Жизнь на гранях миров

Он хочет поцеловать её руку, обвившуюся вокруг его шеи, но не решается побеспокоить. Её кожа очень нежна. «Какая эрис может сравниться с моей девочкой? – думает он. – Короткое сексуальное наслаждение – и вот эта нежность, ощутимо заполняющая комнату, любовь, разлитая в пространстве…»

Он поднимается и, ступая очень легко, идёт в ванную, затем, стараясь не шуметь, готовит кофе. Набрасывает на плечи куртку и выходит во двор. Ночь свежа, но не холодно: последние дни сентября выдались тёплыми, безветренными. Сухие листья засыпали двор. «Нужно подмести, я совсем забросил хозяйство, – улыбается Игорь. – А Свете не справиться и с работой, и с домом, да ещё и меня, бедного, утешать». Он присаживается на ступеньки и смотрит вверх. Небо прекрасно, лёгкие тени облаков прикрывают звёзды. «Да, досталось мне крепко. Но вот, будто бездна закрылась, и чья-то рука всё повернула по-своему. Мне не нужно оплакивать прошлое, жить воспоминаниями, тосковать по друзьям, которых не вернуть. А что делать с прошлым? Отпустить его, дать уплыть по течению. Иначе оно тяжким грузом будет лежать на душе до конца времён». Игорь медленными глотками пьёт кофе. Старый добрый друг, простой напиток, утешающий даже тогда, когда утешения нет. Как мы привязываемся к простым вещам! Впрочем, мне давно стало ясно, что утешения нужно искать в простом, в том, что тебя окружает: в мягком воздухе ночи, в дыхании осени. В крике улетающих птиц, невидимых в небе. Эти вещи неизменны, вечны, они будут с тобой даже в самом глубоком горе. А значит, уже ты не один, уже с тобою друзья: непрекращающиеся явления жизни.

Мысль тиха, она льётся подобно реке, смягчая острые углы воспоминаний, обходя те рифы, которые причиняют боль душе. И – устремляется ввысь, к новому, светлому, что открылось в последние дни. Невероятные способности принца поражают его. Как можно видеть будущее? – крутится один и тот же вопрос. Каким образом то, что ещё не случилось, даже не оформилось, становится доступно человеческому восприятию? Игорь думает, сопоставляет и внезапно приходит к простой мысли: а может быть, моё представление неверно и будущее всё же существует? Но находится в том временном пространстве, где оно недоступно. Моему восприятию – нет, а восприятию Ласоро – да. И ведь святые видят его! И точно знают, что и когда произойдёт с человеком…

Игорь не спешит. Есть вещи, над которыми нужно думать спокойно, широко обнимая и мыслью, и опытом. Но, к сожалению, его познания в этой области не так велики. Вот Светлана! Она больше читала, лучше разбирается в духовных вопросах. Как кстати был бы сейчас её милый совет!

Внезапно дверь раскрывается, и Игорь замирает. Он поражён.

– Девочка, – говорит стоящей на пороге жене, – как ты почувствовала? Так не бывает! – и, смеясь, прикрывает курткой худенькие плечи. – Садись, садись, ты мне нужна.

Света зябко жмётся к нему:

– Мне стало холодно без тебя…

Он обнимает её и посвящает в свои раздумья. Вместе, шаг за шагом, они пытаются нащупать закон. Но всё это – лишь догадки. Истина где-то рядом, она скрывается в рисунках Ласоро, в безошибочном знании святых, но простому человеческому разуму недоступна…

Уже утро. Игорь рассказал почти всё, умолчал лишь о детях и забавном визите Сильвены: и в том и в другом случае не стоит беспокоить жену. Посветлело, зарумянилось небо, тонкий ветер принёс запах сухих полей.

– А не съездить ли нам к морю? – говорит он. – В воскресенье.

– Конечно, давай поедем к морю…

Света встаёт, и перед лицом Игоря оказывается вся её хрупкая фигурка. Взгляд его падает на область живота. На мгновение он озадаченно замирает: «Девочка моя, как ты будешь носить двух малышей?!» И вдруг понимает, что в чём-то, возможно, Сильвена права…

День начался, как обычно: пятиминутка, обход, операции. Разговоры с больными, консультации коллег, какие-то бумаги, истории болезни, рентгеновские снимки. Он старался сосредоточиться, но не мог, потому что над всем этим, сверху, шла напряжённая работа ума, звенела мысль: как? Зачем? Почему? Игорь привык к ясности, все представления в его мозгу чётко стояли на своих местах. И сейчас явление будущего, разлитого в пространстве, всецело завладело его вниманием. «Есть ли варианты? – спрашивал он. – Или вариант только один, идеальный, незыблемый? Кто управляет процессом? Кто удерживает, когда мы готовы свернуть?»

В ординаторской, вооружившись ручкой и листами бумаги, он рисовал схемы. «Если линию будущего представить как уходящую вдаль прямую, то события на ней будут видны как точки или яркие вспышки. Поскольку все частицы в природе движутся волнообразно…» Мысль заработала. Он мгновенно провёл аналогию с электромагнитной волной и, сделав несложную схему, поразился догадке. Точно! По принципу камня, брошенного в воду. Событие – это фактор возмущения, то есть камень. От него волны кругообразно расходятся во все стороны и достигают меня, находящегося в энной точке, пусть даже очень далеко. Однако мой принимающий аппарат несовершенен, как, впрочем, и у большинства людей. А вот Ласоро – другой: его приёмник, тот, который фиксирует волны, гораздо тоньше и лучше.

