Северянка

– Откуда вы все знаете? – спросила Дарина, которая до сих пор молчала.

– В час, когда родилась твоя дочь, огонь словно взбесился. Вы это прекрасно помните, дорогие мои. Нам было видение о судьбе девочки. Мы все сказали.

С этими словами тройняшки встали и ушли, оставив Ярослава с женой в глубоких размышлениях об услышанном. Все это походило на глупую сказку. Какое чудовище вырвется на свободу? Какое проклятие? А бред про прошлое? Только вот способности дочери к магии огня говорили об обратном. Даже Дарина и ее мать о такой силе не ведали и не мечтали. В довесок ко всему эти странные собаки (истинно семарглы без крыльев).

– Время все расставит на свои места. Будем жить как жили, – сказал Ярослав.

Прошло несколько дней после всех этих событий. У Ярослава и его жены из головы не шли слова волхвов. Не верить им не было оснований: тройняшки многое знали и видели из того, что недоступно обычным людям.

Рагнеда же вела себя как обычно – играла, носилась с мальчишками. Север и Трезор не отходили от маленькой хозяйки. В том, что Рагнеда теперь под надежным присмотром и больше не пропадет, можно было не сомневаться.

Эльф все еще лежал без сознания. Рагнеда, бывало, подолгу сидела у его ложа, рассматривала чужака. Ей было интересно, почему он такой, не похож на людей: заостренные уши, правильные и нежные черты лица, сияющая кожа. Она трогала его серебристо-белые мягкие, словно шелк, волосы.

В очередной раз девочка подошла к нему, уселась рядом на лавочку, опершись локтями о постель, положив подбородок на ладошки. Она прислушивалась к его дыханию, внимательно всматривалась в лицо, надеясь найти хоть один изъян. Рагнеда не заметила как ее локти сползли к руке эльфа и уперлись в упругие мышцы. Арэвил открыл глаза. Первое, что он увидел, был деревянный потолок, освещенный солнцем. Принц осмотрел горницу: бревенчатые стены, на окнах плотные расшитые занавески, сдерживающие яркие летние лучи. После увиденного его взгляд остановился на детском личике, усыпанном веснушками, обрамленном и темными и, выгоревшими на солнце, светлыми прядками. Глаза девочки были такого ярко-голубого цвета, что казалось, будто это два кусочка неба, какое бывает в ясный безоблачный день. Длинные черные ресницы и светлая кожа довершали контраст ее внешности.

«Поцелованная солнцем», – подумал Арэвил, увидев столько веснушек.

Они смотрели друг на друга с любопытством. Рагнеду удивили глаза эльфа – они были глубокого синего цвета с сиреневым оттенком, который особенно выделялся у самой границы радужной оболочки с белком. Она таких еще не видела ни у кого.

– Где я? – спросил Арэвил.

Но девочка его не поняла. Эльфийского языка она не знала. Голос принца звучал мягко; в нем, казалось, слышался хрустальный перелив ручейка. Рагнеда улыбнулась:

– Придется учить тебя разговаривать, а то ты совсем не умеешь.

Арэвил тоже ни слова из ее речи не понял. Он хотел приподняться, уже оперся на локти и попытался повернуться на бок, но рухнул обратно: голову и грудь пронзила острая боль.

– Тебе еще нельзя вставать, – Рагнеда уложила его на спину. Принц держался за грудь в том месте, куда пришелся сильнейший удар о камни. В глазах стало слишком ярко, тошнота подступила к горлу. Он почувствовал как ко лбу и ушибу приложили что-то горячее. Боль и тошнота стали быстро отступать. Когда глаза стали нормально видеть, он увидел, что это девочка приложила свои ладони к больным местам. Он не думал, что люди умеют такие чудеса.

– Как тебя зовут? – спросила Рагнеда. Но в ответ был лишь непонимающий взгляд эльфа. Тогда она указала на себя и сказала – Рагнеда. А ты?

Арэвил понял ее, но назвать свое имя не смог. Только сейчас он задумался над тем, кто он, откуда. Что с ним случилось? Кто эта девочка? Он осознал, что ничего о себе не помнит. В ответ на вопрос он лишь пожал плечами.

– Ты не помнишь, – догадалась Рагнеда.

Он снова попытался встать.

– Тебе еще нельзя, – малышка пыталась остановить его, но он упорно поднимался, хотя это давалось ему с трудом. И вот, голова закружилась, и он снова бухнулся на постель.

– Вот упрямый, – покачала головой девочка. – Я позову маму.

Рагнеда вышла из горницы и вернулась с родителями. Ярослав сел на лавку, что стояла у кровати.

– Дочь говорит, ты ничего не помнишь, – заговорил князь.

Эльф не понимал, но догадывался о чем речь.

– Ты меня понимаешь? – спросил Ярослав.

Арэвил покачал головой.

– Ну, ничего. Говорить по-нашему научим, не страшно. Добро пожаловать к нам, – Ярослав улыбнулся, отчего его вид стал еще добродушнее, чем показался сначала.

Арэвил не знал почему, но чувствовал, что это место станет его домом, а эти люди, приютившие незнакомца, его семьей. Ярослав ему кого-то очень напоминал, но кого? Да это уже и не важно. Время все расставит на свои места. Принцу почему-то совсем не хотелось вспоминать о прошлой жизни. Впереди ждала новая, интересная.

