Немчиновы. Часть 1: Беспокойное лето

Я выдал свою легенду: работаю частным детективом, изучаю обстановку на стройке по просьбе отца Вадима Немчинова. Работать по Немчинову только начал, пока не понимаю, что к чему, а главное, что за человек сам граф. Иван Никитич задумался.

– Ладно, примем твои слова за рабочую версию. Непонятно только, почему папаша вдруг сейчас сыном заинтересовался, бизнес-то у графа здесь уже давно.

– Старшего брата Вадима и его невестку недавно убили, племянник графа остался сиротой, вот дед и волнуется.

– Правильно делает, что волнуется, и правильно, что расследование начал. Нечисто здесь. Только с чего вдруг брата графа убивать. Он здесь с какого бока?

– Сейчас просто отрабатываем все версии.

– Что могу сказать. Насколько я понимаю, граф – человек со стороны, во Франции вырос, тонкостей ведения бизнеса у нас не понимает, отдал все на откуп мошенникам, а они мало того, что его обкрадывают, не приведи Господи, еще и подставят по полной. Поэтому смотри в оба, капитан. Некоторое время назад, когда еще наши коттеджи строились, у некоторых хозяев вышли нелады со строителями, отступления от плана были. Люди вышли на графа, он приехал, очень внимательно все обсмотрел, причем не только в тех домах, откуда жалобы были, но и в соседних. Мало того, что заставил строителей все замечания учесть, да еще своих добавил. Игорек, помощник Немчиновский, потом перед всеми хвостом мел, лебезил, вроде как из кожи вон лез, чтобы все было сделано, как надо. А потом, примерно через месяц, у всех, кто жаловался, что-то нехорошее случилось. У одних по всей машине гвоздем известные слова нацарапали, у других – только что посаженный сад изломали, в третьих кто-то камнем запустил. С тех пор вроде как все довольны. Так что разбирайся, капитан, и начинай с Игорька, а я, чем могу, помогу.

Три года назад. Игорь

С Жаклин мы познакомились на Лазурном берегу. Как-то так вышло, что мы сразу же выделили друг друга из толпы. Жаклин не отягощена комплексами, поэтому первую же ночь мы провели вместе. Сначала нас связывал только секс, но довольно скоро мы ощутили и родство душ: и Жаклин, и мне кроме секса нравились ничегонеделанье и деньги, которые падают с неба максимум в результате шевеления мизинца на левой руке. Для Жаклин вопрос денег решался просто: надо было найти богатого и глупого мужа. Глупого, чтобы не заморачиваться разборками с мужем по поводу многочисленных любовников. Мне было сложнее. Конечно, теоретически я могу найти себе богатую жену. Но я пожил на свете достаточно, чтобы понять: женщины с деньгами – или стервы, или извращенки, или давно вышли из детородного возраста. Я мечтал найти работу, чтобы получать много, а делать – мало. По диплому я архитектор. Но это только по диплому. Я ненавижу свою специальность и, откровенно говоря, ничего толком в ней не понимаю, вся учеба пролетела в похмельном чаду. Кое-какие средства у меня были, поэтому вопросы курсовых проектов, диплома решались очень просто. Слава богу, у нас хватает бедных. Моя мечта – найти талантливого олуха, который бы работал день и ночь, а я стал бы посредником между полетом его фантазий и реалиями нашей жизни. Что-что, а договариваться с нужными людьми я умею. Связи кое-какие тоже есть. Нарушать Уголовный кодекс я не хочу, хочу спокойно жить и иметь некоторый процент от воплощения фантазий гения в жизнь. Я поделился планами с Жаклин, она их одобрила и вызвалась помочь с поиском олуха. Правда, потребовала процент от процента. Ну что ж, делиться надо.

Жаклин легко знакомилась с людьми, она прекрасный психолог. Кроме того, ее актерское мастерство тоже на высоте, почти такое, как у наших народных. То она женщина-вамп, то – Гаврош, то – кисейная барышня. Жаклин никогда не ошибалась. Она всегда вела себя так, как нравилось человеку, с которым она хотела установить контакт.

