Свет во тьме. Книга первая. Мир Абсолюта

Праздник длился три дня. Каждый его день имел своё название: первый – день Благодарения, второй – день Достижений, третий – день Всеобщей Радости.

Празднование открывалось парадом полиции и пожарных команд. За ним следовало шествие бесконечных колонн Абсолюта. Колонн людей в шапочках, увенчанных символизирующими Звезду Абсолюта золотистыми шарами с отходящими в разные стороны шестью золотистыми проволочками, и чередующимися с ними колоннами подобранных по росту людей, на голове которых золотом сияла одна из букв слова А-Б-С-О-Л-Ю-Т – в соответствии с количеством букв, по семь человек в каждом ряду. Под исполнение духовыми оркестрами бравурных маршей, в эти дни такие колонны шагали во всех концах миллиардного Мира Абсолюта. В колоннах должно было пройти все население, начиная с одиннадцатилетнего возраста.

Во второй день праздника чествовали и награждали отличившихся в труде. За выдающиеся достижения награждение проходило в Высоком Овальном зале Храма Абсолюта, а за не столь высокие – чествовали при стечении народа на площадях во время концертов, в перерывах между номерами.

Шумным, весёлым был третий день – день Радости. На перекрёстках, украшенных флагами, шарами и прославляющими Высших транспарантами – гром духовых оркестров, толпы поющих и танцующих, эстрадные концерты, бесплатные сладости, напитки, мороженое.

Завершался праздник красочным салютом. Под пушечный грохот, небо рассекали лучи прожекторов, расцвечивали огненные букеты и каскады разноцветных брызг.

Отгремели оркестры, отшумел праздник, но люди ещё долго вспоминали его. На каждом углу продавали голографические записи праздничных концертов.

Как бывало часто, вечером со своими конфетами к девушкам на чаепитие явился сосед-художник. Включили запись концерта с выступлением Кати. В комнату ворвались звуки марша и громких здравиц: на экране двигались колонны – бесконечные людские ленты, разорванные на неравные отрезки-коллективы: сияние золотых шаров и букв над головами; лица у всех воодушевлённые, радостно-торжественные. Обогнув холм Храма Абсолюта, колонны проходят мимо трибун с развивающимися флагами, откуда их через усилители приветствует администрация города, на что шествующие отвечают одновременным вскидыванием рук со сжатыми кулаками.

Концерт начался выступлением известного в городе поэта. Вдохновенно встряхивая головой с седой гривой волос и размахивая рукой с зажатыми листами бумаги, он читал сочинённую к празднику длинную поэму, прославляющую мудрость Абсолюта, превосходящую суммарную мудрость всех смертных, так счастливо устроившего жизнь людей, что каждый с рождения знает своё место и права человека своей касты. Пока поэт читал, художник, презрительно глядя на него, с хрустом раздраженно грыз карамельки. Потом детский хор высокими звонкими голосами спел песню, разученную специально к празднику. Следующей выступала Катя. Чёрные веки, ярко-красный рот, алебастрово-белые щёки, усеянное блестками черное трико, золотая шапочка-светило, вокруг которого вращаются шарики-планеты – она танцевала что-то сложное, замысловатое, движения её были гибки и грациозны. Танец назывался «Посланец небес». Ей хлопали.

– Молодец, Катька! – похвалил художник и тоже похлопал.

Не дожидаясь конца концерта, он простился и ушёл. Хотя и сам он отшагал в колонне художников мимо Храма Абсолюта, вид шествия раздражал его. «Колонны холопов», – язвил про себя. Когда-то очень талантливый, он так и не смог вписаться в традиционные для Мира Абсолюта рамки искусства; современное искусство он считал эпигонством, ему было тесно, скучно, неинтересно. Начинал он с поиска новых форм выражения, но постепенно скатился к обыкновенному эпатажу. Одно время много пил, из-за этого от него ушла жена, теперь он пить бросил и трудился в художественном цехе рядовым художником-оформителем. Со своими юными соседками он дружил, шутливо, каждой оказывал знаки внимания, а девушки считали его старым, – хотя ему не было и сорока, – забавным чудаком, с которым просто и весело. Они опекали его.

* * *

Закончила консерваторию, нужно было принимать жизненно важное решение: либо брать направление в школу учителем пения и музыки, либо остаться в хоре и петь в ДРВ. Доктор и старшая мамочка сказали: «Поступай, как тебе лучше», но она знала, что они хотят видеть её учительницей в школе, в их школе. Катя решила, что школа никуда от неё не уйдёт, а пока пусть всё останется как есть.

Теперь она выступала в ДРВ почти каждый день – поочередно в каждом зале. Её исполнение дышало неподдельным чувством, было свежо, чисто, молодо. Высокая стройная фигура, строгая причёска, ясные грустные глаза и, особенно, свойство простое, но недоступное многим – всегда держаться с достоинством – всё это выделяло её. У неё появились поклонники, ей дарили цветы.

На небольшую сцену, сменяя друг друга, выходили певцы, танцоры, юмористы, жонглёры, музыканты. Во время выступления, за столиком почётных гостей Катя заметила знакомое лицо, узнала тренера Георга, а рядом с ним, догадалась, – аэролётчики. Исполнив песню, волнуясь, произнесла:

– Сегодня я буду петь для самых смелых и отважных в нашем городе людей, для почётных гостей сегодняшнего вечера – горных аэролётчиков.

Все захлопали, громче других удивлённые аэролётчики. Одну за другой она пела песни аэролётчиков, которым её обучил Георг, под конец спела песню о самом Георге, сочинённую композитором-выпускником их школы. Закончив выступление, спустилась со сцены, подошла к столику, за которым сидели аэролётчики.

– Садись с нами, девочка, – пригласил растроганный тренер.

