Лесная нимфа

Лесная нимфа
Елена Арсеньева

Писательница Алена Дмитриева
Автор дамских детективов Алена Дмитриева давно встречалась с ним – молодым, красивым и женатым, и ничто не мешало их счастью: ни разница в возрасте, ни законная супруга. Но на все – воля случая… Как-то раз Алена стала свидетелем дорожной разборки. И конечно же, приняла сторону пострадавшего. Тем более что Дмитрий Анненский выдернул писательницу буквально из-под колес иномарки. У Алены тут же появляется незнакомый, но очень опасный враг, которому известно о ней почти все, в том числе о скандальной связи с женатым красавчиком. Незнакомец шантажирует Дмитриеву, требуя выдать спасителя, и ей не остается ничего другого, кроме как обратиться за помощью к самому Анненскому. Вместе им удается выяснить: у этой истории давние корни, причем они имеют прямое отношение к прошлому Дмитрия…

Елена Арсеньева

Лесная нимфа

В том странном сне —

как в старом доме! —

Я был и вышел поутру.

Все в мире стало незнакомым:

Как будто в черную дыру

Я провалился! Мне разгадка

Была дана в том странном сне…

А за окошком тихо падал

С небес инверсионный снег.

    Из стихов Д.А.

1985 год

Майское воскресенье было тихим. Земля уже доверилась теплу, разнежилась трава, млели последние подснежники, кукушкины слезки синели под пушистыми ольховыми кустами. По пригоркам играли в пятнашки одуванчики, птицы заливались в сквозных еще зарослях.

Солнце медленно оглядывало землю, а земля-то большая… Уже усталое светило миновало маленький станционный поселок на Семеновской ветке и покатилось за острые вершины деревьев, так и не заметив ничего необычного и страшного в привычной людской круговерти. А вечером прошел короткий, умиротворяющий дождик.

Миновал май, потом июнь… Июль выдался обжигающим! Короткие ливни изредка выплескивались ночью, а с восходом к городу опять прилипала влажная духота, и солнце еле-еле тащилось в поднебесье, словно бы тоже разомлев до полуобморока и мечтая только об одном: «Скорей бы кончилось лето!»

Наши дни

Бывает, что сюжет валяется прямо на земле. Нужно только не лениться вовремя нагнуться и поднять. Если он принимает в это время форму, к примеру, сторублевой бумажки – ясно, что нагнется всякий. А вот если выглядит как десять копеек, а у тебя, к примеру, разболелась коленка, сломанная пару лет назад в городе Париже, – разнылась ну прямо до невозможности от сырой, занудливо сырой погоды, – ну разве ты станешь эту коленку трудить и напрягать, чтобы поднять какие-то несчастные десять копеек? Да нет, скорей всего, пойдешь себе дальше и вскоре забудешь о монетке. Однако на сей раз Алене пришлось-таки нагнуться, хоть коленка и впрямь ныла. Доставая пакетик с одноразовыми платочками, она нечаянно выронила из сумки кошелек, ну а он, конечно, раскрылся – и вся мелочь выпала на асфальт. Мелочь – это было восемьдесят девять рублей, не кот начхал: семнадцать пятаков и две двухрублевые монеты, полученные Аленой на сдачу в маршрутке. Это кем же надо быть, чтобы оставить такую кучу денег лежать в снегу? Разве что миллионершей. Однако наша героиня миллионершей отнюдь не была, а была она рядовой русской писательницей-детективщицей, не бог весть какой известной, не сказать чтобы сногсшибательно-популярной, но книжки, слава богу, писались и выходили… Но вот какая незадача: гонораров ей вечно не хватало, поэтому она порой начинала экономить даже на спичках.

Алена, с отвращением посмотрев на монеты, лежащие в грязном, растоптанном снегу (ударила какая-то внезапная, лишняя, ненужная оттепель), с тоской огляделась, не скачет ли мимо какой ни есть чокнутый рыцарь, желающий поползать в этой грязюке вместо нее, но, понятное дело, не обнаружила такового – и присела на корточки. Стянула перчатки (руки можно отмыть, а перчаткам погибель придет, если отведают этой химической каши) и взялась за дело.

Она собрала почти все монеты, когда вдруг кто-то заорал рядом:

– Берегись!

