Единая энергия любви

И Рина была с ним согласна на все сто процентов. Орудия оставшихся двух кораблей пришли в боевую готовность, совершенно серьезно нацелившись на «Калифорнию».

– Взять удар на себя! – коротко скомандовал Болтов.

– Ловушка, – процедила Рина.

– Выполнять! – рявкнул он.

А после экипажу «Маяка» пришлось совсем туго – атака была страшной. Однако прежде, чем система корабля взвыла, словно бешеная, сообщая, что на всех уровнях пожар и необратимые повреждения, «Маяк» успел выпустить еще один заряд из своей пушки по падальщикам. Норги успели увернуться, а в корпусе пиратского судна зияла дыра. Последовал очередной приказ: «Состыковаться с «Калифорнией»».

Штурвал плохо слушался, но Рина упрямо смахивая заливавшие ручейки пота со лба, удачно захватила стыковочную штангу и, завершив стягивание кораблей, произвела стыковку. Стажер, сидевший рядом, обратился в мраморное изваяние, бледное и неподвижное, не отреагировав на приказ Рины включить автоматическую расстыковку. Нетерпеливо фыркнув, она дернула рычаг, схватила стажера за плечо и потянула за собой. Когда команда «Маяка» быстро перебралась на пассажирское судно, капитан Болтов нажал на своем наручном блоке управления кнопку и с выражением глубокой скорби на лице наблюдал как «Маяк», служивший ему верой и правдой на протяжении десятка лет, медленно отвалился от борта «Калифорнии». Потеряв управление, судно осталось далеко позади, а потом взрыв превратил его корпус в облако космической пыли, сквозь дымку которого стало очевидно, что «Калифорнию» преследует огромный черный корабль норгов.

Не теряя ни секунды драгоценного времени, Болтов со своим экипажем быстро оказались в центре управления полетом. Молодой капитан пассажирского судна Пит Смолерс, не имея опыта в ситуациях подобного рода, тут же просил Макса принять командование на себя. Когда небогатый запас оружия «Калифорнии» был роздан всем, кто умел с ним обращаться, и экипаж встал на позиции, Макс Болтов начал экстренную передачу сигнала бедствия в центр по закрытым кодированным каналам.

Рина заняла место второго пилота и вдвоем со своим коллегой они принялись играть в опасную игру – убегалки. Но поскольку у пассажирского судна отсутствовали орудийные системы защиты, вскоре справа раздался толчок и характерный звук повреждений – отказал один из двигателей. Когда пилоты попытались активировать двигатель для прыжка, оказалось, что навигационная система вышла из строя, и вход в пространственный коридор невозможен. Командир включил динамики, и, стараясь говорить четко, приказал всем пассажирам собраться в отсеке со спасательными челноками. Одновременно завыла сирена, предупреждая о несанкционированной попытке состыковки чужого корабля. В этот же миг хвостовая часть вздрогнула – камеры показали, как корпус оплавляется извне, создавая там огненный проход, когда норги врезались в металл.

Пассажиры и обслуживающий персонал «Калифорнии» с паническими воплями неслись к спасательному шлюзу, что располагался прямо напротив капитанского мостика. Одни испуганно жались друг к другу, понимая всю опасность сложившейся ситуации, другие плакали, третьи требовали что-нибудь делать.

Еще до того, как капитан Болтов отдал распоряжение готовить челноки, Рина сжала виски пальцами. Ее сознание накрыла лавина чужеродных мыслей-образов, жутко кровожадных, полных одного только всепоглощающего голода, одного желания – жрать. От осознания того, что «Калифорнии» ни в жизнь не уйти, у Рины непроизвольно вырвалось:

– Они близко.

Как только система первого, а за ним и остальных челноков сообщила, что механизм расстыковки поврежден ударом извне и ремонт его невозможен, стало понятно – спасения нет. Обе команды присоединились к пассажирам, заблокировали дверь, приготовили оружие и стали ожидать. Вскоре до их слуха стали долетать отчаянные вопли тех, кто не успел добраться до спасательного отсека. Гражданские, тихонько подвывая от страха и ужаса, отступали к бесполезным челнокам, военные стояли впереди, нацелившись на створки двери.