Жаклин честно отрабатывала свой будущий процент. Она таскала меня по бесконечным тусовкам, благо на Лазурном берегу недостатка в них не наблюдалось. Мы обычно приезжали вместе, потом я шел в бар или флиртовал с местными красавицами, а Жаклин «просвечивала» присутствующих на предмет возможного использования в своих и моих целях. Она называла это просеиванием песка в поисках золота. К сожалению, время шло, песка было море, а золота почему-то не наблюдалось. Откровенно говоря, я стал сильно сомневаться в успехе нашего предприятия, тем более что деньги подходили к концу и тусовки стали терять для меня свою привлекательность.

И вот настал день, который я считаю историческим. Жаклин прибежала ко мне с криками: «Есть!». Одна из подружек Жаклин сообщила ей по телефону, что сейчас в Йере в собственном доме отдыхает некое семейство с фамилией Немчинофф. Они потомки русских эмигрантов, приехавших во Францию еще до революции. Глава семьи Немчинофф входит в десятку лучших юристов Франции и имеет солидное состояние. Его старший сын с женой – историки, а вот младший, неженатый сын Вадим, – архитектор. Он владеет сравнительно молодым, но процветающим архитектурным бюро.

Вадим по всему прекрасно подходил для моей цели. Если опустить длинные, цветастые и уничижительные определения характера Вадима, которыми наградила его подруга Жаклин, в сухом остатке оставалось, что молодой Немчинофф обычный ботаник.

Мы сейчас же отправились в Йер. Надо сказать, город мне не понравился, слишком провинциальный, совсем не место для миллионеров. Но выбирать не приходилось. Теперь мне, а не Жаклин надо было проявить способности психолога и артиста. Я «случайно» столкнулся с юристом на улице и извинился по-русски, тоже как бы случайно. Юрист назвался Виталием Петровичем и признался, что ему очень приятно поупражняться в русском языке. Слово за слово, и я был приглашен на обед в немчиновскую резиденцию. Надо сказать, она была скромной, но в обстановке был заметен изысканный вкус. Для меня все было слишком красивым, слишком благородным, слишком строгим. Я бы к этой обстановочке прибавил фотки голых девочек. Вот тогда было бы еще ничего. Вслух я, конечно, восторженно отозвался об интерьере, по совету Жаклин я изображал из себя пай-мальчика. И не зря. Я узнал, в каком городе до революции проживали Немчиновы, а главное, удостоился внимания Вадима, который довел меня до головной боли своими рассуждениями об архитектуре. Подруга Жаклин была права, когда называла Вадима ботаником, кроме того, он был еще и порядочным занудой. Тем не менее выстрел Жаклин попал точно в цель. Найти второго такого олуха совершенно невозможно.

Мы долго обсуждали с Жаклин Вадима и пришли к выводу, что он идеально подходит для моих целей, но в качестве возможного мужа Жаклин… Кандидатуру Вадима, конечно, можно рассматривать, но все же стоит еще немного осмотреться вокруг, вдруг попадется вариант получше. Уж слишком традиционные ценности царили в семействе Немчиновых, правда, и денег у них куры не клюют.

Имение Немчиновых. Валентина

За ужином произошел очередной пердюмонокль. Был бы у меня дар, написала бы юмористический рассказ. Немчинов ведь уже тридцатник разменял, а жить с людьми и общаться не научился. Сначала он молча ел, уставившись в тарелку, а потом спохватился и спросил у Миши, как прошли занятия.

– По русскому – не очень, в диктанте 43 ошибки сделал, но Светлана Леонидовна говорит, что ее ученики еще больше ошибок делают. А по литературе мне Светлана Леонидовна про Пушкина рассказывала. Знаешь, дядя, она всего Пушкина наизусть знает.

– А из «Пира во время чумы» что-нибудь прочитать можете? – мне показалось, с подвохом спросил Немчинов.