Вряд ли это было адресовано Алене, ну от чего ей беречься во время такого мирного, хоть и грязного дела, как собирание пятаков? Опасности случайно обнаружить миллион в долларовом (лучше бы, конечно, в евро, но сойдет и в рублевом) эквиваленте не было совершенно никакой… И все же она повернула голову – исключительно по причине того самого любопытства, которое некогда погубило какую-то там кошку, из-за которого некой Варваре на базаре нос оторвали, которое не раз очень сильно подставляло и саму Алену, но все же было основной движущей силой ее характера (сокрытым движителем ее, как выразился бы Александр Александрович Блок), – и увидела мощную, выпуклую и весьма грязную задницу какого-то автомобиля, надвигавшегося на нее медленно, но неудержимо. А может, ей показалось, что это происходит медленно… как-то гипнотизирующе. Во всяком случае, вместо того чтобы бежать, она зачем-то оставалась на корточках, сжимая в кулаке монетки, глядя на колеса и грязный металл, которые были уже совсем близко, и тупо размышляя, что, кажется, это называется бампер, ну, вот эта хромированная выступающая полоса, которой ее сейчас собьет, а может, буфер, хотя нет, буфер у автомобилей вроде бы впереди, хотя нет…

В очередной виток глупых и несвоевременных мыслей, которые наверняка оплели бы ее по рукам и ногам, Алена не успела погрузиться потому, что что-то сильно рвануло ее за ворот, заставив приподняться и пробежать несколько шагов на полусогнутых. Строго говоря, это было не что-то, а кто-то: мужчина, который буквально проволок Алену за собой и отпустил ее только тогда, когда они оказались метра за три от зловещего бампера (будем называть это так, а если мы ошибаемся, знатоки пускай поправят, такова уж их, знатоков, жизненная функция – все и вся поправлять, вероятно, это здорово тешит их самолюбие, ну и на сей раз потешит!). Тем временем автомобиль преспокойно проехал по тому месту, где только что была Алена, плотно вклинившись между двумя другими машинами. Только сейчас наша героиня заметила, что умудрилась рассыпать свои несчастные монетки на стоянке автотранспорта, припаркованного около магазина «Этажи», куда она, собственно, и направлялась, если точнее сказать, направлялась она в продуктовый отдел этого магазина.

– Нет, ну совсем не смотрит, куда едет! Думает, если номер московский, то все на свете позволено! – раздался рядом сердитый голос, и Алена посмотрела на своего, не побоимся этого слова, спасителя.

Спаситель, высокий худощавый мужчина в распахнутой куртке и простоволосый (у него была ежиком стриженная полуседая голова и румяное, словно бы горящее от возмущения, довольно молодое еще лицо), вприщур смотрел на автомобиль, из-под которого он, можно сказать, только что выдернул одну русскую писательницу. Не бог весть какой подарок человечеству, а все же не кот начхал!

Что-то этот кот задержался нынче в нашем романе… А ну брысь!

Решено: о котах более ни слова. Вернемся к писательнице.

Вышеназванная посмотрела туда же, куда смотрел ее спаситель, прочла на грязной автомобильной заднице: «Lexus LX 570» – и преисполнилась восторга, совершенно в данной ситуации неуместного. Она была очень чувствительна к звукописи, поэтому ее восхищали автомобили марки «Лексус», «Ауди», «Лендкрузер» и «Мицубиши», а также, конечно же, «Рено» и «Мерседес», с ударением непременно на второе е, по-испански, а всякие там «Форды», «Фольксвагены», «Тойоты» и «Субару» заставляли морщиться… Про «Мазду», «Пежо», «Шкоду» и «Судзуки» (о боже!) просто говорить нечего! К подвескам, скорости, комфортабельности и емкости топливного бака ее восхищение и невосхищение ровно никакого отношения не имели, все дело заключалось лишь в звучании названий машин. Истинной музыкой звучало, конечно, слово «Виллис», но где теперь «Виллисы» найдешь?! У ее деда был когда-то «Виллис». Теперь дед на нем гоняет вовсю по занебесным трассам, где нет никаких ограничений скорости. И, конечно, в любую погоду ездит с опущенным верхом. А впрочем, там-то всегда хорошая погода, иначе просто быть не может!

– «Lexus LX 570», – проговорила, точно продекламировала Блока, Алена.

– Класс «President», – эхом отозвался спаситель. – Внедорожник. Сто двадцать пять тысяч баксов. Не кот начхал!

Алена глянула было на него возмущенно, потом сообразила: спаситель-то просто не в курсе, что мы решили не упоминать больше этих… серых, рыжих, полосатых, с когтями, хвостами и ушами!

– Понятно, что в такой машине ни хрена не видишь: ни кто у тебя сзади, ни кто спереди, ни кто под колесами, – иронически хмыкнул спаситель. – Припарковался, как дурак. И как он выходить из машины собирается, интересно?!