Наконец, двери поддались под натиском врага. Экипаж «Маяка» без приказа открыл одновременный огонь на поражение, но их ждало разочарование – норги, надежно спрятанные в своих непробиваемых скафандрах, остались целы и невредимы. Кто-то из землян в отчаянии бросился вперед, и тогда некоторые из самых нетерпеливых и прожорливых норгов открывали шлемы лишь для того, чтобы второй парой рук схватить несчастных, попавшихся на пути и вцепиться в их плоть зубами. Зрелище ужасающего пира норгов, повергло людей в шок и массовую истерию, усугубляемую довольными чавкающими звуками и криками агонии тех, кого ели живьем.

Рина отбросила бесполезный уже выдохшийся огнемет и неожиданно встретилась с каким-то жалким и умоляющим взглядом Макса Болтова. И почему-то не придала ему значения. Она поняла, что у нее не осталось выбора. Она знала, что ей делать.

А норги тем временем приближались, сверкая черными глазами, жадно облизывая свои окровавленные тонкие губы склизкими темными языками.

Рина натянулась, словно струна, и стиснула кулаки так, что ногти впились в кожу. Уставившись немигающим взглядом на выступающих вперед норгов, она едва слышно приказала:

– У вас кровь кипит. Она горит.

Мерзкие гуманоиды остановились, проверяя свои ощущения и не веря им. А после заверещали тонкими голосами, упали и начали биться в судорогах. Боль выходила из них хриплыми стонами и бессвязным бормотанием:

– Т…эф…ри…. Т-ээф…

У некоторых из них по непонятной для окружающих причине начали лопаться головы, забрызгивая внутреннюю поверхность скафандров темно-оранжевыми мозгами. Когда остальные наткнулись на непробиваемую стену из огня и боли, они, визжа и захлебываясь, были вынуждены упасть на колени и уползать, что есть сил. И совсем скоро на корабле стало тихо, пока Макс не сообразил нажать рычаг и закрыть тот отсек, где был поврежден корпус. А после он грустно посмотрел на нее, своего лучшего пилота, лейтенанта Екатерину Стриж.

Некоторые быстро пришли в себя, не конца, однако, понимая, что произошло. Но были и такие, кто бросил Рине привычное «проклятый уродец» и еще до того как ей под лопатку вонзились контактные насадки электрошокера, она расправила плечи и опустилась на колени…

Глава 2

– Меня Сэлли зовут, – осторожно представилась говорливая женщина с грязными волосами, обращаясь к Рине. Видимо, за остаток этой ночи она поняла, что сокамерница не собирается применять ни к одной из них свои способности, а потому осмелела. – А… а ты точно анорм?

– Хочешь проверить? – сипло ответила Рина, даже не силясь запомнить ее имя.

– Нет! Ты, главное, не волнуйся, – взвизгнула Сэлли быстро и постаралась улыбнуться.

Рина взъерошила волосы – короткую стрижку огненно-рыжего цвета с длинной ассиметричной челкой и черными кончиками – и поднялась. Она предчувствовала рассвет; ощущая остаточное воздействие препаратов и медленно возвращающиеся силы, она с удовольствием потянулась и выпрямилась. В то же мгновение в камерах включился яркий свет, а охранники, гремя о прутья решеток старомодными дубинками с электрическими насадками на концах, бесцеремонно заорали:

– Подъем, грязные свиньи! Прощайтесь с Землей, вам ее больше не видать.

Недовольное бормотание наполнило все уровни Ямы, пока осужденные выбирались из своих камер, и выстраивались в вереницу, медленно ползущую к выходу, подгоняемую грубыми окриками и пинками охраны. Дверь на поверхность состояла из трех створок, перед каждой из которых стояли конвоиры, одетые в форму, отличавшуюся по цвету – по принадлежности к тому или иному транспортному судну. Проход к дверям преграждала турникетная система с парящим в воздухе интерактивным экраном и сканером. За пультом управления опознавательной системы сидел один человек, хмурый и бледный. Голос его звучал отрывисто и зло. Работа его явно не вдохновляла.

Осужденные выстраивались по одному перед красным, висящим в воздухе, глазком сканера. Программа считывала информацию содержащуюся в нанесенном им на тело штрих-коде: личный номер, фамилию, имя, дату и место рождения, образование, совершенное преступление, приговор и место отбывания наказания. После чего осужденный приобретал статус заключенного и охранники с того или иного корабля встречали его и выталкивали в дверь, ведущую на соответствующую предстартовую площадку.

