Песнь о птице Алконост

Глава 2

Как хорошо! Проснулась я давно, но глаза открывать не спешила. Пусть солнце вдоволь наиграется с моими изнеженными за последнюю луну пятками, случайно улизнувшими из под толстенного простеганного одеяла. Не очень то и легкого, зато чудесно справлявшегося со всеми своими функциями. Владимир был убедителен: бояться здесь нечего. Так глубоко в гущу леса, и впрямь, никто не забредал. Да и зачем в самую середину зимы тащиться на пустующий тракт? Купцам и мелким торговцам оно не надо, а наемные тем более не чаяли обжиться здесь монеткой-другой. Разве что охотники капканы проверять придут, но и таковых не наблюдалось – земли то хозяйские, аж самого брата Тимира! Кому охота с таким в прятки бегать? Как на необитаемом острове! Жаль, что на покинутой родине у нас не было столь веского покровителя.

Дверь нерешительно крякнула три разочка, так стучался Рашаль. И это я тоже успела выучить за прошедшую луну. Сначала Владимир собирался отправить его куда-нибудь подальше, в Косари, например, но парнишка так жалобно смотрел на мага (а потом и на меня), что тот смирился, и юный отрок остался помогать гномихе у печи.

ЛиККар Лаб оправдывала свое гномье имя. В переводе на родной язык оно означало что-то навроде «Северной Луны». Такая же круглолицая, седобородая и с холодными искорками глаз. Хотя у меня на родине гномихи обычно носили аккуратную бородку клинышком, у ЛиККар Лаб борода мелко курчавилась и доходила почти до колен, напоминая колючий куст морозянника. Енк, правда, шепнул как-то, будто на самом деле имя звучит как «Кусающая Врага». Но ЛиККар страшно не любила вспоминать какую-то живописную историю из своего прошлого и нарочно переводила иначе. «А ещё,– осклабившись, сообщил сплетник.– Она теперь частенько норовит зубы поскрести. Носит с собой осиновые палочки. Воспоминания замучили. Не за то, видать, ухватила!»

Я блаженно потянулась, а в дверь постучались уже настойчивее.

–Входи.

Благосклонное разрешение на долю мгновения опередило потерявшего терпение. Сначала в проеме замаячил любопытный нос, а затем, убедившись, что девичьи прелести более-менее защищены одеялом, в светлицу проскользнул … маг. Я мгновенно переместилась из лежачего положения, не забывая прикрывать соблазнительно обнаженные плечи, и поджала ноги к груди. Теперь совсем прилично, да только краска смущения все равно густо покрыла шеки. Маг заметил, довольно улыбнулся и присел в локте от нарочитой скромницы. Сердце ухнуло по ребрам с устрашающей частотой, а испарина тут же предательски покрыла лоб и верхнюю губу. Я наклонилась и рискнула незаметно вытереть её краем одеяла. Маг сделал вид, что заинтересовался складочками растянутого на ларе платья, однако, когда его взгляд неизбежно наткнулся на сестрино изобретение, скрывавшие грудь чашечки, свободно свешивающиеся с ларя (спать я предпочитала без стесняющих движения тесемок), поспешил вернуться к созерцанию недоразумения на постели. Показалось? Заинтригованно. Длинные пальцы пробежались по одеялу, нащупав то, что искали, и нежно коснулись моих, проверяя действие заклинания ускоренного сращения конечностей. Оно забирало много силы, но заживляло переломы в рекордные сроки. А ведь ломать, все-таки, пришлось. Моё дыхание участилось, не смотря на бесплодные попытки оставаться равнодушной. И почему в такие моменты перед глазами плывет, а в груди зреет томление. Да, Владимир прикасался ко мне не впервые. И каждый раз все внутри тревожно замирало в предчувствии. Я боялась признаться себе самой: я его желала.

–Ещё ноет?

Какой красивый голос, бархатистый, глубокий. В ответ я глупо заморгала ресницами и ещё сильнее вжалась в спасительную непроницаемость довольно условной защиты. Интересно, он может видеть через материю? Маг откинул со лба длинную челку, ласково погладил почти зажившие ладони и… поднес их к губам. Не успело горячее дыхание коснуться кончиков пальцев, как я растерянно одернула руку и отползла на край кровати, браня себя, на чем свет стоит. Нет, Владимир вовсе не покушался на мою трепетно хранимую девственность. Напротив, таких галантных кавалеров и днем с огнем не сыщешь. Да ещё красив, фавн подери. Маг тихо вздохнул, пряча разочарованный взгляд под нахмуренными бровями.

–Сначала, конечно. Зато теперь как новенькие, – выпалила я пересохшими от напряжения губами.

Почти не морщась, сжимала и разжимала подлатанные пальцы. Те согласно похрустывали. Владимир не стал повторять попытку, отчего не душе сделалось тоскливо. Каддар, и почему я такая дура? Неадекватная.

–Я рад,– тихо констатировал маг и добавил после некоторого замешательства.– Но пришел не потому. Поговорить надо.

И снова замолк, неловко поглядывая в мою сторону. Охотничий замок постепенно оживал. В коридоре послышались торопливые частые шаги: ЛиККар Лаб спешила к печи. Кряхтела, вспоминая прожорливых гостей почти ласково. За ней плелся недовольный супруг, в пол голоса бубня себе под нос: никак не мог простить Енку пустые пивные бочонки, «случайно» наполненные взамен водой, а я предполагала – подтаявшим снегом. И опять тишина, уж лучше бы сказал банальность, чем так молчать.

–Я уезжаю. Послом к троллям. Тимир приказал.

Махар! Банальность и впрямь лучше.