– Легко, – ответила Светка и прочитала известную песнь Председателя.

– Вот это да, – начал восторгаться Миша. – «Есть упоение в бою…», а дедушка меня только про кота ученого учить заставлял.

Дядя, а ты наизусть что-нибудь знаешь?

– Пожалуй, тоже только про кота ученого, – буркнул Немчинов и покраснел.

– А Вы фильм Швейцера «Маленькие трагедии» смотрели? Очень советую. Если любите настоящую русскую литературу, получите удовольствие, – Светка, как ни крути, была большой любительницей своего предмета.

Игорь, по-видимому, решил понизить культурный уровень беседы и спросил:

– А как там по математике?

Тут Мишка показал себя во всем блеске. Он решил проэкзаменовать дядю и стал задавать те же самые вопросы, что задавала ему я. Конечно, про Богданова-Бельского Немчинов слыхом ничего не слыхал. В Сорбонне или где он там учился, явно такому не учили. Сначала все было ничего, но когда Немчинов сморозил, что 365 стоит в знаменателе, потому что в году 365 дней, радости Миши не было предела. Он предложил дяде подумать как следует. Немчинов начал краснеть, сначала побагровела шея, затем уши, и наконец, мне показалось, что даже волосы у него порозовели. Видимо, ничего путного придумать он не смог. Я попыталась смягчить ситуацию, но Миша закричал, что так нечестно, что он сам все объяснит дяде. И надо сказать, сделал это с блеском. Как учитель я была довольна, но начала сильно опасаться, что долго в усадьбе меня терпеть не будут.

Я очень удивилась, когда после ужина Немчинов предложил посмотреть «Маленькие трагедии». Светка с Игорем вежливо отказались, они хотели погулять, а мне делать было нечего, и я решила посмотреть фильм еще раз. Немчинов-старший начал смотреть фильм со снисходительной улыбкой, но очень быстро увлекся и не отрывался от экрана, пока не кончилась первая серия.

– Талантливо, – пробурчал он, – завтра досмотрим, – и ушел к себе.

Мы с Мишей составили примерный список покупок, потом поиграли в шахматы. В этот раз ничья была честной. В 10 часов Немчинов опять возник на пороге и прогнал Мишу спать. Меня он опять попросил задержаться.

– Мне бы хотелось, чтобы вы поставили меня в известность, какие задачи собираетесь давать Мише. Еще раз в роли болвана мне выступать не хочется.

– Зря вы так это воспринимаете. Благодаря вам Миша еще раз повторил все то, что я ему рассказывала, еще раз вспомнил алгебраические формулы, которые на самом деле довольно скучны. Примерно неделю я хочу позаниматься с ним не столько школьной программой, сколько поработать с задачками, которые пробуждают интерес к предмету. Собираюсь познакомить его с апорией Зенона. Ребятам очень нравится искать ошибку в рассуждениях, доказывающих, что Ахиллес не может догнать черепаху. Потом хочу еще рассказать про Пифагоровы штаны, которые на все стороны равны. – Я улыбнулась.

– Что это еще за Пифагоровы штаны?

– Конечно, это сленг, мы так называем одно из доказательств теоремы Пифагора.

– Чувствуется, что у вас есть опыт, для меня это сложно. Держите меня в курсе, – попросил Немчинов, пожелал спокойной ночи и ушел.

