Жена хранителя маяка

Глава вторая

Каменоломни

Новая вспышка. Осень – первая её осень на острове – обрушилась внезапно. Ещё вчера тёплое октябрьское солнце приятно согревало её во время работы в саду, где она срезала поздние розы и хризантемы, чтобы отнести их в церковь. А с утра за окном были потемневшее низкое небо, свинцовое бурное море и срывающиеся капли дождя. На берегу её муж вместе со стариком Мэтью поспешно вытаскивал на берег лодку и сворачивал сети. По радио передавали штормовое предупреждение – значит, день на маяке предстоял непростой. Запланированная поездка в город явно срывалась, зато можно было заняться домашними делами, которых никогда не бывает мало.

Однако и через день, и через неделю шторм не прекратился. Даже воскресная служба в церкви Святой Елены не состоялась, так как паром не привёз викария. Запасы продуктов позволяли им ещё долго прожить в изоляции от мира, но она скучала по Розмари и городку. Чтобы хоть как-то занять себя – ведь муж целыми днями пропадал на маяке и в радиорубке, – она решила выйти на прогулку, одевшись потеплее и натянув резиновые сапоги. Прихватила с собой и плетёную корзину, сунув в неё пару ломтей хлеба с ветчиной, яблоко и бутылочку воды – вдруг да прогулка затянется. Можно будет перекусить, присев на каменную ограду какого-нибудь заброшенного пастбища, а в опустевшую корзину сложить красивые раковины, выброшенные на берег…

Она и не заметила, как дошагала до середины острова и оказалась у тропы, ведущей к заброшенным каменоломням. Во время совместных прогулок они с мужем никогда не сворачивали в ту сторону.

– Там нет ничего интересного, только ноги посбиваем, – заботливо говорил он ей.

Теперь же она была здесь одна, и извечное женское любопытство перевесило все предупреждения и страхи.

«Дойду до каменоломен, там и перекушу», – решила она и уверенным шагом двинулась по тропе.

Примерно через полчаса она добралась до бывших гранитных разработок, на месте которых громоздились огромные глыбы, местами увитые цепким плющом или скрытые ветвями густых кустарников, что разрослись вокруг. В поисках места для своего пикника она пролезла между двумя валунами и увидела вход в пещеру – довольно узкий разлом в гранитных плитах, уходящий далеко вниз. Она заглянула в лаз, откуда на неё дохнуло сыростью. Темнота не позволяла разглядеть внизу хоть что-нибудь; нарушив полное безмолвие, где-то в самых глубинах пискнула летучая мышь… Она непроизвольно отшатнулась.

Желания лезть в каменоломни не было, поэтому она расположилась со своей корзинкой на плоском камне и принялась жевать сэндвич с ветчиной. И не заметила, как потемнело небо и на какое-то время стих ветер: так он затихает перед бурей, чтобы внезапно налететь с удвоенной силой… Хлынул дождь…

«Совсем как сейчас за окном», – подумала она. Воспоминания прогнали сон, и она вылезла из кровати, накинула на плечи шерстяной платок и прошла на кухню приготовить чашку чаю. Как там говорил сэр Артур Пинеро? «Пока есть чай – есть надежда».

*Сэр Артур Уинг Пинеро (1855—1934) – английский драматург.

Спасаясь от обрушившихся потоков воды, она подхватила корзинку и нырнула в каменоломни, пробравшись так, чтобы оставаться защищённой от разбушевавшейся стихии и в то же время не выпускать из вида тусклый свет, проникающий из лаза.

Постепенно глаза привыкли к темноте, и она смогла оглядеться. Узкий у самого входа, лаз расширялся и полого уходил вниз, образуя коридор с гранитными стенами и утоптанным земляным полом. Стоять в узкой части было неудобно: приходилось сгибаться под низко нависающим потолком, да и капли дождя то и дело долетали до неё, попадая на лицо и волосы.

Она протиснулась вглубь коридора, внимательно глядя себе под ноги, чтобы не наступить на паука, или ящерицу, или на острый камень. Наклонившись за выпавшим из кармана куртки платком, она с удивлением обнаружила под ногами странные кружки, ровной цепочкой уходящие в глубину каменоломни. Подцепив один кружок и покатав его между пальцами, она задумалась: мягкий свечной воск говорил о том, что кто-то шёл по этому коридору со свечой, причём не так давно…

Движимая любопытством, она стала потихоньку спускаться по коридору, держась свободной рукой за стену, чтобы не упасть. Корзинка мешала, цепляясь за выступы гранита, и она решила оставить её, прихватив с собой только воду. Шаря в поисках бутылки в корзинке, она наткнулась на что-то небольшое и прямоугольное и даже вскрикнула от радости: это был коробок спичек, оставшийся с прошлого пикника. Вытащив припасённые бумажные салфетки, она скрутила из них жгут и подожгла этот импровизированный факел, который и осветил ей путь. В зыбком свете она осмотрела неровные стены прохода и заметила впереди небольшую нишу. В ней (и это почему-то не вызвало у неё удивления!) стояла коробка со свечами, мотком веревки и спичками. Ну как тут было не зажечь свечу и не продолжить своё путешествие?..

