Круговорот чужих страстей

Алёна слегка нахмурилась. Подобные речи сторожу из сельской местности как-то не соответствовали. Но так запросто указать ему на это, показалось неуместным.

Фёдор тем временем подошёл к холодильнику, а Алёна поднялась.

– Давайте я вам помогу.

Он достал из холодильника продукты, положил их на стол и с явным удовлетворением оставил остальную заботу о хлебе насущном на женщину. Сам стул ближе к окну придвинул и сел, снова вытянул ногу. Алёна, вернувшись к столу с мытыми овощами, на Фёдора покосилась. Целых три секунды раздумывала, прежде чем спросить.

– Что у вас с ногой?

Он поморщился, едва заметно, но поморщился, услышав её вопрос. И неохотно произнёс:

– Старая травма. В такую погоду обостряется.

– Авария?

– Что-то вроде того.

Она кивнула, не зная, что сказать. Поэтому заговорила об обеде.

– Я пожарю картошку и сделаю салат.

– За крышу над головой можешь сварить суп.

Она замерла от неожиданности, обернулась на него через плечо. И в некотором смущении сказала:

– Суп я варю плохо.

– Мама не научила?

Она нервно кашлянула и глухо ответила:

– Нет.

– Значит, мне не повезло. Я первое тоже не умею. Ладно, жарь картошку.

– А вы давно здесь?

– Сижу? Неделю.

– А разве у вас нет сменщика?

– Пока не нашёлся такой же любитель одиночества, как я, видимо.

У Алёны за спиной чиркнула зажигался и тут же в кухне запахло сигаретным дымом. А дождь всё барабанил и барабанил по карнизам.

– Когда же кончится этот дождь, – смятённо проговорила она себе под нос, нарезая картошку на сковороду.

– Так что там в мире делается? – спросил он.

Роско неожиданно заскулил, Алёна оглянулась на него и увидела, что тот подобрался поближе к хозяину, положил голову тому на бедро и поскуливал от удовольствия, когда Фёдор чесал его за ухом.

После его вопроса припомнился известный всем фильм, и Алёна с лёгкой усмешкой проговорила:

– Стабильности нет.

– Ну, это как раз нормально. А что с Костровыми?

Отчего-то напряглась. Кашлянула, но заставила себя ответить:

– Костров-старший умер.

– Умер и его похоронили, – безразлично поддакнул Фёдор.

– Но в стране скандал.

Он неожиданно рассмеялся.

– Подумать только, скандал. При его жизни всё было чистенько и опрятно, а как помер, так скандал. Вот она, жизнь политика. Причём, заметь, не только российского. Не знаю почему, но это успокаивает.

– Что коррупция не только у нас?

– Весь шарик погряз.

– И поэтому вы сидите здесь в компании собаки?

Он помолчал, разглядывал её, взгляд опустился с вьющихся волос по узкой спине, на мгновение остановился на бёдрах, но потом спустился к её ножкам в его носках.

– И поэтому тоже, – ответил он после паузы. – А у тебя вот другой бзик. Тебе надо мчаться куда-то в ночь и дождь, ради идеи. Так что ты собиралась здесь найти?

– Кострова-младшего.

– Зачем? Ты думаешь, он стал бы с тобой разговаривать?

Алёна в расстройстве закусила губу.

– Нет.

– Тогда зачем?

Пришлось повернуться к нему. На сковороде скворчала жарящаяся картошка, ею пахло на всю кухню, а Алёне предстояло стоять под взглядом небритого мужика и объясняться с ним на тему своих действий и работы журналиста в принципе. А Фёдор ещё так смотрел на неё, с насмешкой взрослого пожившего мужика, которому все её слова кажутся детским лепетом.

– Вы не понимаете, его все ищут.

– Кто?

– Все. Милиция, Следственный комитет. Журналисты. Все. Всем любопытно, почему он сбежал.

Фёдор докурил, затушил окурок, а сам носом шмыгнул. После чего хмыкнул.