, что он пригласил тебя в ресторан. Я такого не помню. А ты плюнула ему в лицо. Это вместо спасибо.

– Я должна быть благодарна?

– Да, милая моя. Ты здесь – одна из многих, хоть и талантливая. Но кто? Стриптизёрша. И можно долго рассуждать о профессионализме, твоих медалях и нежелании раздеваться у шеста, но ты – стриптизёрша, – Грета по слогам выговорила это слово. – Надолго ли хватит твоего таланта? А Костя может многое. Вадик рядом с ним щенок, а Серёга – шелупонь дворовая. Вот и подумай, пораскинь мозгами-то. Сегодняшний вечер – только начало. Сегодня я тебя спасла, но кто за тебя заступится завтра? И кто от тебя оттащит очередного Вадика, который решит завалить тебя на диванчике в коридоре? – Она отошла, села и нервно прикурила. Сверлила Нину взглядом. – Послушай, Костя – хороший мужик. На самом деле хороший. Он не псих, не маньяк, не сволочь, и даже не жмот, как утверждала его бывшая жена. И он – твой единственный шанс. – Грета усмехнулась. – Я бы сама счастья попытала, но я для него старовата, у Костика определённые требования к женщинам, и ты в его вкусе. Так что, прекращай выделываться. Иди в зал, и если он там, скажи, что ты передумала и будешь счастлива сопровождать его завтра вечером.

Нина аккуратно вытерла выступившие слёзы, потом прижала пальцы к губам.

– Как-то быстро я из стриптизёрш в шлюхи переквалифицировалась.

Гретка показательно вздохнула и вроде бы посетовала:

– Глупая ты ещё. Ты не понимаешь, какой шанс тебе даётся. Да, женой ты не станешь, и даже порядочной девушкой вряд ли рядом с ним будешь, но статус любовницы при таком человеке, порой, куда больше значит. Он знает всех в этом городе, и половина из этих людей ему должны или зависят от него. А от тебя требуется только одно – повести себя по-умному. Если не знаешь как, спроси у меня. Иначе так и закончишь в «Тюльпане».

Нина сделала глубокий вдох, после чего съехала по стене и присела на корточки. Потёрла виски. Глянула на Грету исподлобья.

– Можешь меня оставить?

Та помедлила, затушила сигарету, после чего поднялась. А проходя мимо, потрепала Нину по голове, как неразумное и не особо любимое дитя.

– Подумай, только недолго. Он ведь уйти может.

После этих слов, Нина горько усмехнулась. Воображение тут же нарисовало картину, как она бежит за чёрным джипом, в отчаянии заламывая руки. Грета предрекала ей именно такую участь, и Нина уже склонна была поверить в то, что такое вполне может быть. Этот Серёжа в зале, с масляными глазками и цепкими руками, её не на шутку напугал. Не своей персоной, а прецедентом. Если так дальше будет продолжаться, долго ей оборону держать не удастся, особенно, если Витя решит получить выгоду и отдаст её на съедение волкам. От бессилия захотелось заорать. Ведь знала, чем рискует, понимала, на что идет, но верила, глупая, что с ней-то такого не случится, кто-то наверху её убережёт. Не уберёг, и теперь, сидя на полу гримёрки мужского клуба, ей надо решить, кто предпочтительнее в любовники – мужчина, с которым познакомилась два дня назад, или тот, с которым пообщалась в первый раз сегодня. Дико, просто дико.

Когда она, наконец, вышла в зал, подправив макияж и храбрясь из последних сил, Грета, завидев её, тут же подошла. Взглянула с сожалением.

– Опоздала. Он уехал.

– Что, всерьёз предлагаешь мне заплакать?

– Да. Но даже реветь уже поздно. – Грета развернулась лицом к залу и положила руку Нине на плечо. Посмотрела на стол, за которым веселился Сергей, усадив себе на колени одну из девушек, и подтолкнула Нину обратно в коридор. – Поезжай домой, не надо разжигать чужой интерес. Завтра поговорим.

Нина со злостью задёрнула за собой тяжёлую штору и твёрдым шагом направилась к гримёрке. Предполагается, что она должна убиваться из-за того, что Шохин уехал, а она не успела упасть ему в ноги. Но позже, когда злость прошла, и Нина оказалась дома, лежала постели и в ночной тишине снова начала перебирать в уме всё, что сказала ей Грета и то, что сегодня случилось в «Тюльпане», поняла, что напугана не на шутку. И даже пожалела, что Константин уехал до того, как они смогли ещё раз поговорить. Запугала себя до того, что уже не сомневалась: согласилась бы на ужин. Самой не верится, что дошла до такого.

