Лесная нимфа

пусть разок слетает куда нить неуправляемо, подумает и всем своим подружкам расскажет

Мечтательная

жесть….я б ментов вызвала на месте мужика, пока эта мадемуазель шмотки покупает

Волгарь

АГА!!! Заехал на минуточку купить батон хлеба – и ОПА!!! жди пять часов ГИБДД.

Зашибись поужинал!!!

Мечтательная

Да-а… Я тут наблюдала как-то у Рамстора, как пара девиц, загрузив в свое авто продукты, отправили тележку с толчка в сторону лестницы, а та, со стенкой столкнувшись, траекторию поменяла и со всей дури в морду другой машинке влетела! Вмятина здоровая была, и краска облупилась в месте удара на иномарочке! Девицы переглянулись, улыбнулись и с места ломанулись.

Хромоног

Мужик был прав, когда закон бессилен, в ход идет самосуд (уроки жизни).

Garold

Третий закон Ньютона еще никто не отменял)

Прочитав это, Алена чуточку напряглась. Третий закон Ньютона?! Это было уж слишком для ее нежного разума. Про Ньютона она совершенно точно знала, что ему на голову упало какое-то яблоко. Кроме того, при этом имени в памяти почему-то возникала намертво вбитая в школе формулировка: «На тело, погруженное в жидкость, действует выталкивающая сила, направленная вертикально вверх и равная весу жидкости, вытесненной телом».

Может, это и есть третий закон Ньютона?.. Нет уж, лучше в Google’е пошарить.

Буквально через несколько минут наша героиня весьма существенно пополнила свое образование. Так, к ужасу своему, она узнала, что насчет жидкости и погруженного в нее тела просветил человечество вовсе не Ньютон, а Архимед. А Ньютон доказал, что, во-первых, существует инерционное движение, во-вторых, ускорение, а в-третьих, сила действия равна противодействию.

Алена фыркнула. Этот самый третий закон Ньютона давно и более успешно сформулирован простой русской поговоркой: «Как аукнется, так и откликнется!»

1985 год

Чтобы добраться до Лидочкиного пионерлагеря, сперва приходилось около часа болтаться в желтом душном «Икарусе», потом дожидаться рейсового автобуса до Виноградовки, ехать минут двадцать – и еще с полчаса идти по лесной дороге, то и дело шарахаясь на обочину, чтобы пропустить набитые родителями и снедью легковушки: этот путь вел сразу к трем разным лагерям. В разговоре с Сашей Наталья покривила душой: соседи приглашали ее, но она отказалась поехать с ними. Неловко стеснять посторонних, да и самой ей не хотелось чувствовать себя все время будто на привязи к машине. Однако уже на полпути Наталья пожалела о своей щепетильности. Сумка набралась очень тяжелая, и, чтобы не стоять всю дорогу, пришлось сесть в автобус на две остановки раньше – занять место. Автобуса долго не было, и народу набилось – летнего, дачного, непрошибаемого – до стонов и охов. Наталья все маялась оттого, что сидит, хотя теснота двинуться не давала, да и сумка внушала невольное уважение своими габаритами. Наконец к Наталье оказалась притиснута женщина с мальчишкой лет пяти. Наталья обрадовалась и, кое-как сдвинув сумку, затащила малыша к себе на колени. Тот, укачавшись, тотчас задремал, тяжело навалившись на сумку, которая совсем уж приплюснула Наталью к спинке. Наталья вскоре почувствовала, что платье на коленях почему-то влажное, но повернуться, сесть удобнее было решительно невозможно. Мама мальчика, распаренная и замученная, вцепившись в поручень, чтобы не унесло от сына, бросала на Наталью благодарно-молящие взгляды: мол, потерпи еще!.. Наталья и терпела. Когда же автобус на конечной остановке разгрузился и Наталья смогла подняться, спереди на ее светло-зеленом платье темнело большое розовое пятно: оказывается, опрокинулась баночка с засахаренной вишней…