Она поздравила аэролётчиков с удачными соревнованиями, нарушив запрет принимать угощения от посетителей, выпила с ними бокал шампанского и стала прощаться.

– Ты уходишь? – спросил тренер.

– Больше я сегодня не пою.

– Я провожу, – встал.

Прошли в гардероб, подал ей шубку. Шли, разговаривали.

– Расскажи, как живёшь.

Она рассказывала о себе, он одобрительно смотрел на неё – красивую, нарядную. Когда дошли до движущейся дорожки, прощаясь, она попросила:

– Скоро годовщина смерти Георга. Нельзя ли слетать на место его гибели?

Аэролет низко летел над горным многокилометровым ледово-снежным пространством: ледовые трещины, скальные стены, горы прекрасные, величавые; тут и там разбросаны горнолыжные комплексы, от них к горным вершинам тянутся канатные дороги. Летели по маршруту последнего полета Георга. Долетев до Чёртова ущелья, аэролёт ещё снизился и влетел в синюю тень сменяющих друг друга вершин.

«Прощай, мой дорогой, мой самый лучший человек. Прощай, мой Георг», – плакала беззвучно.

Расставаясь, тренер сказал:

– Может, будешь с нами? У нас дружно, весело.

Медленно покачала головой. Он понял.

– Ну, давай, дочка, – по-товарищески похлопал по плечу.

В столовой дома, где жили девушки, шла свадьба. Замуж выходила Катина подруга, с которой они прожили несколько лет вместе, как сёстры. Жизнью насыщенной и интересной жили весело, дружно, поверяя друг другу свои секреты. Подруга выходила замуж за Катиного многолетнего, казалось, до гробовой доски, преданного поклонника. Это был молодой художник – спокойный, задумчивый, талантливый юноша. Несколько лет он безропотно сносил Катино пренебрежительное отношение, дарил цветы, и казалось, был готов за неё в огонь и в воду, а вот теперь женился на её подруге…. Концерт на свадьбе вёл их школьный товарищ. Старался он во всю, и свадьба получилась очень весёлой. Катя поздравляла, пела, танцевала, была оживлена и весела.

Возвратясь со свадьбы, походила по квартире, вдруг ставшей пустой, и почувствовала тягостное одиночество. Долго сидела в темноте у окна, за которым уже брезжил рассвет. Включился сигнал связи. На экране высветилось лицо школьного друга:

– Не спишь? Сейчас приду.

Пришёл непривычно серьёзный. Принёс бутылку вина.

– Давай выпьем за новый этап твоей жизни.

«Действительно – новый этап», – подумала безрадостно, и, не в первый раз, удивилась его душевной чуткости.

– Думаю, для тебя не секрет, что я люблю тебя, – в голосе прозвучала нежность.

Она смотрела удивлённо – это было открытием.

– Выходи за меня замуж.

Смятенно молчала. Он встал, подошёл к окну, не видя, смотрел на тускло светящиеся в рассветных сумерках фонари набережной. Подошла, встала рядом, взяла за руку.

– Зачем я тебе без любви, – проговорила ласково.

– Всё ещё помнишь?

– Помню…

Вслед за этим произошло событие, которое Катя восприняла, как свалившуюся на неё беду: Доктора отправляли в домстар. Из-за обоюдной занятости, в последние годы они встречались не так часто, как хотелось бы, но то, что в любой момент она может увидеть его, посоветоваться с ним, просто побыть вместе, служило ей опорой, придавало уверенности в жизни.

Глава вторая

Чем бы в последнее время Доктор ни занимался, его томило и не отпускало тягостное осознание того, что всё это в последний раз, скоро ему отправляться в домстар, и это его последний год жизни среди людей трудового возраста. Душа его восставала: он полон физических и душевных сил, идей, желания работать, и вдруг должен покинуть любимое дело, родной привычный мир… Почему, зачем, кому это надо? Однако, знал, что с этим ничего нельзя поделать, что таков порядок вещей, издавна заведённый самими людьми Мира Абсолюта, таков, в конце концов, закон, и кому, как не ему – детскому наставнику, это знать. Весь год он, почти неосознанно, подводил итоги прожитого; доделывал задуманные дела в школе, старался примириться с теми, к кому испытывал неприязнь и вражду. «Когда меня здесь не будет», – лейтмотивом звучало в его душе. Он плохо спал ночами.

Подробно рассказывая своему преемнику о постановке школьного обучения, он замечал скрываемую скуку, а иной раз и усмешку на лице преемника, и терзался мыслью, что дело его пойдёт прахом. А ему хотелось, чтобы тот достойно оценил и продолжил его дела, сохранил, не уничтожил то, что он ввёл в школе, и что составляло её индивидуальность, даже уникальность, как он считал, по праву. Стало неприятно, когда преемник по-хозяйски окинул взглядом кабинет, который в течение многих лет был его кабинетом. Он упрекал себя, что несправедлив, ведь кандидатура преемника, прежде чем его назначили, всесторонне рассматривалась Вышестоящими.

В день прощания Доктор, с непримирившейся опустошенной душой, сидел среди почётных гостей. Было много цветов, слов благодарности, телеграмм: от Сената Высших, от администрации, от выпускников школы, занимающих важные государственные посты и оставшихся рядовыми гражданами, от различных организаций и коллег из других секторов.

Гостей приехало так много, что доотказа заполнилась школьная гостиница, и всё равно многих пришлось размещать на диванах в детских спальных корпусах. Зал школьного театра не мог вместить всех, поэтому чествование, прощание с Доктором происходило на школьной площади. На сооружённой небольшой почётной трибуне разместились сановные гости, среди которых, поговаривали, был даже представитель Высших. Для гостей между клумбами поставили сиденья, а для зрителей в классах на всех этажах открыли окна.