Грета позвонила утром, когда Нина варила Арише кашу. Дочка сидела за кухонным столом, смотрела в окно и мотала ногой.

Нина пыталась с ней разговаривать, но Арина явно сегодня была не настроена ей отвечать, и Нина, и без того расстроенная, в конце концов, сдалась и замолчала. А потом Грета позвонила и затараторила:

– В общем, слушай. Ты знаешь, где находится улица Архипова?

Нина нахмурилась, вспоминая.

– За площадью Ленина?

– Да, в ту сторону, у памятника свернешь направо и вниз, по улице.

– А что там?

– Стройка, что! Там строят офисное здание, сегодня там начальства куча. И Костя там будет, я точно знаю.

Нина подула на ложку с кашей, потом попробовала.

– И ты предлагаешь мне выловить его там и напроситься на ужин?

– Как-то так.

– Интересно.

– Слушай, я помочь пытаюсь, – обиделась Грета.

– Спасибо тебе, конечно, но, Грет, как ты себе это представляешь?

– Очень просто я себе это представляю. Привлечешь его внимание, поулыбаешься, бюстом колыхнешь и как бы невзначай намекнешь, что раскаиваешься в том, что отказала ему вчера. Блин, Нина, почему тебя нужно учить таким банальным вещам? Ты сама все знаешь, просто прикидываешься. Иди, и исправь все!

– Я кормлю ребенка завтраком!

– Корми, кто тебе мешает? А через два часа будь на Архипова.

Нина топнула ногой, сунула телефон в карман, а сама подняла голову, устремив взгляд на потолок, не зная, откуда еще взять сил. Но через два часа, оставив Аришу на занятии с психотерапевтом, послушно отправилась по указанному Гретой адресу. Общественный транспорт по Архипова не ходил, и пришлось идти пешком, на высоких каблуках. Нина шла, не особо торопясь и раздумывая над тем, что будет делать, когда окажется на месте. Если честно, в голову ничего не приходило. Кляла Грету, вынудившую ее приехать, и представляла себя сиротой казанской, которая сейчас будет околачиваться вокруг стройки, неизвестно как высматривая Шохина. Хорошо хоть улица была переполнена магазинами, офисами и салонами красоты, можно было придумать достойную причину, по которой оказалась здесь, иначе ее попытка встретиться с ним выглядела бы совсем уж жалко.

Территория строительства была огорожена высоким забором, но достроенное многоэтажное офисное здание уже высилось за ним, и, признаться, давило своей внушительностью. Ворота были распахнуты, пространство было забито автомобилями, преимущественно дорогими, а у будки охраны стояли два дюжих молодца в черной форме с непонятными нашивками, переговаривались между собой и посмеивались. Оказавшись у открытых ворот, Нина шаг замедлила, стараясь хорошенько рассмотреть, что происходит на стройке. Под ногу попался камень, нога подвернулась, и Нина остановилась, делая вид, что проверяет тонкий каблук на прочность. На площадке перед зданием собралось человек семь мужчин, все как один в костюмах, мимо них шмыгали рабочие в комбинезонах, а эти «командиры», кажется, ругались между собой, по крайней мере, Нине так показалось, судя по повышенным тонам и яростной жестикуляции некоторых. Шохин стоял к ней боком, сунув руки в карманы брюк, и с недовольным лицом выслушивал собеседников.

– Девушка, вам помочь?

Нина отвлеклась на охрану. Повинилась, скромно улыбнувшись:

– Споткнулась. – Ненавидя себя за то, что делает, захромала к будке, сняла туфлю и принялась разглядывать каблук, даже покачала его. А сама то и дело косилась вправо, на мужчин. Замечать ее никто не желал, и это выводило из себя. Нина знала, что через минуту развернется и уйдет, унижаться и кидаться под колеса автомобиля Шохина она не станет. И вечером схлопочет за это от Греты. Но что делать-то?

– Кость, два месяца. Нужно сдать к октябрю, понимаешь?

– Не пудри мне мозги, а? Ты помнишь, о чем договаривались? Декабрь!

– Надо, Кость.