Дамочка с фантазией

Вышел в коридор, куда еще!

Я смотрю на дверь. Фиксатор замка повернут. Находится в горизонтальном положении. Значит, дверь закрыта изнутри. То есть убийца никуда не мог выйти.

Он все еще здесь!

Где? Где он?

Озираю крохотное пространство купе. На всякий случай даже заглядываю на верхнюю багажную полку. Разумеется, там никого. С усилием подавляю совершенно кретинское желание поднять свою полку и посмотреть, не прячется ли кто-то под ней, в ящике для вещей. Но там поместится разве что собака средних размеров…

И тут я вижу пивную бутылку. На ней этикетка – «Клинское». Бутылка – закрытая, между прочим, – лежит на моей сбившейся простыне, возле моей подушки, которая нелепо высовывается из наволочки, потому что слишком велика для нее, как все казенные подушки на свете.

Да бог с ними, с казенными подушками. Я смотрю на бутылку. Ее донышко покрыто какой-то темной массой. А на простыне – красные потеки.

Мне понятно – именно этой бутылкой был убит мой сосед по купе.

Бутылка – орудие убийства. Но – кто убийца?! Кто сделал это?

Я снова оглядываюсь, стараясь не смотреть на голое тело, лежащее напротив.

В купе никого нет, кроме нас двоих: живой женщины и мертвого мужчины. Дверь закрыта изнутри. Так что – выходит, мужчину убила женщина? Выходит, его убила я?!

Я – Алена Ярушкина?

В этот жуткий миг я вспоминаю свое имя, возраст, адрес и почему ко мне имеют отношения слова «гонорар» и «творчество». Я вспоминаю своего мужа Михаила (вернее, бывшего мужа, ибо мы недавно расстались), и своего любовника, и своего любимого (это разные люди, прошу не путать), даже вспоминаю, зачем поехала в Москву. Я только не могу припомнить, как убила этого человека.

Более того! Я не помню, чтобы видела его хоть когда-нибудь, хоть раз в жизни, пила с ним коньяк и вино «Ночь нежна», спала с ним и била его пивной бутылкой. Тем более я вообще не пью пиво, я ненавижу пиво, любое, в том числе и «Клинское».

Я никого не убивала.

Но купе закрыто изнутри. И кроме меня, здесь никого нет.

Получается, кроме меня, сделать это было некому.

Картотека

«ПОГОДИТЕ, НЕ ЗАРЫВАЙТЕ!

Как известно, пляжные спасательные станции закрываются с окончанием купального сезона, осенью. Однако их сотрудникам приходится заниматься спасением людей и зимой – порою совершенно для себя неожиданно.

Николай Филиппов, начальник спасательной водной станции «Щелковские озера», что расположена на любимом всеми нижегородцами Щелковском хуторе, вывел вечером на прогулку свою лайку Нику. Надо сказать, что Филиппов живет на улице Рокоссовского – то есть не слишком далеко от непосредственного места работы. Хозяин и его собака шли по тропинке, как вдруг Ника бросилась к зарослям кустов и принялась яростно раскапывать снег.

– Ну-ка, что у тебя тут? – поинтересовался Филиппов, включая карманный фонарик. – Никак что-то нашла?

Он посветил – и ахнул, увидев лежащего в сугробе человека. Инстинкт спасателя сработал мгновенно: Филиппов начал раскапывать снег. Ника помогала ему всеми четырьмя лапами. Николай нащупал пульс – человек, это оказался мужчина, был еще жив! Тогда по мобильному телефону Филиппов вызвал «Скорую», а заодно позвонил соседу, который выгуливал свою лайку Норну (уточним – дочь филипповской Ники) неподалеку. Вдвоем они подняли мужчину на руки и понесли к рубежу Щелковского массива, к гаражам, куда и подъехала «Скорая помощь», на сей раз, к счастью, оправдавшая свое название.

Спасенного погрузили в машину и повезли в больницу. А Филиппов, его сосед и две собачки отправились продолжать прогулку.

На этой благостной ноте можно было бы и закончить повествование, однако вот какая деталь: когда наш корреспондент отправился брать интервью у спасенного, в Пятой градской больнице, куда он был доставлен, его не оказалось. Молодой человек исчез загадочным образом, лишь только придя в себя и получив первую, самую необходимую, помощь. Документов у него не было никаких, имя, фамилию, адрес он указал вымышленные. В приемном покое парень о случившемся рассказал следующее: ему 20 лет, он студент химико-биологического факультета, живет неподалеку от Щелковского массива. Пошли гулять с приятелями, выпивали на ходу. Видимо, выпивали крепко, если парень отстал, заблудился и упал, подвернув ногу, а приятели побрели себе дальше, даже не заметив этого. Встать не было сил, парень надеялся, что дружки вернутся за ним. В полубеспамятстве он подгреб к себе снег и не заметил, как уснул.

Его счастье, что выдался довольно теплый день!

Однако врач «Скорой помощи» Алексей Хромов, доставивший спасенного в больницу, в доверительной беседе с нашим корреспондентом добавил, что эту версию случившегося парень выдал, уже придя в сознание, а прежде чем окончательно очнулся, еще в машине, он панически стонал:

– Не надо, я все наврал! Я вам ничего не давал! Не былоникакого Берзина (а может, Дарзина – тут Хромов точно не запомнил)!

