Доспехи демона

Боли не было.

– Это… Чего вообще такое? – удивился кто-то.

Я открыл глаза.

Мои руки были покрыты… Броней? Что это? Как это назвать? Будто бы от кистей до самых плеч на руки натянули плотные ярко-красные перчатки, расчерченные белыми линиями, а сверху на них прикрепили белые костяные пластины – будто броневые элементы средневекового рыцаря. На предплечьях, на плечах – даже каждая фаланга пальцев была будто бы обернута в свой костяной цилиндр, соединенные все той же красной тканью.

И именно в эти пластины и ударился меч, на котором теперь щерилась глубокая зазубрина.

– Ты кто вообще такой?! – вскипел обладатель оружия и замахнулся еще раз. – Неповиновение солдатам императора карается смертью!

И он ударил еще раз!

Я снова закрылся руками, меч снова ударился в костяные пластины и раскололся надвое!

Солдат отскочил, размахивая руками и ловя равновесие, а на меня напрыгнули еще двое, одновременно занося мечи в широких замахах!

Я подставил обе руки под удары, блокируя их – и тут же из-за спин этой парочки выпрыгнул, как черт из табакерки, еще один противник, в длинном выпаде атакуя кончиком клинка мой живот!

Легкий холодок пробежал по коже – и меч бессильно звякнул о новые броневые пластины, что появились на животе и груди!

Я мельком глянул вниз, убеждаясь, что ноги начали покрываться броней тоже, и кинулся вперед.

Размышлять некогда, надо пользоваться ситуацией, пока это есть. А что конкретно это такое – разберемся потом.

Солдат закрылся щитом, я ударил кулаком чуть выше металлической блямбы, привычно вкручиваясь в удар от бедра – щит разлетелся мелкими щепками! Солдат взвыл и отскочил, роняя меч и хватаясь за левое плечо, что повисло бессильной плетью.

Холод по спине, и тут же бессильное "Дзан!" чуть ниже почки. Я развернулся, отбивая меч рукой, и тут же новый клинок устремился мне прямо в глаз!

Я рефлекторно провалился назад, – голову будто в прорубь окунули! – и поле зрения резко сузилось, но зато и клинок ушел в сторону буквально в миллиметре от глаза!

Я прыгнул вперед и ударил солдата ногой – простым прямым ударом в грудь, с вложением всей массы тела. Такой удар обычно отбрасывает, а не ломает кости – убивать их мне все же не хотелось.

Но солдаты, как и камни, оказались какие-то картонные – атакованный мною рухнул на спину так, словно ему по голове зарядили бейсбольной битой с размаху – аж ноги вперед него полетели! Падение на траву сопровождалось громким хрустом, и больше он не поднялся.

Заледенели ноги и снова – "дзан!"

Противники явно понимали, что атаковать мои костяные пластины не имеет смысла, и пытались дотянуться туда, где их не было. Но вот беда – сейчас они были уже везде.

Следующий удар я просто поймал на ребро ладони. Меч треснул и раскололся, оставляя хозяина с жалким обрубком, который он тут же выбросил и атаковал меня блямбой в центре щита. Я ударил в щит ногой, снова брызги деревянного крошева, еще один удар ногой – и солдат улетел с поляны куда-то в кусты.

Оставшиеся пятеро пошли вокруг меня, закрывшись щитами по самые глаза и держа мечи наготове. Они уже не хотели атаковать с наскоку, они будто пытались найти у меня слабое место, и ударить туда.

Но, честно говоря, единственным слабым местом у меня сейчас было внезапно сузившееся поле зрения. Интересно, с чего бы? Если только…

Я поднял руку и попытался пощупать лицо – так и есть, шлем. Голова тоже обросла костяной броней, и не было ее только непосредственно перед глазами, хотя и они тоже были чем-то прикрыты.

Интересно… Пальцы, они же под броней… Тогда как я могу чувствовать все, чего они касаются?

– Хон-хэй! – внезапно завопил один из солдат, дважды бряцнув мечом по щиту.

– Той-фон! – вторили ему оставшиеся четверо и все пятеро снова кинулись на меня!

Я не стал уворачиваться или блокировать удары – я просто шагнул навстречу мечам, заставляя их скользнуть в стороны по броне, протянул руки, схватил двоих солдат за головы и дернул их навстречу друг к другу, намереваясь столкнуть и вырубить сразу двоих.

Соприкоснувшись, черепа треснули и лопнули прямо у меня в руках! Смялись, как пластиковые, железные клепаные шлемы, хрустнули и затрещали черепные кости, солдаты закричали, но очень быстро затихли и рухнули на траву, заливая ее кровью из-под шлемов.

КРОВЬ!!! ДАЙ!!!

Снова этот голос… Черт, да это же тот же голос, что говорил о помощи… Где связь?! Что происходит?!

Перешагнув через мертвых, чьи головы в железных шлемах теперь напоминали скатанные в шарики листы серой бумаги, я занялся следующим противником. Поймал в замахе и отобрал у него меч, и им же снес голову с плеч противника.

Довольно церемоний. Они точно не церемонятся, и хотят убить меня по-настоящему. Мало того, судя по наличию тактики и каких-то боевых речевок – убивать это вообще нормальное для них дело.

Убивать, и, видимо, насиловать.

Да кто они вообще такие?!

И почему мне настолько легко их убивать? Когда я увидел торчащий из черепа камень, меня чуть не вывернуло, а этих… Как комаров.

Предпоследнего целого противника я снова ударил ногой в центр щита – да так, что его отбросило прямо на растущее на краю поляны дерево. Он ударился спиной об него, сполз на траву и больше не смог подняться – видимо, повредился позвоночник.

Нервы последнего не выдержали – он развернулся и попытался сбежать, бросив в меня щитом. Я легко перехватил щит в воздухе и повертел его в руках.

С виду такая штука должна весить килограмм пять-семь. Все-таки толстое дерево, да и металла немало. А на тебе – совершенно невесомая.

Или тут все невесомое?!

Я взял щит на манер фрисби и запустил его в спину убегающему врагу. Сверкнув на солнце стальной блямбой, щит врезался в голову солдата и она взорвалась кровавым облаком.

Меня аж передернуло, когда я представил, какой силы должен был быть удар. Тут не каждая пуля на такое способна… Черт, да никакая пуля на такое не способна!

Я обвел поляну взглядом – теперь она мало походила на умиротворенный кусочек леса. Красного на земле было больше, чем зеленого, везде валялись обломки мечей, деревянные щепки, тела… Из последних какие-то еще шевелились, какие-то – уже нет.

Я пошел по периметру поляны, останавливаясь возле тех, что еще шевелились. Приподнять такого с земли, зайти со спины, взять в треугольник, минута – и он уже больше не шевелится.

А потом говорят, что компьютерные игры делают детей жестокими.

Нет, жестокими детей делают ситуации, в которых в них острыми железками тыкают.

Закончив с отбитыми ролевиками, или кем они там были, я снова подошел к девушке, что сейчас стояла на четвереньках, отклячив весьма аппетитную задницу. Стараясь на смотреть на нее, я присел сбоку и всмотрелся в лицо незнакомки.

Она тяжело дышала, глаза ее были закрыты. Судя по мокрой траве под головой, ее только что вырвало. Наверное, сотрясение заработала, когда тот ублюдок лупцевал ее.

– Ты меня слышишь? – тихо спросил я. – Ты меня понимаешь?

Все так же с закрытыми глазами, она кивнула, а потом наконец разожмурилась и посмотрела на меня.