Неожиданно коридор привёл её в довольно большое пространство – гранитную пещеру, из которой вело несколько очень узких выходов. Один из них, пошире, был загорожен решёткой, запертой на замок. Она бы решила, что это сделано в целях безопасности после закрытия разработок или после несчастного случая с Томом, если бы не заметила сложенных за ней ящиков и коробок. Похоже, кто-то спрятал в каменоломнях таинственный груз и позаботился о его сохранности, установив решётку и повесив крепкий замок. «Странное место для хранения», – подумала она, разглядывая ящики, на которых можно было различить какие-то буквы и цифры. Ей удалось разобрать: D……eu….. 92…, – но что бы это могло значить, она не понимала. Вдруг что-то обожгло ей запястье: это капал оплавившийся воск. Свеча догорала, и надо было спешить к выходу, унося с собой чужую тайну…

Она слегка поморщилась: чай капнул на руку, совсем как тот расплавленный воск, придав её воспоминаниям ощущение реальности. «Надо бы налить горячей воды в грелку и взять с собой в кровать, иначе я так и не засну», – подумала она…

Коридор каменоломни завернул один раз, другой – и от лёгкого дуновения ветра свеча погасла окончательно. По всем прикидкам, уже должен был появиться свет, попадающий в лаз с поверхности, но впереди была темнота. «Неужели я ошиблась и свернула не в тот коридор?» – охватила её паника.

Осторожно, держась за стену, она двинулась вперёд маленькими шажками в сторону предполагаемого выхода. И внезапно громко закричала от страха: выставленная вперёд рука наткнулась на препятствие, и это был явно человек. Её крик ещё не успел затихнуть, эхом отозвавшись в глубине катакомб, как вдруг вспыхнул маленький фонарик и она с изумлением увидела, что преградой на её пути был Том.

– Я напугал Вас, – негромко сказал он, на удивление отчётливо. – Не бойтесь, я не причиню Вам зла. Ступайте за мной: я буду светить фонариком, чтобы Вы не упали…

Через несколько минут они были у лаза, и Том помог ей выбраться на поверхность. За то время, что она провела в заброшенной каменоломне, дождь закончился. Над землёй висела плотная пелена тумана, день клонился к вечеру.

– Позвольте, я провожу Вас домой, – хотя голос Тома и звучал приглушённо, всё же это был голос нормального человека, а не невнятное бормотание больного. – Вам не стоит больше ходить сюда. Каменоломни не место для прогулок: здесь таится опасность, а моя мама называет это место проклятым.

– Том, милый, как я рада, что ты помог мне выбраться, – она слегка прикоснулась к его руке. – Но почему же ты никогда раньше не говорил со мной так?

– Я ни с кем не говорю, кроме мамы, – опустив глаза, ответил Том. – И прошу Вас никому не говорить об этом. Мама очень боится – за меня, за нас… Она хотела бы уехать с острова, но мой отец… Он и слышать не желает об этом! Пусть все считают, что я так и остался не в себе после… После того случая в каменоломне.

Они пробрались сквозь заросли кустарника на тропу и пошли по направлению к маяку. В густом тумане его свет был слабым, призрачным, далёким.

– Муж может хватиться меня, – взволнованно сказала она. – Я же не предупредила его и не заметила, что прошло так много времени.

– Думаю, что в такое время у него много работы на маяке, – ответил Том. – Но всё же стоит поспешить, пока опять не полил дождь и совсем не стемнело.

Что-то странное послышалось ей в его голосе, какой-то непонятный намёк, предостережение…

– Постой, Том, давай на минутку присядем, хотя бы вон на то поваленное дерево, – она махнула рукой в сторону. – Я передохну, а ты объяснишь мне, почему нельзя ходить в каменоломни, почему ты притворяешься больным и что же с тобой случилось.

– Но, миссис… – попытался было возразить Том.

Однако она прервала его:

– Пока не расскажешь, я не сдвинусь с места.

Вздохнув, Том опустился рядом с ней на старый поваленный дуб и начал рассказ.