Увы, спасенный исчез – а значит, никто теперь не узнает, какой такой нехороший человек из недружественной Прибалтики (что Берзин, что Дарзин – типичные латышские фамилии!) замешан в этом темном деле. И замешан ли вообще, или все это было пьяным глюком, какие часто посещают любителей заложить за воротник. Тем более что доктор уверял: парень был не просто пьян, а еще и под кайфом. Раньше Хромов работал в психиатрической клинике, где ему часто приходилось выводить нарков из ступора, да и на вызовах по «Скорой» такой работенки хватает, поэтому он эту публику, что называется, невооруженным глазом видит.

Строго говоря, искать ответы на эти вопросы должна была милиция, однако… нет человека – нет проблемы. А человека и в самом деле нет! Сбежал!»

Из газеты

    «Губернские ведомости»

* * *

– Тебя поздравлять или как?

Валентина выпрямилась, убрала зеркало и взглянула в лицо девушки, лежащей на кресле.

В смысле, не девушки, конечно. Потому что беременных девушек не бывает. А молоденькая брюнетка, чьи плотненькие ноги с накрашенными ноготками свешивались с поручней кресла, была беременна.

Черные глаза тупо смотрели в лицо врача.

– Что? – тихо спросила пациентка.

Кажется, с поздравлениями спешить не стоит…

Как ее зовут? Люда вроде бы? Отходя к раковине, Валентина покосилась в карточку, лежащую на столе. Да, Людмила Михайловна Головина, год рождения – 1980-й, не замужем. Двадцать три года, значит. Ну что ж, вполне нормальный возраст. Валентине приходилось сообщать о беременности и пятнадцатилетним. Явилась как-то раз даже тринадцатилетняя барышня. С мамой. Та была убеждена, что у дочки просто нарушен цикл, а врач оговаривает невинную крошку. Ужас, что вышло!.. Вот там Валентине приходилось семь раз отмерить, прежде чем отрезать хоть одно слово. А эта Люда Головина уже вполне взрослая. Небось, прежде чем лечь с мужчиной в постель, должна была подумать, что от этого и получаются дети. Ни от чего другого!

Валентина стащила перчатки и бросила их в мусорное ведро. Оглянулась: пациентка все еще покоилась на кресле с раскинутыми ногами.

– Люда, осмотр окончен, – мягко сказала Валентина. – У тебя четыре недели беременности. Иди садись вот сюда, на стульчик. Только оденься сначала!

Валентина с невольным сочувствием наблюдала, как пациентка неловко сползает с кресла и смотрит на свои сложенные на топчане вещички, словно не представляя, что с ними делать.

Конечно, бывает, что при таком сообщении женщины теряют голову от радости. Но это определенно не тот случай.

Люда начала медленно одеваться. Куда девалась вся та высокомерная, недобрая энергия, которой она так и обдала Валентину несколько минут назад, ворвавшись в кабинет и потрясая карточкой платной пациентки! Валентине даже послышалось долетевшее из коридора эхо небольшого скандальчика. Очевидно, Люда прорвалась на осмотр без очереди, убежденная, что ежели она платная, то ей все можно. Похоже, сейчас она безумно жалеет, что так поспешила.

Пока Люда одевалась, Валентина торопливо выписывала направления. Что бы эта девонька ни решила, рожать или аборт делать, анализы сдавать придется. Хотя никакого «или» тут быть не может, почти наверняка она решит прервать беременность.

Так, оделась. И вроде бы в глазах появилось осмысленное выражение. Но все еще растерянна. Уронила сумку, оттуда выпала и записная книжка, помада, ручка, еще какие-то мелочи. Валентина исподтишка наблюдала, как Люда медленно, будто во сне, собирает свои вещи.

Тянито какое-то, а не девка! Или правда такое уж сильное потрясение испытала?

– Да ты садись, Люда, – Валентина похлопала по стулу. – Значит, вот что, смотри. Это тебе направление на общий анализ крови и на RV. А это – на мочу. Причем в пятом кабинете, с восьми до десяти, только лучше прийти пораньше, потому что очередь тут собирается кошмарная. Поскольку ты не из нашего района, то все это тоже платное, как и визит ко мне. И заплатить за анализы лучше сегодня, чтобы завтра тебе две очереди не стоять – в регистратуру и в кабинет. Если есть побольше денег с собой, можешь сразу и за аборт рассчитаться, вперед, тогда тебя на какой-нибудь ближайший день сунут, вдруг там у них «окошко» найдется. Жаль, что ты ко мне чуточку раньше не пришла, успела бы на вакуумный, а теперь чистить придется. Ну ничего, все это в наше время с обезболиванием делается, не то что раньше – глаза на лоб лезли от боли! Я это удовольствие еще застала, успела. Ну, скажу тебе, если бы наши мужики этот кайф словили хоть разик, то вообще с сексом завязали бы!..

Валентина болтала, что только на язык взбредет, а сама одним глазом поглядывала в карточку, которую заполняла, другим же – косила на лицо Людмилы. Надо же, какая непроницаемая маска. Эти небольшие, очень темные глаза, тугие щеки, маленький, плотно сжатый рот… Мордовская, марийская, нет, скорее чувашская кровь. Выражение полного равнодушия на лице, особенно когда опущены глаза. Не поймешь, о чем она там на самом деле думает. Молчит, словно воды в рот набрала!