Чужой муж

– Камышев Родион Петрович, – прочел дежурный. – Тысяча девятьсот сороковой год рождения.

«Ну, жалко, что такой старый. На четыре года нас с Лилькой старше!» – разочарованно подумали Зоя и Сима.

«Он ровесник Кости, но на четыре года младше Сережи», – подумала Лиля – и немедленно рассердилась на себя за то, что снова вспомнила это имя.

Собственно, она его и не забывала, однако изо всех сил уверяла себя, что забыла.

– Ну, рассказывайте! – велел дежурный.

Камышев растерянно моргнул:

– Ну, что… я, в общем, шел с работы. А тут эти…

– Послушайте! – вмешалась Лиля, заметив, с каким недоверием смотрит дежурный на Камышева. – Товарищ совершенно не виноват! Он нас спас! А вот этот вот… с рассеченной бровью… у него в руках была разбитая бутылка! Он нас чуть не порезал! – И повернулась к Камышеву, чуть наклонившись, потому что между ними сидела Зоя: – Спасибо вам большое!

– Да не за что! – снова сказал он, как там, в парке.

Видимо, дежурному не понравилось, что его перебили, потому он принял суровый вид:

– Будьте добры, ваши документы!

– Мои? – растерялась Лиля. – Да у меня только студенческий.

– Давайте студенческий, – кивнул дежурный.

Лиля открыла сумочку, подала билет и поймала взгляд Камышева.

«Какая улыбка хорошая!» – подумала она и тоже улыбнулась.

– Так, – сказал дежурный, открыв билет. – Говорова Лилия Михайловна…

На его лице появилось озадаченное выражение:

– Простите, а вы… вы случайно не родственница…

– Самая настоящая! – вскочила Зоя. – Это дочка Говорова.

– Зоя… – простонала Лиля. Она терпеть не могла пускать в ход имя отца для разрешения каких-то бытовых проблем.

Но подругам, видимо, ужасно надоели эти затянувшиеся ночные приключения. Они отлично понимали, что эта фамилия способна творить чудеса.

– Можете проверить! – вмешалась и Сима.

– Девочки, прекратите! – зашипела Лиля. – Папа меня убьет!

Камышев тихонько усмехнулся.

Лиля посмотрела на него и улыбнулась.

В самом деле – очень красивый парень! И вдобавок – спаситель!

Как в кино!

Дежурный, однако, явно не знал, что делать.

Почесал в затылке, потом почесал вспотевшую шею за туговатым воротничком рубашки…

– Хорошо, – сказал наконец. – Мы проверим.

* * *

Ну что ж, все кончилось так, как и должно было кончиться! Говорову позвонили, он подтвердил, что задержанная однофамилица является его дочерью, и сообщил, что немедленно приедет за ней.

Струхнувший дежурный немедленно выпроводил из отделения Камышева. Он был бы рад спровадить и девушек, но пришлось ждать, пока за своим чадом не прибудет высокопоставленный отец.

Михаил Иванович Говоров появился в сопровождении по-королевски высокомерной супруги, которая произвела на дежурного гораздо более сильное впечатление, чем даже сам первый секретарь горкома, ибо не потрудилась скрыть, какого мнения о работниках милиции, которые позволяют себе среди ночи тащить в отделение девушек из приличных – и это очень мягко сказано! – семей. Михаил Иванович сам отвез девушек в общежитие, но Лиле, разумеется, пришлось отправиться ночевать домой.

Садясь в машину, Лиля несколько раз оглянулась.

– Да он уже ушел, наверное, – с сожалением сказала Зоя.

– Кто он? – удивилась Маргарита.

– Да тот парень, который нам помог, – пояснила Лиля. – Я хотела его еще раз поблагодарить.

– Не понимаю, за что? – искренне удивилась Маргарита. – На его месте так же поступил бы каждый. Ничего, пусть останется неизвестным героем!

Михаил Иванович хмыкнул. Маргарита, как обычно, считает, что весь мир перед ней в неоплатном долгу!

За тем, как Говоровы и подруги Лили усаживались в машину, наблюдал не только сконфуженный дежурный, припавший к окну своего кабинета. За углом здания стоял Родион Камышев, который не без удовольствия заметил, как озирается Лиля.

История, конечно, сказочная… До чего же кстати он засиделся сегодня у друзей! Правда, посиделки окончились ссорой. В эти дни все обсуждали известие о Пленуме ЦК, на котором был отстранен от руководства Хрущев, совмещавший должности Первого секретаря ЦК и председателя правительства. Газеты пестрели фразами: «преступный волюнтаризм», «спонтанные, часто непродуманные действия во внутренней и во внешней политике», «рост цен в связи с деноминацией рубля», «неоправданное урезание приусадебных участков колхозников», «рискованные действия во внешней политике, которые могут осложнить международное положение Советского Союза», «резкое сокращение армии», «недостаточные меры в демократизации культурной жизни», «неоправданные стремления разогнать Академию наук» – и тому подобными. Спор же между Родионом и его друзьями вышел из-за того, что пленум явился результатом «тайного заговора», как это назвали друзья. Вызванный из Пицунды, где он проводил отпуск, Хрущев был поставлен перед фактом отставки. Друзья Родиона считали, что коммунисты не должны опускаться до таких мер, которые напоминали об эпохе дворцовых переворотов. Брежнева, избранного Первым секретарем ЦК партии, Косыгина, который стал председателем Совета министров, и Микояна, назначенного председателем Верховного Совета СССР[2 - В 1965 г. А. И. Микояна на этом посту сменил Н. В. Подгорный.], они называли предателями.

Родион же считал, что в стране уже начал складываться культ Хрущева, кое в чем подобный культу Сталина. На экраны уже вышел фильм «Дорогой Никита Сергеевич», чего ждать дальше? Меры следовало принимать решительные – их и приняли!

Друзья Родиона здорово распалились, назвали его почему-то безродным космополитом, хотя этот эпитет относился еще к сталинским временам, и фактически выгнали вон. Дело чудом не дошло до драки, и Родион, спеша в общежитие, где он жил, жалел, что не дошло. Он вообще был вспыльчив и не дурак подраться, поэтому с большим удовольствием ввязался в эту историю со спасением девчонки. И кулаки почесал, и душу отвел, и… И, кажется, свел довольно полезное знакомство.

Ничего себе – мимоходом спас дочь самого Говорова! Для деревенского парнишки, которым еще не так давно был Родион, это было почти то же, что для Ивана-дурака – похищение Царь-девицы. И мысли о том, как же блистательно вся та сказочная история закончилась для Иванушки, не переставали тревожить Родиона.

Из того, что произошло, он может извлечь для себя такую несусветную пользу, о которой не смел даже мечтать. Да что! Ему и в голову не приходило мечтать о чем-то подобном!

Правильно говорил дед: «Везунчик ты, Родька, и высоко залезешь, если руки не обдерешь!»

Пока Родион Камышев только руки обдирал, но залезть даже на самую малую высоту ему не удавалось. Ну что ж… Самое время вспомнить арию Германна из пушкинской «Пиковой дамы», которую Родион слушал недавно по радио:

Так бросьте же борьбу,
Ловите миг удачи,
Пусть неудачник плачет,
Кляня свою судьбу!