Сосновск. Николай

Мне, конечно, сильно повезло с Иваном Никитичем. Но что я извлек из разговора с ним? На стройке воруют. Я бы очень удивился, если бы там не воровали. Пока никаких зацепок. Что общего между Сержем и стройкой? Ничего. Пожалуй, на мэра или его охранника дорожка, может, и выведет, но не сразу, придется поработать. Перво-наперво надо познакомиться с компьютером Игорька. Я не бог весть какой хакер, но надеюсь, что и Игорек не Эйнштейн. Я решил навестить квартиру немчиновского помощника. Адресок я уже пробил. Я поехал, убедился, что Игорек отдыхает в ресторане с девочками и, никем не замеченный, пробрался в личные апартаменты моего подследственного. Ну и квартирка, явно не граф ее обставлял. Всюду журнальчики для мужчин, внушительный бар, а в тумбочке у огромного сексодрома – пачки презервативов. В общем, не мальчик, а милый шалунишка, правда, легкомысленный. Компьютер не запаролен, пароль у почты простенький. Сразу бросилось в глаза, что на диске полно порнухи. Разглядывать ее времени и желания у меня нет. Я по-быстрому все себе с диска переписал, прослушку поставил, хотел уже домой ехать, но передумал, решил еще чуть-чуть в письменном столе пошмонать. И не напрасно, нашел документы на многочисленные вклады. Все перефотографировал и поехал домой изучать Игоряшины творения более внимательно. Все номера счетов я отправил наверх, пусть ребята трудятся, не все же время мне одному отдуваться. Заодно запросил разрешение на контакт с Иваном Никитичем. После чего решил, что заслужил немножко личной жизни. Манька моему звонку явно обрадовалась, но что скучает без меня, не сказала. Я в отместку тоже не стал в красках расписывать свою любовь, сделал вид, что по делу звоню. Манька посетила Виталия Петровича, разжилась списком контактов Сержа и теперь последовательно приглашала их в дом Виталия Петровича для беседы, в общем, служила Арчи Гудвином при Ниро Вульфе. Сначала ее такой поворот дел раздражал, она, естественно, считала, что опросить знакомых Сержа вполне способна сама. Но, послушав первые беседы Виталия Петровича с «подследственными», Манька прониклась уважением к старшему Немчинову. Он оказался асом в своем деле. Манька рассказала, что ходит в дом Немчиновых, как на мастер-классы. После того как очередной подследственный уходил, Виталий Петрович всегда объяснял Маньке, почему он задавал те или иные вопросы, причем в той или иной последовательности. По результатам каждой беседы Виталий Петрович с Манькой составляли небольшое резюме. К сожалению, только толку от бесед с друзьями Сержа не было никакого. Манька смеялась над чудиками-историками, которые лучше знали, что было тысячи лет назад, чем то, что происходило рядом с ними с Сержем. Ни о каких финансовых проблемах они не слышали. Иногда, конечно, Серж напускал на себя таинственный вид и обещал достать деньги на очередную экспедицию, но никто в это серьезно не верил. Жизнь шла как обычно. Лекции в университете, встречи в обществе любителей древностей, ужины в кафе и ресторанах. Больше ничего. Про впечатления Сержа о поездке в Россию все рассказывали одно и то же. Во-первых, Серж говорил, что за десять дней пребывания в России не увидел ни одного медведя; во-вторых, что в Сосновске очень много снега и можно вставать на лыжи прямо у дверей дома; в-третьих, что Вадим отстроил для семьи Сержа такие шикарные апартаменты, что летом, когда вся семья поедет в Сосновск, он каждое утро будет выходить на крыльцо в халате, будет выставлять вперед пузо и изображать богатого барина.

Под конец разговора Манька все же чуть-чуть помурлыкала и припомнила несколько историй, которые касались только нас двоих. Я в долгу не остался.

Три года назад. Игорь

Не без сожаления я расстался с Жаклин и вернулся на Родину. Она встретила меня серым, холодным дождем и сильным ветром. После яркого Лазурного берега все смотрелось очень угрюмо: холод, лужи, серо-черная толпа людей на улицах. Я дал себе слово не расслабляться и поехал в родной город Немчиновых. Гостиница оказалась лучше, чем я мог предположить, хотя налет провинциальности был хорошо заметен. Городок ничем не отличался от большинства старых российских провинциальных городков: центр города с церковью, домами, не ремонтировавшимися в течение последних ста лет, торговыми рядами, рынком и шикарным зданием мэрии.

