Zoom. Карантинная история

Алёна приготовилась терпеливо ждать, потому что карантин, изоляция, все дела. А выходит, это для неё одной? А Миранде закон не писан?

«Трикстеры» возьмут Миранду вместо Алёны, разве непонятно?

– Заяц, представляешь, – голос папы врезался в тишину, как камень в песочный замок. – Я всегда думал, что «аригато» – это «спасибо» на японском! Заяц, ты меня слышишь?

– Это «спасибо» на японском, – подтвердила Алёна, не отрываясь от экрана.

– Стоп! Я же китайский изучаю. Или нет?

Алёна повернулась. В голове шумела песня «Трикстера», та самая, про ведьму, но дальше вступления не двигалась – слова забылись.

– Это японский, пап, – сказала Алёна, разглядев иконку приложения: красный круг на белом.

Страна восходящего солнца. Как можно перепутать?

– Ой-ё! – спохватился папа.

– Ну ничего, ещё и японский будешь знать, – через силу улыбнулась Алёна.

Выскочить из дома по уважительной причине – вроде в магазин. Тут же забыть про магазин, потому что мука, имбирь и сельдерей – это что-то из области внезапного маминого увлечения, но не Алёниной жизни.

Она неслась по улице, слегка полинявшей за зиму. Снега в этом году не случилось, поэтому сейчас не хватало тающих островков, сверкающих потоков, мокрого асфальта. Как будто она всё пропустила! Как будто у неё украли весну!

Алёна остановилась, добежав до места, где в прошлый раз распрощалась с Кириллом. Здесь мог бы быть скверик – место открытое, солнечное, вон уже пробивается бойкая свежая травка. Но территория почему-то оставалась необжитой. Может быть, из-за бетонной гряды, которая раньше служила скамьёй, пока с неё не исчезли дощечки для сидений. Кирилл находил гряду живописной, но больше она никому не нравилась.

Алёна растерялась. Почему-то дома ей казалось, что она легко сориентируется на месте и отыщет Кирилла. Он тогда махнул рукой – вон там мой дом. Но в той стороне начинались промышленные здания, там люди вообще, кажется, не живут.

Глупая ситуация, глупее не придумаешь. Но что делать, если телефон Кирилла молчит вторую неделю, а Шанс становится призрачнее облака, вероломнее, чем весенний лёд.

И тут она замерла.

Шанс, конечно, не материализовался. Но повернулся к ней, полыхнув знакомыми жёлтыми глазами.

Боясь поверить в такую удачу, Алёна позвала очень тихо, почти беззвучно:

– Бемоль!

Разумеется, это он! Разве его можно с кем-то спутать! Кот тыкался мордой в наросшую травку, вдумчиво и неторопливо. Он не стал кокетничать и делать вид, что не слышит, а поднял голову и посмотрел на Алёну. Она в это время вертела головой, отыскивая хозяина. Но нет, кот гулял в одиночестве.

– Бемолечка!

Она бы его схватила, но вовремя поняла, что это не лучшее приветствие для малознакомого кота. Она же не Миранда!

Бемоль закончил с травой, дёрнул хвостом, прыгнул на бетонную уродину и приземлился с другой стороны.

Алёна ринулась за ним, прямо через бетон, хотя могла бы обойти.

Кот потрусил, не оглядываясь. Алёна следовала за ним, стараясь не слишком приближаться. Кот исчез в узкой арке между домами. Алёна помедлила и нырнула следом. Хочешь добраться до Страны чудес – доверяй Белому кролику! Или чёрному коту. У каждого свой проводник.

Проводник между тем сорвался с места и припустил огромными скачками. Но долго бежать не пришлось – только до крайнего подъезда. Здесь имелся домофон, но дверь почему-то была открыта, и кот, по-видимому, иного не ждал. Он снова обрёл степенность и шагом направился к двери на первом этаже, которая уже открывалась ему навстречу.

На пороге стояла Миранда.

– Ты что здесь делаешь? – удивилась Алёна.

– Живу.

– А Кирилл?

– Тоже.

– Вы… вместе?

Миранда улыбнулась.

– А как же клип? – упавшим голосом произнесла Алёна.

– Да никак! – отрезала Миранда. – Спустись на землю, Васнецова! Праздник отменяется! Видели мы твой компромат. Попытка засчитана, но – ничего особенного.

– Где видели?

– Угадай!

– Настя слила?

Миранда кивнула.

– Выбирай подруг получше, ладно?

– Таких как ты? – не сдержалась Алёна.

Миранда усмехнулась. Взялась за ручку двери, потянула на себя.

– Да нет, я не претендую. Иди домой, Васнецова! Изолируйся.

Удивительно, но она ничего не забыла купить. Ни муку, ни имбирь. Ни даже любимый йогурт. Хотя мама его не заказывала, а Алёна сейчас меньше всего думала про еду.

Когда она подходила к дому, ей встретилась компания мальчишек лет девяти-десяти. Они катили перед собой огромный шар из железных прутьев. Где только такой нашли! Мальчишки шумели, хохотали, с явным удовольствием сквернословили. Алёне вдруг захотелось с ними – ругаться, и орать, и пинать этот несуразный шар. Но ребята посмотрели на неё презрительно и помчались дальше.

Она уселась на ступеньки собственного подъезда, открыла йогурт и выпила его весь – без удовольствия, заглатывая и давясь. Потом подобрала пакет с продуктами и поплелась наверх.

– Ты что так долго? – мама выглянула из двери кухни.

Там что-то шкворчало, но тянуло почему-то травяным чаем.

Алёна прошла к себе. Ноут стоял закрытый. Никто его больше не отбирал, но радости по этому поводу Алёна не чувствовала. Он перестал быть для неё окном на свободу и превратился в источник тревог или бесконечной работы. Занятия, опять занятия, обсуждения занятий…

Этот мир явно устроен неправильно. Несправедливо. Ты не получишь ни одной своей радости, если будешь только честно желать и честно просить. Капитаны всегда выбирают тех, в чьих глазах спрятан зелёный ночной огонь. Он неверен, зато заманчив, и как может соперничать с ним обычная нежность? Нежным остаётся только уступить. И молиться, чтобы ведьма не разлюбила капитана, чтобы хранила его от бурь и чужого оружия.