Больше, чем я просила

Тата взяла с тарелки пирожок и сделала глоток чая.

Вдруг она услышала щенячье скуление за дверью.

– А это к тебе, – улыбнулся Матвей и открыл дверь.

В комнату вбежал щенок овчарки и сразу запрыгнул к Тате на колени.

– Привет, – поздоровалась она. – Как у тебя дела? Я совсем тебя не вижу.

– И не говори. Уже три дня как он у нас живёт, а ты с ним видишься только по вечерам. Он должен к тебе привыкать, – Матвей почесал у щенка за ушком.

– Если честно, я боюсь того, что он ко мне привыкнет. Я ведь не навсегда здесь.

– Тогда ставь его в курс этого дела. Животные ведь всё понимают.

– Скоро начну.

Тата отломила кусочек от пирожка и предложила щенку. Тот съел его моментально. А потом, улёгшись в кровати посередине, стал следить за ней и Матвеем, высунув язык.

– Завтра возьму его с собой в особняк Роз, – произнесла Тата, разглядывая щенка. – Пусть разведывает территорию. Только не знаю, как к занятиям с ним готовиться. Это же чудо будет меня постоянно отвлекать.

– Не забудь, завтра у тебя выходной и у нас верховая езда, – напомнил Матвей.

– Я помню.

– Хочешь ещё пирожков?

– Спасибо, мне хватит.

– Ну, тогда отдыхай. Точнее отдыхайте, – он потрепал щенка по голове. – До завтра вам обоим.

У Таты эта сцена вызвала чувство лёгкой обиды. Она вдруг почувствовала себя такой одинокой. Вокруг неё здесь были хоть и очень добрые, но чужие люди. Сколько пройдёт времени, прежде чем она сможет с кем-то из них сблизиться? Если бы её жизнь была безоблачна, то она наверное смогла бы пережить это время без дружеской поддержки. Но это было не так…

– Матвей? – она окликнула его, когда он уже стоял в дверях.

– Что?

Она встала с кровати.

– Можно я тебя обниму? – ей показалось, что к нему обратилось её измученное сердце.

– Да, – ответил он и закивал головой так, как будто совсем не удивился её просьбе.

Тата подбежала навстречу его приподнятым рукам, уткнулась в его плечо и снова расплакалась.

– Тата, ну не плачь, – услышала она его голос. – Расскажи мне, что случилось. Всё и всегда можно решить.

Ей было приятно почувствовать тепло другого человеческого тела. Сразу возникло ощущение, что она без слов поделилась с кем-то своими горестями, и на сердце от этого сразу стало легче.

Эти объятия она могла бы сравнить с отцовскими. Ей было так хорошо и безопасно.

– Матвей, я расскажу тебе обо всём позже… – произнесла она, поднимая голову с его плеча. – Спасибо тебе. Ты мне как брат, которого у меня никогда не было. Без заботы вашей семьи я бы здесь и дня не продержалась.

– Тата, ты можешь на меня рассчитывать всегда, – сказал он, глядя ей в глаза.

– Спасибо тебе…

Она отстранилась от него и взяла за обе руки. Матвей улыбнулся, потом обхватил её руку своими ладонями и крепко сжал. Бросив на неё ещё один внимательный взгляд, он молча вышел из её комнаты.

***

Когда пришёл ответ от Артёма, в котором он писал, чтобы Тата ни в коем случае не возвращалась, она опять стала «приземляться» и полностью ощущать себя в Олонках, а не в Нижнем Новгороде. Каждая строчка его письма была полна уверенности в том, что ей нет смысла изводить себя ради того, чего нельзя было изменить. Артём писал, что Владимир поговорил с Лизой по телефону и рассказал, что его дочери нет в Нижнем Новгороде. Лиза после этого заметно утихла. А ещё Артём написал, что вернулся в свою строительную компанию на полставки, и теперь его угнетённое состояние стало разбавляться любимой работой.

Тата испытала крошечное облегчение, прочитав это письмо. Она как обычно написала два письма в ответ и в письме родителям очень просила, чтобы они тоже писали об Артёме. Тата считала, что их точка зрения могла сильно отличаться от того, что ей писал Артём.

С этого момента жизнь Таты в Олонках начала устанавливаться: уроки верховой езды по субботам и воскресеньям, занятия с детьми с понедельника по пятницу, спокойные ночи в доме Алевтины, а ещё весёлые игры с её щенком, которого она назвала Лукьян. Матвей очень смеялся над этим именем и звал его Лук.

Письма от родителей и Артёма приходили каждую неделю. Они были наполнены приблизительно одинаковым содержанием. Все они по ней скучали. В письмах от Артёма всё больше говорилось о его работе и меньше о Лизе. Родители заверяли, что у них всё хорошо, а об Артёме писали то же, что и он писал ей. Всё было более или менее нормально.

***

Как-то раз после очередного урока к Тате подошла мама одного из её учеников. Она интересовалась успеваемостью сына и выглядела чудаковато с рыжими прожжёнными волосами. Видимо она неудачно сделала краску своими руками. Тата в это время стирала записи с доски и еле сдерживала улыбку.

– Поверьте, ваш Иван очень способный мальчик. У него хорошо развита речь, и он задает много вопросов. Такие дети просто подарок для меня, как для учителя.

– Большое спасибо, Татьяна Владимировна! С вами так приятно иметь дело. И Иван всегда хорошо про вас говорит. Вас к нам прислал сам Господь!

– Благодарю вас.

Женщина говорила от чистого сердца и её слова были для Таты как бальзам на душу. Как же приятно получать похвалу за свои труды!

– Я хотела ещё вас спросить… – сказала женщина. – Недавно я видела, как вы шли со стороны поля вместе с Матвеем и его лошадью. Вы учитесь ездить верхом?

– Да.

– Как я вам завидую! Я бы на такое не решилась.

– В смысле? Но у вас же так принято? Каждый, кто живёт в Олонках, должен уметь ездить верхом.

– С чего вы это взяли?

– Мне так сказал…

Тата запнулась и вдруг поняла, что почти за два месяца жизни в этой деревне не видела ни одного человека верхом на лошади кроме Матвея. Как только ей это раньше не приходило в голову?

– А… наверное я что-то не так поняла, – протянула Тата. – В любом случае уроки верховой езды приносят много положительных эмоций.

Тата ещё несколько минут поговорила с этой женщиной, а когда та ушла, она села за свой классный стол и взяла со стопки верхнюю тетрадку. Открыв страничку с контрольной работой, Тата долго всматривалась в текст. В её голове крутились только слова женщины, ушедшей несколько секунд назад.