Первым делом я пошел в краеведческий музей. Кому сказать бы из моей тусовки, ни один не поверит. Только я вошел в музей, ко мне сразу же прицепилась местная экскурсоводша. Видимо, посетители появляются в музее не чаще одного раза в год, остальное время весь персонал страдает от безделья. Внешность у меня заметная, поэтому интерес экскурсоводши я посчитал оправданным. Она тоже была ничего, поэтому я без колебаний распустил хвост и сразу же пригласил ее вечером в ресторан скрасить мое одиночество. Я понял, что мы оба надеемся на продолжение ужина в моем номере, поэтому, не стесняясь, вытащил из девицы всю интересовавшую меня информацию. Наденька даже согласилась съездить со мной на место, где когда-то было имение Немчиновых.

К счастью, днем выглянуло солнце, и наша поездка прошла не без удовольствия. Имение Немчиновых располагалось в красивейшем месте. Стояла ранняя осень, и даже такой циник, как я, не мог не залюбоваться окрестностями. Перед домом или тем, что осталось от дома, была заросшая лужайка, по бокам которой шумел лес. Лес состоял в основном из сосен, но были и лиственные деревья, которые были окрашены во множество желто-красных оттенков. Экскурсоводша показала, что чуть дальше за лесом располагается обрыв, по дну которого течет река Сосновка. Бережок у реки песчаный, то есть летом здесь можно купаться с большим удовольствием. Я специально захватил с собой крутой фотоаппарат, запечатлел все, причем с самых лучших ракурсов. Я понимал, что для Вадима особый интерес представляет дом, поэтому сфотографировал его с разных сторон. Наденька рассказала, что после революции в доме была коммуна для беспризорников, потом больница, потом склад. Во время перестройки денег на ремонт дома не оказалось, поэтому он довольно быстро обветшал, и, в конце концов, двери и окна в дом заколотили, чтобы бомжи не устроили пожар. В конце поездки я взял слово с Наденьки, что завтра она достанет мне копию дореволюционной карты, на которой обозначены границы имения, и, закончив дела, мы отправились в город навстречу развлечениям.

Большим достоинством Наденьки оказалось то, что она была дочерью советника по культуре мэра города. Свезло так свезло. Наденька потеряла от меня голову, поэтому достаточно быстро мне удалось встретиться с ее папашей. Я представился как представитель рода Немчиновых, которые живут во Франции и хотят вложить деньги в реставрацию усадьбы. Так ли это, я понятия не имел, но решил придерживаться такой легенды. Не знаю, Наденькин папаша просто больной на голову или, подозреваю, очень хитрый, но он целый час полоскал мне мозги перечислением исторических ценностей усадьбы. Дальше пошли сетования на то, что у государства на культуру средств вечно не хватает. Помощник мэра признался, что всегда ратовал за то, чтобы привлекать к реставрации памятников частный бизнес. Обидно, конечно, что усадьба будет принадлежать Немчиновым, а не народу, но в наш ужасный век это единственная возможность сохранить исторические ценности для потомков и еще много ля-ля-ля на эту же тему. Я совсем притух, советник, видимо, смекнул, что перегнул палку, быстро закруглил разговор и пообещал не позже, чем послезавтра, свести меня с ответственными людьми, уполномоченными принимать решения.

Я очень удивился, но меня принял сам мэр. У Пантелея Ивановича было типичное для местечковой элиты лицо. Хитрожопость вперемежку с самомнением, правда, фигура поджарая, чувствуется, что мужик не пренебрегает фитнесом. Пантелей Иванович не стал размазывать кашу по тарелке, а сразу приступил к делу. Он протянул мне бумажку с написанной на ней суммой с большим количеством нулей. Именно столько он хотел получить за бывшую немчиновскую землю и развалины дома.

– Не для себя беру, для народа, – заверил он меня. Сильно растекаться по древу и разглагольствовать о страданиях народа он не стал. Увидев, что я шокирован написанной цифрой, засмеялся:

– Для Немчиновых это тьфу, заплатят и не обеднеют. Я немного про их финансы знаю. Ты-то чего хочешь? Говори, не стесняйся. Мы люди деловые, нам с тобой время на китайские церемонии тратить некогда.