–Когда вернешься?

Получилось. Не застыла с отвисшей челюстью, не побледнела, и даже голос не подвел. Ответ, однако, кольнул в сердце почище тупых иголок под ногти. Маг покачал головой.

–Не знаю. Но буду стараться в борзе.

Все как всегда. Как только немного расслабишься, разомлеешь от нежданного тихого счастья, сразу, не мешкая, наступает черная полоса. Словно кусачая собака из-за угла накидывается на лодыжки беспечного одинокого путника. Тревожно как-то! Мужчина виновато потупился и развел руками.

–Не хочу уезжать. Только брат не спрашивал моего желания. Для переговоров нужен представитель правящего рода. Иначе тролли посчитают такой мир оскорбительным для себя.

–Вы проиграли?

Маг покривился, толи «вы» не понравилось, толи «проиграли».

–Нет. Все довольно стабильно, проблема не в этом. Война тянет деньги и сильно прорежет население, а конца не видно. И хотя Тимир предпочитает меч столу переговоров, в этот раз ему придется смириться. Если не закончим до весны, некому будет пахать и сеять, потом голод и мор. А силы и так уже подточены. Да ещё Сайнон облизывается на северные границы. Чувствую, попадем как пергамент в ножницы.

Голос доносился словно издалека, разбивался искрами и оседал серым пеплом на сердце. Я смотрела в зеленые глаза Владимира, но видела перед собой другие, карие, с золотыми всполохами на радужке. Глаза моего жениха. Они с Владимиром были чем-то похожи. Высокие, черноволосые. Ахилл так же, как и маг, помог мне. Закрыл собой от града камней неистовствовавшей толпы. Я была рядом целых пять лун, а потом война. Война, притворявшаяся то алчной старухой, то пленительной девой. Она всегда в выигрыше, она забирает самых лучших, самых смелых и молодых. Навсегда. Комок в горле мешал дышать. Я проклинала себя за то, что в минуты слабости тянулась к Владимиру, забывая о том, что я всего лишь гарпия, женщина-птица. А брат повелителя никогда не станет якшаться с такой уродиной. Тем более, Тимир разыскивает меня, чтобы предать колесованию, четвертованию или…, поежилась, представив, какую гадость может ещё изобрести его воспаленный мозг. Безнадежность обступила, подобно металлическому кольцу на холоде сжала плечи, камнем легла на душу. Хотелось плакать.

–А если тебя убьют?– прошептала и сама ужаснулась: «А если?».

–Нет, что ты. Я же некромант. Я даже из могилы вернусь.

–Нет. Некроманты сами не возвращаются. Нужен, как минимум, ещё один. У тебя в отряде есть ещё один некромант?

–Ты так серьезно это спрашиваешь. Нет. Во всем королевстве только двое: я и брат. Остальных Тимир повесил.

Если это была шутка, то какая-то некудышняя. Маг ухмыльнулся, я – нет.

–А ты мог бы ослушаться Повелителя? Ведь ты ж его брат. Что он может сделать с родной кровью?

Владимир долго молчал, печально улыбаясь своим собственным мыслям.

–Во-первых, – война. Ты сама сказала, что я брат Князя и сын Велимира Храброго, неужели это не ответ. Отсидеться в кустах? Я так же, как и Тимир отвечаю за свой народ. Выбор судьбы пал на брата, он теперь Князь, но это не дает мне поблажек. И потом, хочешь, чтобы я праздновал труса? Ну, а на вторую часть вопроса и отвечать не хочется. Догадайся сама. Хотя, плохого сказать не могу, проверить не довелось. Но честь все же перевешивает страх.

Да, очень похожи. Примерно тоже самое говорил и Ахилл. И я тогда отпустила. Более того, понимала, что не смогу удержать и сейчас.

–Ты мог вы дать мне обещание вслепую,– он непонимающе пожал плечами, я же глядела с затаенной надеждой.– Просто скажи, что исполнишь.

–А если ты попросишь невозможное? Нет.

Ясно же, как божий день, Владимир никогда не согласиться на мое предложение, но, чем фавн не шутит?

–Возьми меня с собой?

–Келено…

–Нет, прошу тебя, не отказывай сразу, подумай. Просто человеком, женщиной. Тимир не догадается. Ну, а если произойдет что-то плохое…. Я могу пригодиться, и у тебя будет лишний козырь в рукаве. Ты ещё не видел, как я могу летать! Представь, у вас будет самый быстрый гонец на свете!

–Значит, руки у тебя зажили?– маг вернулся к старой теме, явно уклоняясь от ответа. Смотрел на свои сплетенные пальцы и если изредка поднимал глаза, то лишь когда думал, что я не видела.

–Разреши мне помочь.

–Ты сделаешь меня слабее,– туманно заметил он и ударил кулаком в открытую ладонь.

–Не понимаю…

–Келено, неужели ты настолько слепа?– а через мгновение зеленые искры погасли, а лоб прорезали глубокие вертикальные морщинки. Владимир отвернулся, но выпалил.– Забыла? Смертельная опасность. Тимир не глупец. Рано или поздно, он узнает и уничтожит тебя, а потом и меня.

Да. Тоска, подбиравшаяся под прикрытием усталости, вольготно расположилась в душе, распуская присоски – щупальца. Чпок, и в глазах потемнело. Чпок, головная боль зазвенела натянутой струной. Чпок, и, отрываясь, присоска уволокла с собой кусочек моего сердца.

–Я могу обещать только одно,– голос пробивался издалека.– Я обязательно вернусь.

–Ты не можешь говорить наверняка!

–Могу.

–Нет.

–Могу. Я читал свою судьбу.