Рина спокойно ожидала своей очереди, слушая и не слыша разговоров тех, кто стоял за ее спиной до тех пор, пока сканер не пробежался своим разгневанным красным лучом по ее телу. Едва данные считывающего устройства вывелись на экран, как неожиданно громко запищала сирена и неприятно заморгали сигнальные лампы. Рина сморщилась – ее «диагноз» сделал свое дело. Девушку обступили охранники, направив оружие в ее сторону. Где-то справа в стене отодвинулась панель, оттуда вышли люди в синих халатах и масках, закрывающих лицо наполовину. Вокруг запястий Рины обвились браслеты наручников, в шею вонзилась игла, после чего там занял свое место тонкий ошейник с прямоугольной пластиной впереди.

– Вздумай только воспользоваться своими способностями, как все твои мозги размажет. Это понятно? – пролаял человек за пультом управления.

Не дождавшись от нее какого-либо ответа, он сделал знак, и Рину буквально выпихнули в среднюю створку двери. Рина криво ухмыльнулась, запоздало переваривая, как толпа за ее спиной беспокойно загудела. Потом к ней пришло осознание того, что ошейник напичкан взрывчаткой и датчиком улавливания любых мозговых импульсов, соответствующих импульсам людей с необычными способностями, а вколотое ей вещество, не что иное, как очередной транквилизатор. От него заложило уши, перед глазами появилась слегка режущая пелена, а все мысли спутались, скорость их в тысячи раз замедлилась.

За дверью оказался длинный узкий коридор с прозрачными стенами и натянутой сверху решеткой, трещавшей от электрического напряжения. Справа и слева от Рины понуро топали другие заключенные, продвигаясь к погрузочному отсеку. Она расправила плечи, вдохнула утренний воздух на весь объем легких, какой могла и зашагала вперед. Приблизившись к старому транспортнику, звездолету с красноречивым названием «Немезида», Рина оглянулась, будто кто-то позвал ее и остолбенела. Вот также они с мамой стояли с поникшими плечами, провожая Милену, когда один «доброжелатель» донес на нее. И получали металлическую емкость с надписью «Г200». Пепел – это все, что осталось от веселой, отзывчивой Миленки.

Уж чего-чего, а такого она ожидать не могла. За тройными переборками из прочного прозрачного пластика Рина Стриж увидела Макса Болтова и экипаж «Маяка». Макс почти припал к перегородке, лицо его казалось темным, полным скорби и горечи. Ребята и девчонки из команды, с которыми Рина летала добрых пять лет, бок о бок выполняя самые сложные и важные задачи, стояли с мрачными вытянувшимися физиономиями, стоило им увидеть бывшего члена их экипажа в таком виде: бледной, наверняка измученной, с наручниками на запястьях и ошейником на шее. Кривая улыбка изогнула губы Рины – все они видели, что тогда произошло, а значит автоматически стали свидетелями ее обвинения. Не важно, что в тот роковой день она спасла около полусотни людей. И теперь летать ей осталось недолго. Старая развалюха «Немезида» сделает свое дело, доставив ее на Лету, где ей введут препарат, от которого сознание ее медленно и мучительно больно угаснет, обволакивая вечным сном дар и безжалостно его уничтожая. Заторможенные мысли на секунду вспорхнули легкими крыльями бабочки, стирающими ее из будущего Земли и памяти тех, кого она знала, и снова будто укутались тяжелым свинцовым покрывалом.

– Чего встала? На погрузку! – рявкнул охранник и грубо ткнул Рину прикладом оружия в спину. – Четвертый уровень, камера четыре дробь девятьсот семьдесят семь. Пошла!

Рина пожала плечами и решительно вступила во чрево «Немезиды», слыша, как охранник забормотал себе под нос, что анормов им на корабле только и не хватало.

Курс «Немезиды» лежал через галактику Цита, где на орбите мертвой планеты без названия, а лишь с присвоенным буквенно-цифровым кодом Ю-793-М, болталась станция Лета, и затем спустя еще пару гиперпрыжков к планете Иста, в пылающих недрах коей добывалось универсальное и дорогое топливо си-текс.