Глава третья

Рассказ Тома. Остров, 1921 год

– Мне шёл двенадцатый год. Я всегда был не по годам рослым и сильным и в свободное время помогал отцу вытаскивать сети, заготавливать дрова, чинить лодки. В то время викарий ещё жил на острове и обучал меня и нескольких ребятишек с крестьянских ферм, так как возить нас в школу на побережье каждый день было некогда: шла война, и большинство здоровых мужчин были призваны на фронт. Мой отец тоже два года служил на военном корабле где-то в колониальных водах, и нам с матерью приходилось нелегко: ведь я был ещё мал для тяжелой работы. Викарий всегда давал мне то пирог, то кусочки сахара; то приносил для всех учеников молочно-сухарную запеканку, которую готовила его дочь Эллен. Под класс для занятий он приспособил комнату в своём доме – там было тепло, сухо и чисто, Эллен поила нас горячим чаем, и поэтому на занятия я всегда шёл с радостью. Однако после уроков мне приходилось торопиться домой, чтобы хоть как-то помочь матери по хозяйству: или наловить рыбы, или собрать хворост для печки…

Раньше на маяке служил некий Магнус Макбрайд – немолодой, но крепкий бывший военный инженер, присланный к нам на остров после службы в колониях. По крайней мере, так говорили взрослые. Появился он ещё до войны, сменив прежнего смотрителя, скончавшегося от пневмонии. Макбрайд был нелюдим: в церковь не ходил, на побережье выбирался редко; нас, ребятишек, и близко к маяку не подпускал. Называл его важным государственным объектом. Продукты ему привозил паромщик, да и мы снабжали его свежей рыбой.

Через пару лет после окончания войны, когда мой отец уже вернулся домой, на остров прибыли какие-то люди. Все называли их комиссией из «Тринити Хаус», но точно никто ничего не знал. Продемонстрировав военную выправку, они быстро и в полном молчании прошли от парома к маяку, а через несколько часов вышли оттуда уже в сопровождении Макбрайда. Джон Болл и мой отец перенесли на паром какие-то чемоданы, коробки – видимо, личные вещи Магнуса, – и незнакомцы покинули остров. А на маяке остался новый смотритель, Ваш муж – как говорила моя мать, самый молодой смотритель на её памяти.

Но что-то я увлёкся воспоминаниями о былых днях, а Вы ведь просили рассказать про каменоломни. Мальчишкой я, конечно, излазил весь остров, знал каждый его уголок, каждую тропинку. Вот только отец всегда запрещал мне играть около заброшенных гранитных разработок. Они закрылись давно, ещё до войны. Мать опасалась, что там есть незаметные глубокие ямы, в которые легко можно упасть, и тоже не разрешала ходить в ту часть острова.

Но какие запреты остановят любопытного мальчишку вроде меня? Тем более что мой соученик Колин Эванс как-то после уроков шёпотом рассказал нам, что в каменоломнях водятся призраки, которые по ночам выбираются из подземелья и кружат по поляне, а глаза у них горят, как огоньки. И иногда, когда погода портится и сильные шторма с грохотом обрушиваются на остров, призраки чувствуют силу, уходят всё дальше от каменоломен и их огоньки можно заметить и на болотах недалеко от нашего рыбацкого дома.

Увлекательный рассказ Колина был прерван появлением викария, прочитавшего нам целую лекцию о вреде суеверий, о естественном природном явлении – блуждающих болотных огнях и задавшего на дом большой параграф из естествознания…

Но рассказ приятеля не выходил у меня из головы. Я и сам не раз видел эти самые огоньки на болотах, но не придавал им значения, считая их обычным явлением. Теперь же мне не давала покоя мысль о призраках из каменоломен, расхаживающих вокруг моего дома. Однажды, во время сильной бури, я сидел в темноте у окна, силясь разглядеть сквозь пелену дождя и тумана далёкий свет маяка. Как вдруг снова увидел какие-то блики, уходящие к безлюдной скалистой части острова сразу за болотами. Но, сколько я ни приставал к матери с расспросами, она так ничего и не ответила, а лишь рассердилась и погнала меня спать.

Той ночью я проснулся от голосов на кухне: мать о чём-то спорила с отцом, вернувшимся домой вымокшим до нитки. До меня долетали только обрывки фраз: «обещал мне», «последний раз», «сообщить властям», «каменоломни»… Больше я ничего не разобрал, но упоминание каменоломен убедило меня в том, что надо исследовать это таинственное место и разобраться с этими призраками…

Утром, сырым и туманным, шторм стих. Мать собрала меня на занятия и велела нигде не задерживаться, а после уроков сразу идти домой.

– Надо помочь отцу залатать лодку, её повредило вчера, – сказала она.

Прибежав к дому викария, я увидел своих соучеников, которые сидели на ступеньках и кидали камешки о стену.

– Сегодня занятий не будет, – радостно закричал Колин, едва завидев меня, – викарий уехал в город. Ночью о скалы разбилось какое-то судно: моряки утонули, и ему надо уладить что-то связанное с их погребением.

Голос Колина дрожал от возбуждения: ведь не часто у нас на острове случалось что-то выдающееся и интересное. Мальчишки принялись наперебой делиться новостями, которые они услышали от взрослых, и строить разные предположения, почему корабль напоролся на скалы.

– Говорят, что маяк не горел какое-то время: что-то случилось с генератором, и смотритель чинил его. Как раз в это время шторм разыгрался не на шутку, вот моряки и не заметили, что идут на скалы, – рассказывал Колин.