Весь остальной путь Наталья проделала с прижатой к животу сумкой. Когда, полуживая от усталости, сконфуженная и злая, она добралась до ворот лагеря, то увидела только хвост пионерского строя, окруженного родителями, под трубы и барабаны шествующего в клуб. Позади плелась длинноногая понурая фигурка с косым треугольником галстука меж худых лопаток. Наталья узнала дочь и едва не всхлипнула от жалости к ней и к себе и от внезапно нахлынувшего счастья, что у нее все-таки есть Лидочка и сейчас можно будет расцеловать и ее круглые карие глаза в круто загнутых черных ресницах, и тоненький носик, и, как всегда, замусоленные, широкие, мягкие ладошки и, уткнувшись в легкие, беспорядочно вьющиеся волосенки, почувствовать теплый, родной запах.

Оглянувшись на оклик, Лидочка взвизгнула и, отбрасывая в стороны, будто лишние, худющие загорелые ноги, бросилась к Наталье. Подпрыгнула, вцепилась, стиснув, для надежности, не только руками, но и коленями, поскуливала блаженно, однако очень скоро приняла успокоенный и деловой вид. Радость оттого, что мама все же приехала, была сильнее необходимости ее постоянного присутствия рядом, поэтому Лидочка с легкой душой убежала на концерт, в котором должна была читать стихи, а Наталья пошла по опустевшему лагерю искать, где все-таки можно привести себя в порядок.

В столовую и медпункт идти она постеснялась. В стороне от лагерных площадок и корпусов стоял беленый домик в четыре окошка. На веранде его сушились белоснежные передники и косынки. В домике оказалась миловидная светловолосая девушка лет семнадцати, которая, как в сказке, сидела у окошка и прилежно что-то шила. Она сразу же прониклась сочувствием к Наталье, поохала над испорченным платьем, налила в тазик теплой воды, разыскала в тумбочке таблетку гидроперита и проворно оттерла пятно. Платье выполоскали, повесили сушить, и хозяюшка, оказавшаяся подсобницей с кухни и назвавшаяся Людой, увела Наталью за простынку, перегородившую комнату.

– Заморились? – ласково спросила она, поглядев на Наталью. – Не переживайте. Да вы прилягте, отдохните. Концерт не скоро закончится. А я схожу за утюгом в гладилку.

Наталья, кое-как натянув узенький короткий халатик хозяйки, так и сделала: прилегла на одну из кроватей, застеленную зеленым одеялом. Кроватей в закутке было три: эта часть комнатки, судя по всему, служила спальней, а передняя половина – гостиной.

От постели слегка пахло свежим, чистым бельем. За окном большое дерево шелестело листьями, солнечные пятнышки мельтешили на белой марле, натянутой на оконную раму от комаров, потом перескакивали на стену и тут же исчезали. Вдали, наверное в клубе, неразборчиво играл баян, но голос кукушки в близком лесу был слышнее. Изредка ветер взвивал ветки, и тогда доносился еще и шум вершин, но порыв пролетал – и все стихало, только слабо шуршали листья о марлю. «Как хорошо… как тихо…» – подумала еще Наталья, а потом, сама не заметив как, задремала.

Она спала не более десяти минут, но почувствовала, что отдохнула. За простыней было тихо: хозяйка, похоже, еще не вернулась. Вдали звучала музыка – видимо, концерт продолжался. Солнце теперь прыгало на потолке, и Наталья подумала, что ей давно не было так уютно на душе. Она с нежностью вспомнила плохо вымытую дочкину шейку, но не огорчилась этим, а решила, если вожатая позволит, спуститься с Лидочкой к речке искупаться. Всякий раз, когда Наталья какое-то время не видела дочь: была в командировке, или отправляла ее к своей матери, или, как сейчас, в пионерский лагерь, – она смотрела на ее лицо после разлуки как на родное и в то же время не очень знакомое. Привыкнув к Лидочкиным неожиданно темным глазам и широким бровям, она не переставала удивляться, до чего девочка походит на отца. И только нос, да щеки, да легкие пружинистые волосы были Натальины.