Внезапно он испытал характерное чувство, будто точно знает. Рука зачеркнула линии и начала рисовать спираль. Она закручивалась и, постепенно уменьшаясь, уходила вдаль. Игорь понял, что все варианты будущего будут лежать внутри туннеля, образованного спиралью, и как бы они ни чередовались, общее направление всегда останется неизменным.

«Вот и ответ, – думал Игорь, – точный, понятный, и логика не хромает». Он долго разглядывал рисунок. «Но тогда, возможно, дети – это лишь один из вариантов? И будет один ребёнок или вообще не будет детей?»

Что-то запротестовало внутри. «Будут, – понял он, – непременно будут. Нужно только ждать».

Вечером, вместе со Светланой, ещё раз проверил свою концепцию. Жена честно сказала:

– Ничего не понимаю! Но рисунок мне нравится. А почему человек не может выйти за пределы спирали?

– Потому что она постоянна, неизменна.

– И свобода выбора – лишь внутри неё?

– Для нашего же блага. Я понял и другое: Тот, Кто придумал спираль, хочет, чтобы мы, несмотря на ошибки, заблуждения и прочие отступления, пришли к однозначно хорошему концу. Он вынужден ограничивать нашу свободу, но – в определенных пределах, чтобы мы не чувствовали себя в клетке.

– Ты думаешь, спираль придумана Разумным Творцом? Она не случайна?

– Разумеется. Иначе человеческая жизнь была бы хаотичной. И никакого точно видимого будущего просто не могло существовать. Варианты уходили бы вдаль, разветвлялись, подобно дереву, и были бы неразличимы. В том-то и дело, что спираль даёт нам общую картину нашей жизни. Устойчивую картину основных событий, которые должны произойти. Мелочи могут меняться, но главное остается неизменным.

– То есть, мы с тобой могли бы ходить кругами ещё несколько лет, но всё равно поженились?

Игорь засмеялся:

– Безусловно! Потому что это – ключевое событие!

«И рождение детей – тоже, – подумал он про себя, – иначе Ласоро не мог бы это увидеть».

– Я убеждена! – резюмировала Светлана. – Ты – гений!

– Не гений. Просто думал весь день. А потом испытал такое характерное чувство, будто мозг пронизан светом и я точно знаю ответ. Это трудно описать.

– Понимаю.

Они долго сидели, разговаривая. Наступила ночь, Света ушла спать. А Игорь, выйдя на воздух, ходил по двору, размышлял, удивлялся, взвешивал опять и опять, пока итог, чёткий, спокойный, не лёг на сердце. Он так и принял его: спокойно и просто, и больше не тревожился, не напрягал мозг. «Так значит, будущее существует, уже существует. И спираль, начертанная для меня, ушла вдаль. И Тот, Кто её придумал, предусмотрел и мои ошибки, и отступления, и заблуждения. Он учёл и мои возможности, и те знания, которые у меня есть, и, наверное, даже желания, которые рождаются в моей душе. Всё, абсолютно всё! Конечно, я мог бы сопротивляться, бунтовать, кричать: «Хочу всё делать по-своему, не мешайте моей самостоятельности!» И начать сумасбродно ломать свою жизнь. Надолго ли хватило бы моего умения? Мой режиссёрский талант ограничен, а способность предвидеть – вообще на нуле. Сомневаюсь, что мог бы построить. А вот разрушить – да: нужные встречи, удачные обстоятельства. Разрушить всё и остаться и без настоящего, и без будущего.

Что происходит с человеком, вышедшим за пределы спирали? Думаю, он погибает. А что удерживает нас внутри туннеля? Заповеди! – внезапно понял Игорь. Заповеди удерживают нас в пределах границ, не давая выскочить и пропасть. «Не убий», «не укради» – вот те границы безопасности, которые предусмотрены для нашего несовершенного разума. Конечно, трудно уложить все вариации жизни в десять коротких заповедей, жизнь безмерно обширна и каждый день несёт сложные моменты, но если этих заповедей недостаточно, остальные придумай сам! «Не рискуй собой понапрасну», – например. Он улыбнулся: ну, это я как врач. Да что далеко ходить? Открой «Книгу Притчей Соломоновых», и найдёшь столько великолепных советов! Мудрый царь для того и написал, чтобы обезопасить неразумных.

Так что же остаётся? Просто верить. Устремиться вверх по этой спирали без сомнений и опасений, с твёрдым убеждением в том, что Тот, Кто её придумал, уж наверняка знает, как привести тебя к хорошему концу. И что на Его плечах – не только твоя хрупкая человеческая жизнь, на Нём держатся все миры».

– Он пришёл к правильным выводам.

– Безусловно. Мир, в котором врач начинает жить, обострит его чувства, восприимчивость, способность анализировать и постигать истину не с помощью разума, а путём интуитивного прозрения.

– Люди называют это «озарением».

– Да. У врача впереди – целая духовная школа, хотя иногда она будет болезненной, горькой, и ему придётся не только приобретать, но и терять.

– Он стал бояться терять.

– Ну что ж, это неизбежно. Вы смотрите на меня так, будто хотите защитить его от всяких потерь.

– Хотел бы. Но не могу. Я – только исполнитель.

– Вы мудрый исполнитель мудрого закона.

– Может ли врач пройти свою жизнь, не теряя?

– Не может.

– Почему?

– Потому что вместо утекшей воды неизбежно прибывает новая. Сила, вера, любовь умножаются в людях в сотни раз, когда они теряют, а затем видят, что река несет новые воды.

– Не понимаю…

– Птица, теряя перо, что делает?

– Отращивает новое.