Я изложил свой план. Немчиновы покупают усадьбу, я получаю свои комиссионные, а что происходит с остальными деньгами, меня не касается. Дальше я бы хотел стать управляющим реставрации усадьбы.

– И это все? – спросил Пантелей Иванович. У меня есть к тебе встречное предложение. Я хочу коттеджный поселок для народа построить, но такой, чтобы витриной для города служить мог, а то копают под меня, чувствую, что копают. Я архитектурное бюро Немчинова-младшего пробил, вроде как стоящие проекты делают. Мы чин чинарем конкурс объявим, Немчинов приз возьмет и подряд на строительство получит. А тут мы с тобой, ты мне с каждого кирпича прибыль обеспечишь. Но должен сделать все чисто, чтобы не подкопаться, чтобы на Уголовный кодекс можно было смотреть и смеяться. Лучше, если ты сразу обо всем с Немчиновым договоришься. Сумеешь договориться – банк сорвешь, не сумеешь – извини, других людей найдем.

Я немного поторговался с мэром относительно моего процента и ушел, довольный жизнью. Кажется, моя жизнь налаживалась. Теперь надо было в приличном виде сообщить новости Немчиновым. Я выждал несколько дней, чтобы не обозначить свой интерес слишком сильно. Потом послал по мейлу Виталию Петровичу пару снимков усадьбы с небольшим письмом: мол, случайно проезжал мимо, вспомнил о вас, сделал пару снимков и шлю вам. Всего вам наилучшего. На следующий день пришло два ответа. Первый – пространный от Виталия Петровича, в котором он выражал глубокую благодарность за полученные снимки, второй – деловой от Вадима, в котором он просил прислать не два, а все сделанные мной снимки, а также обозначить свой интерес в деле. Не такой уж он олух, все сразу понял и раскусил. Я не стал наводить тень на плетень, описал предложения мэра и свой интерес, особенно подчеркнул, что заинтересован в работе без нарушения Уголовного кодекса.

Я удивился, но через неделю Вадим оказался в Сосновске. Он заранее уведомил меня о своем приезде. Я думал, что он полностью окажется на моем попечении, но сильно ошибся. Вадим назначил мне встречу рядом с усадьбой. Я приехал немного раньше, не рассчитал время, но Вадим уже находился в имении, причем не один, а вместе с Анатолием Батищевым, богатейшим российским бизнесменом и личным другом губернатора. Я даже немного испугался, на такой уровень я не замахивался. Я сразу заметил, что Вадим с Батищевым были на «ты». Видимо, они хорошо знали друг друга еще в те времена, когда Батищев жил в Париже. Вадим с Батищевым договорились о незамедлительном начале восстановления усадьбы силами строительного холдинга Батищева, проект восстановления Вадим обещал подготовить в самые кратчайшие сроки: основная идея организации пространства усадьбы уже сложилась у него в голове. Я очень удивился: ни Вадим, ни Батищев не поинтересовались ценой вопроса.

Вадим не хотел терять времени. Он попросил вызвать специалистов и завтра же составить подробнейший план имения. Потом мы поехали посмотреть на место расположения предполагаемого коттеджного поселка. Здесь тоже последовала просьба составить подробный план участков и детально сфотографировать ландшафт. На эти работы Вадим щедро выделил деньги, поэтому в успехе предприятия я не сомневался. Мы пообедали в ресторане и в 16.00 были приняты мэром. Пантелей Иванович несколько изменился в лице, когда увидел Батищева, ясное дело, думал иметь дело с пескарем, а встретил акулу. Но не ударил в грязь лицом, минут десять трещал, чтоб если он только знал… и т. д., и т. п. В конце концов Батищеву это надоело, и он предложил приступить к делу. Пантелей Иванович сразу согласился и пригласил к столу.