Да, а когда-то Наталье было приятно это сходство, ведь ее бывший муж очень красив. Недавно он снова звонил, спрашивал о Лидочке. И в лагерь наверняка выбирался – он заботливый и добрый. Деньги приходят без задержки… И все. Между ним и Натальей связь только телефонная. Чего ей надо было, чем он был не по ней? Все хорошо, хорошо – и притом такая скука жить!.. Удивительно, как можно любить, ощущать сильную привязанность – даже без любви! – как страдать, разрывая последние ниточки этой привязанности, страдать, даже не сомневаясь, что поступаешь правильно, – и как бесследно все уходит: и печаль, и сожаление, и подобие раскаяния…

Ветер с силой царапнул по марле ветвистой лапой. К дому приближались голоса. Наталья приподнялась. Вот и Люда несет утюг, а за нею вприпрыжку скачет Лидочка.

Наши дни

Покуда Алена общалась с Googl’ом, тема еще более разветвилась. Теперь наша героиня уже бегло проглядывала продолжавшие поступать выражения одобрения и всяческие триллеры о безобразном поведении владельцев дорогих машин на стоянках. Правда, она отметила, что настрой этой темы совершенно противоположен настрою той, из-за которой, собственно, сыр-бор и разгорелся. Похоже, мадамы на «Лексусах» крепко достали простого российского автовладельца, иначе отчего бы в их адрес сыпались такие, например, филиппики:

Pioner

мне этот случай напоминает историю, здесь же описанную ранее….. Когда мадам на Лехусе с наглым выражением бьет Хюндай, а гаишникам на их фразу: «Девушка, ну почему же Вы не пропустили едущую по главной дороге?» она отвечает: «Вы, че, типа, офигели? Я на Лехусе еду, а он на Хюндае. Вот пусть он и должен уступать», – я выпадаю в алебастр!

Возвращаемся в славные 90-е?

Slider

ну а че! сосать научилась, вот и насосала.

Pioner

Это ж скока километрох…в пересосать-то надо? Но это не главное. За руль села – головой надо соображать, а не цикличные движения делать.

Аликарх

Переписочка весьма познавательна. В общем, мужику респект и уважуха. Если у человека диагностируется отсутствие мозга, то ему приходится вживлять дополнительный, и зачастую данная операция проводится ректально (через анальное отверстие, чтоб медом не казалась). Вот тетке и вживили немного. В таких ситуациях всегда вспоминаю прошлогодний случай на Октябрьской, когда тетка по-бл@дски запарковала свою «Камри» на трамвайных путях, и при появлении трамвая после длительного отсутствия, в ходе состоявшейся оживленной беседы, ей просто начистили физиономию (то ли кондукторша, то ли пассажирка – желающих там много было). После этого машина была моментально переставлена, а у водительницы навсегда (надеюсь) осталось понятие о том, что вокруг ее «Тойоты» еще и люди есть, и др. машины, и трамваи и вообще жизнь течет и движется. Надеюсь, и у героини топик-стартера, в ее крошечном мозгу, безвозвратно утонувшем в волнах упоительного ощущения своей невероятной крутости и, как следствие, – забывшем об окружающем мире, – что-то отложится. Единственно, конечно, уровень моралитэ был бы гораздо выше по силе эмоционального воздействия, если бы мужичок на глазах у этой, простите, курицы достал бейсбольную биту и отрихтовал авту по кругу – но тут уже налицо конфликт морали и УК РФ. А еще Остап Бендер завещал чтить этот самый УК.

Элиза

Да лана вам! Бабец на лексе виновата не в том, что она на лексе и что она, как изволил тут выразиться один любитель считать чужие денежки, «насосала», а в том, что она кладет на правила проживания в социуме.

А вообще хватит вешать ярлыки!