Только тут Алена разглядела то, что ее спаситель – человек явно опытный – заметил моментально. Массивный «Лексус» – кстати, был он благородного серебристо-бежевого цвета – вклинился в не слишком большой промежуток между двумя менее помпезными автомобилями, и выйти теперь водителю, не задев соседа, было бы затруднительно.

В это мгновение дверца «Лексуса» распахнулась – ну да, она именно что распахнулась, так, как если бы он находился не на теснейшей стоянке, а в чистом полюшке, – и агрессивно врубилась в бледно-зеленый бок стоявшего рядом «Рено».

– Мать родная, – потрясенно сказал Аленин спаситель. – Да что ж ты, мужик…

И осекся, потому что из «Лексуса» показались две длиннющих ноги в шикарных сапожках из змеиной кожи, а вслед за ними – шикарная блондинка в не менее шикарно выщипанной шикарной норковой шубке… ну просто не женщина, а мечта «Гринписа»!

Даже не покосившись на изувеченную дверцу, она захлопнула свою и, тряхнув платиновой гривой (надо ли уточнять, что тряхнуто было шикарно?!), двинулась к магазину. Однако Аленин спаситель все же справился с оцепенением, сковавшим его гортань, и выкрикнул с детски-обиженным выражением:

– Девушка, вы мне дверцу изуродовали!

Ага, так, значит, это был его «Рено». Вот те на!

Блондинка не оглянулась.

– Вы что, не слышите?! – возопил спаситель на полтона выше.

Блондинка слегка повернула голову на точеной шее… Господи, где, в каком романе Алене уже встречалось это выражение?.. Да ладно, встречалось и встречалось, во-первых, нет ничего нового, чего раньше не было бы под солнцем, а во-вторых, что делать, если шея оказалась именно точеной?!

– Тычодумаешьябудутутнатебявремятерять? – произнесла она стремительно-небрежно и скрылась за угодливо раздвинувшимися перед ней дверьми «Этажей».

Алене потребовалось некоторое время, чтобы сообразить: произнесено было не одно слово, а самое малое – десять, не считая знаков препинания. Не в силах издать даже звука от такой наглости, она поглядела на своего спасителя. Тот сосредоточенно шевелил губами и, судя по всему, еще пытался, как Золушка, отделить чечевицу от золы, или какую ей там непосильную задачу давала злобная мачеха… короче, пытался докопаться до смысла фразы.

Алена почувствовала, что краснеет. Можно представить, как он отреагирует, когда поймет, что ему ответила эта наглая шикарная тварь. Конечно, разразится матом. Конечно, будет бушевать, махать кулаками, проклиная владелицу «Лексуса», который стоит раза в три-четыре больше, чем его «Рено», это было известно даже Алене, которая в принципе ничего не знала ни об автомобилях, ни об их стоимости. Ну и что толку в этом его махании? Наверное, он побежит в магазин искать блондинку. Устроит ей скандал – публично… Тоже совершенно бессмысленно. А перед тем как ринуться на поиски блондинки, повернется к Алене и бросит что-то вроде, мол, это она во всем виновата, мол, не пришлось бы ему спасать одну дуру, которая ползала в снегу, собирая свои жалкие рубли, он бы успел уехать, был бы далеко отсюда… Только тут Алена сообразила, что все свои несчастные пятаки она уронила в процессе спасения. И теперь они снова лежат в снегу, придавленные мощными колесами «Лексуса». Да ладно, бес с ними, не лезть же снова собирать их! Нужно уходить. И потому, что ноги замерзли, и вообще – пора. А главное – потому, что увидеть беспомощное от злости и злое от бессилия лицо человека, который, вполне возможно, спас ей жизнь… а ведь не исключено, что эта стервоза запросто наехала бы на Алену и ушла бы, даже не посмотрев, кто это там копошится (а то и не копошится уже!) под колесами, только бросив свое пренебрежительное: «Тычодумаешьябудутутнатебявремятерять?» – ну так вот, Алене не хотелось видеть этого мужчину слабым.

Поэтому она тихонько попятилась и под прикрытием других машин выбралась со стоянки. Входя в нехотя раскрывшиеся двери «Этажей» (двери, словно прожженные лакеи, ленились: небось чувствовали, что Алена идет не в меховой или золотой бутик, а всего лишь в продуктовый отдел, да и то отнюдь не за икрой черной, не за осьминогами копчеными и даже не за стейками норвежской форели!), она оглянулась и увидела, что спаситель открывает дверцу своего «Рено». Значит, скандала не будет – он просто решил уехать. Ну, может, и правильно, хотя…

Да просто правильно, без всяких «хотя»!