Арэвил быстро шел на поправку благодаря стараниям тройняшек и семьи лесного князя. Встать ему разрешили лишь через две недели. В ногах была слабость, стоять оказалось тяжело. Постепенно он начал ходить. Сначала ему помогали. Ярослав с Белояром часто возились с ним, как с маленьким. Они придерживали его с двух сторон:

– Давай, по-тихоньку переступай…Вот так…

Принц осторожно передвигал ноги, которые никак не желали слушаться хозяина. С трудом он добрался до лавочки, пройдя через всю горницу. Ярослав и Белояр усадили его.

–Сейчас немного передохнешь, и пойдем обратно, – говорил Белояр.

Вот так каждый день, мелкими шажочками Арэвил возвращался к нормальной жизни. Ему было очень стыдно что с ним носятся как с дитем малым, старался многое делать сам.

Имя свое он так и не вспомнил, ровно как и свое прошлое. Ему с каждым прожитым здесь днем казалось все больше, что прошлое должно остаться в прошлом, под замком. Проще и приятнее было начать новую жизнь.

Рагнеда дала эльфу новое имя:

– Ты как будто светишься изнутри, от тебя исходит сияние, как от снега в солнечный день. Светозар. Это имя тебе больше всего подходит. Нравится?

– Даже очень, – ответил он.

Новый язык давался легко. Особенно интересно Светозару было узнавать как живут эти люди: традиции, быт, праздники. Он обожал их расписную посуду, не важно из чего она была сделана, из дерева или глины. Особенно нравились деревянные ложки, которыми не только можно было есть, но и играть на них, как на музыкальном инструменте (сыновья князя научили Светозара как это делается). Полотенца, постельное белье, одежда – все было расшито дивными узорами.

Местная кухня ему казалась райской едой, особенно пироги, которые пекла Дарина. Не важно какая была начинка: мясная, овощная, ягодная, грибная или рыбная.

Ходил Светозар еще плохо, а сидеть в горнице одному было скучно. Вот он и коротал время на кухне с хозяйкой, наблюдая как варится и печется вся эта вкуснятина, помогал чем мог. Его забавляло когда Дарина пыталась привлечь Рагнеду помочь с готовкой. Девочек с маленьких учили готовить. Но для Рагнеды это было хуже каторги, она не переносила женские хлопоты по дому, в том числе и стряпню. Чтобы мать отстала от нее, она начинала портить продукты, пачкала стол и полы, рассыпая муку.

– Рагнеда, как ты будешь мужа кормить, когда замуж выйдешь? – разводила руками Дарина.

– Если замужем надо все время возиться у печи с горшками, я не пойду ни за кого, – бурчала девочка в ответ.

Чтобы не рассмеяться, и не обидеть хозяйку, Светозар с трудом сдерживался, отворачивался, но улыбка предательски тянула вверх уголки губ.

– Я, как отец, сражаться буду, – добавляла Рагнеда.

– Тогда тебя точно никто не возьмет – всех женихов саблями разгонишь.

Когда Светозара выводили на улицу подышать свежим воздухом, усаживали на лавку за воротами или в беседку, он мог часами вот так сидеть и любоваться природой, слушать пение птиц, жужжание насекомых, голоса селян, наблюдать за их суетой. Но была в его прогулках одна пренеприятная вещь, омрачавшая всю радость: Север и Трезор упорно не признавали эльфа и все время рычали на него, когда Ярослав или кто другой проводил парня мимо зверей. Было жутковато видеть две огромные оскалившиеся пасти и злые глаза, прожигающие насквозь. Иногда псы садились подле эльфа и подолгу в упор смотрели на него, не отрывая взгляда. Это, мягко говоря, смущало Светозара. Он старался не обращать на собак внимания, хотя и было нелегко.

По вечерам Светозар слушал сказки, которые ему рассказывала Рагнеда, и как ребенок, казалось, засыпал под них (ведь эльфы не спят, а лишь грезят на яву). Он часто наблюдал, сидя на улице, за девочкой, как она сражается с мальчишками на палках. Братьям особо от нее доставалось. Хоть Рагнеда и была мала (ей в июле исполнилось шесть лет), двигалась она не хуже, чем дружинники-новобранцы, тренировавшиеся как положено пару месяцев. Эльфу нравилась эта девчушка: шустрая, бойкая, умна не по годам.

Еще один месяц пролетел незаметно. Светозар уже мог ходить без посторонней помощи, помогал по хозяйству, ходил с мальчишками на рыбалку, но на охоту, да с бортниками в лес за медом пока еще было рано – не совсем окреп. Он хотел принять участие в каждом деле, ему было все интересно.

Псы по-прежнему рычали на пришельца, и он обходил их сороной, а если они, что часто бывало, преграждали ему путь, развалившись на дороге там, где их с трудом можно было обойти, не наступив на лапу или хвост, Светозар прижимался к стене и бочком осторожно проскальзывал мимо. Если в таких ситуациях рядом оказывалась Рагнеда, она их окликала и псы ее слушали, замолкая и уходя прочь. Но ее братьев и родителей будто и не слышали.

– Пойдем к деду, – как-то позвала Светозара Рагнеда. – Он обещал мне новую свистульку сделать.