К удивлению Рины длительный полет до входа в пространственный коридор не принес ей ни капли дискомфорта в бытовом плане. Даже наоборот. Странной оказалась забота правительства о людях, преступивших закон, потому что «Немезида» походила внутри не на «Яму», а скорее, на круизный космический лайнер, почти «роскошный» и почти «комфортный». Каждому заключенному отводилась отдельная одиночная камера, с душем и туалетом. Единственным предметом мебели оказалась узкая койка, раздвижные панели за которой скрывали санузел. На койке лежал комплект сменной одежды, чистой и потрепанной, и два застиранных полотенца. У входа в санузел в стене находилась еще одна небольшая панель, открыв которую можно было отправить свою одежду в чистку. Питание было двухразовым и вполне сносным. Вероятно, правительство решило таким образом позволить узникам в последний раз перед каторжным трудом насладиться благами цивилизации, которых они лишились по своей же собственной глупости, совершив преступление. И тем самым вычеркнули себя из жизни в обществе приличных граждан.

Приготовившись к тому, что в ближайшее время каждый из них будет представлен сам себе, Рина уже возненавидела вынужденное безделье. Она то лежала на койке, закинув ладони под голову и бесцельно пялилась в потолок. То падала на пол вдоль койки и отжималась, пока капли пота не начинали срываться с кончика носа, с бровей и подбородка. То стояла под едва теплыми струями душа, стараясь не впасть в отчаяние. И никак не могла отделаться от смутного и дурного предчувствия.

***

Джереми Янг проглотил еще одну чашку дрянного кофе, не ощутив при этом, однако, вкуса. Он находился в прескверном настроении – по поводу и без него рявкал на членов своего экипажа и обслуживающего персонала. Будучи капитаном старой калоши под названием «Немезида», он ненавидел это судно всеми фибрами своей души, а заодно и работу, связанную с ним. И ненавидел один и тоже маршрут своего корабля – Земля-Иста-Земля. Иногда в качестве разнообразия фигурировала Лета. До чего он докатился? Имея за плечами колоссальный опыт космолетчика и военачальника, он вынужден пилотировать судно, транспортирующее преступников и анормов. Его списали в расход, как только наступил пенсионный возраст. Тайной, почти святотатственной, у капитана Янга была мечта, чтобы когда-нибудь это корыто просто не взлетело!

– Капитан, гиперускоритель готов, – отрапортовала первый помощник Сьюзан Брукс.

– Запустить программу настройки координат и приготовиться к прыжку, – резко скомандовал он.

Экипаж беспрекословно выполнил приказ, зная вспыльчивость и непримиримость капитана. «Немезида» успешно вошла в пространственный коридор и вынырнула недалеко от Ю-793-М. Теперь их ждал короткий полет вокруг орбиты прямо к Лете. Неприятным известием стало сообщение о том, что система сканирования окружающего пространства и опознавания начала давать сбои. Отдав приказ немедля устранить неисправность, капитан Янг направил «Немезиду» на курс.

Проделав путь без приключений, они вышли на заданные координаты и вскоре Исследовательский Центр Лета оказался в пределах их видимости. Картина, представшая перед ними, нисколько не обрадовала ни капитана, ни его экипаж. Станция, потерявшая управление, лишилась нескольких блоков и полыхала красным заревом пожара. К стыковочному отсеку, не охваченному еще огнем, словно паразит, присосался размалеванный корабль падальщиков, на приличном расстоянии от них – норгов.

– Что за дьявол?! – грязно выругался первый пилот. – Капитан, за нами хвост!

Секунду спустя система опознавания вывела на экраны два норгийских судна, упорно следующих курсом «Немезиды».

– И где, черт всех побери, эти тэфрийцы, когда они так нужны? Где их пресловутая защита? – зло крикнул капитан Янг.

– Вот они, – кто-то вывел на главный экран изображение боя.

Джереми Янг поджал губы; он весьма скептически относился к факту существования этой загадочной и сильной расы, оставшейся для землян и иных представителей гуманоидных рас закрытой. Каким образом земному правительству удалось подрядить их охранять в этой галактике свой Исследовательский Центр, для Янга оставалось тайной до сих пор. И, тем не менее, действительно небольшое патрульное судно тэфрийцев отчаянно сражалось с многочисленными истребителями падальщиков, не подпускавшими их к Лете. Когда казалось, будто тэфрийцы одерживали верх, из недр вражеского судна выбрасывалась очередная порция истребителей.