В это мгновение звякнул телефон – пришла эсэмэска. Увидев имя отправителя, Алена на несколько минут позабыла и свою битву за справедливость на Автофоруме, и вообще все на свете. Ведь отправитель обозначился как «Алекс Тр», а это был не кто иной, как Дракончег (ну, Дракончик, Дракон по восточному календарю, как и она), если кто не понял, милый друг нашей ветреной писательницы, который не появлялся в ареале ее обитания целый месяц. С этими двумя свободо– и сексолюбивыми натурами такое бывало частенько. То не виделись не слышались довольно долго: каждый «по чужим, по чужим, по садам летал, сладку ягоду все клевал», как поется в песне. Потом неодолимая сила притяжения бросала их друг к другу… с точки зрения физики звучит сие, может быть, неадекватно законам Ньютона и разным прочим, но с точки зрения физиологии – ого, еще как адекватно законам человеческих тел! Взаимное соответствие и влечение их было невероятным. Оба очень высокие, светлоглазые, русоволосые, внешне холодновато-высокомерные, а по сути – неистовые, они подходили друг другу, как детали хитроумной, на «раз» сложившейся головоломки. В жизни своей, весьма богатой на любовные приключения, Алена не испытывала ничего подобного тому, что чувствовала с Дракончегом, – ни с кем не испытывала, даже с самым мучительно-любимым и старательно забытым (на самом деле – НЕ забытым) теперь мужчиной! – а несдержанность почти звериных стонов ее молодого любовника откровенно выдавала его полное самозабвение в ее объятиях. Иногда Алена ловила почти страх в его глазах… Наверное, такой же страх мелькал и в ее взгляде. Это правда, они иногда даже побаивались своего тяготения друг к другу. Их разводило все: возраст, образ жизни и совершенно различные на нее взгляды, семья Дракончега, Аленина страсть к одиночеству, – а сводило только идеальное физическое соответствие, которое было прямо-таки смертельным.

– Не хочется уходить… Хочется остаться навсегда, – сказал как-то Дракончег с такой тоской, что у Алены слезы на глаза навернулись.

– Если бы мы были вместе, мы бы просто убили друг друга, – сказала она, с трудом справившись с собой, и Дракончег, который сначала обиженно напрягся, подумав, кивнул. Почему-то очень часто в моменты невыносимого наслаждения Алена видела двух огнедышащих, свившихся в клубок между небом и землей драконов, которые сгорают в пламени друг друга. Поэтому она знала, о чем говорит. И Дракончег, видимо, это понимал.

Они делали все, чтобы заретушировать и смикшировать свою почти мистическую страсть друг к другу. Ссорились и мирились, обменивались неприличными эсэмэсками, как и положено любовникам, задоря друг друга, жалели, когда их желания натыкались на невозможность встреч, иногда смайликами просто напоминали друг другу о себе… Сейчас, судя по тону Дракончеговой эсэмэски, чувства очень сильно переливались через край. Ну что ж, Алена ничего против этого не имела! И на его вопрос, будет ли она вечером дома, она ответила коротким словом: «ДА!!!» Именно так, с тремя восклицательными знаками.

«Смогу в 22, ты как?»– спустя некоторое время написал Дракончег.

Алена усмехнулась. Вечерами он уезжал на автомойку, или в какой-нибудь круглосуточный сервис, или просто погонять по городу, истомившись сидением в квартире родителей жены… Накопить на собственную все же удалось, но там шел какой-то эпический ремонт, грозивший растянуться не на месяцы, а на годы.

Алену мало волновало, что думает по поводу этих отлучек жена Дракончега. Ни на минуточку не желая ей вреда, Алена твердо усвоила одну прописную истину: мужчина уходит, на время или навсегда, не к другой женщине – он уходит от женщины. И еще хорошо, что у Дракончега есть она, Алена: мудрая и пылкая поборница одиночества, вовсе не желающая его уводить. Так лучше для всех и почти не больно. Да и вообще, то, о чем не знаешь, никак не помешает. Поэтому его жена совершенно права, когда ничего не хочет знать.

«Жду», – написала она коротко.

«Мне побриться?» – последовала эсэмэска Дракончега. Ну да, иногда он приезжал такой щетинистый… Алена томно поежилась и написала: