Жемчужина прощения

– Значит, посмотреть, как мы будем втроем трахаться, – это нормально, а как вы познакомились – уже слишком?! Слышал чего-нибудь про двойные стандарты, светленький?

Пришлось признать, что он действительно ведет себя нечестно. Конечно, не сам факт знакомства хотелось оставить делом только двоих, а испытанные ими чувства. Но с чего он взял, что у самой Катерины вообще нет и не будет никаких чувств? И колдун нехотя отправил ей кусочек образа: Ганна сидит напротив в вагоне-ресторане и гоняет ложечкой дольку лимона в стакане с чаем, подбирая слова, чтобы продолжить рассказ.

– Да, это она… – промурлыкала колдунья, а потом на пару мгновений утопила Максима в эпизоде их будущей любви. Стаи мурашек буквально втоптали его в подоконник. Переживая реалистичную иллюзию от лица Катерины, он будто сам только что впервые поцеловал Ганну – и это было слишком горячо для первого поцелуя. Да и для второго тоже. Вряд ли он вообще умел так целоваться. И Максима даже не смутило, что он сам не попал в кадр этого кино для взрослых.

– Нихрена себе… – отозвался парень после долгой паузы. – Надо брать… Я даже, кажется, ревную, только еще не понял кого, к кому…

Катерина залилась смехом.

– Ну что, когда ждать вас в гости?

– Не будь такой сучкой, дорогуша, мы с ней еще даже не целовались! Хотя теперь я уже не уверен в этом…

– Ладно, оставлю тебя наедине с твоими мыслями, если ты понимаешь, о чем я, – веселилась колдунья.

Решение было правильным, ибо не успевшие восстановиться даже наполовину ресурсы снова начали иссякать. Звякнул телефон. Максим надел амулет обратно на шею, встал с подоконника и застыл. Погодите-погодите! Осколки показанного воспоминания продолжали калейдоскопом кружить в голове и колдун неожиданно понял, что нити следствий Настеньки, которые он смотрел при Варваре Ивановне, обрушивались на него статичными картинками, слайдами, будто снятыми спрятавшимся фотографом. Не передавали ни боли от удара темнокожего парня, ни волнения от романтических сцен. Здесь же все казалось настоящим, словно Катерина действительно уже целовала его новую знакомую, горя желанием, ощущала тепло кожи и густоту волос, запуская в них пальцы. Это значило, что либо колдунья смотрит нити на совершенно другом уровне, либо каким-то образом дурит его…

«Дела идут все более странно…» – прочитал он долгожданный ответ на экране телефона и подумал, что это очень точно описывает его актуальное умонастроение.

«Не хочешь рассказать поподробнее за чашечкой кофе? Например, завтра», – перешел он в наступление.

На этот раз девушка ответила сразу.

«Иногда случайности складываются в такую беспощадную закономерность, что сложно понять, кто именно сумасшедший. И хуже того, кто друг, а кто враг…»

Он попытался считать ее состояние – и аж съежился от донесшихся страха и смятения. Но самое неприятное, что он чувствовал каким-то образом свою причастность к происходящему.

»Прошу, расскажи, что произошло!»

»Когда люди спрашивают «Веришь ли ты в чудеса?», они всегда имеют в виду что-то хорошее. Но чудеса бывают разные… Максим, ты веришь в чудеса? Те, другие чудеса? Неслучайные случайности, которым нет логического объяснения.»

Как жаль, что сейчас они не сидят друг напротив друга на этой кухне. Он наверняка мог бы дать ответы на тысячу терзающих ее вопросов. Но дело явно было не только в том, что неоткрытая колдунья беззащитна перед собственной спонтанно проявляющейся силой.

«Больше, чем ты можешь себе представить. Что произошло? Я чувствую, что это как-то связано со мной.»

«Я давно никому не рассказывала ту историю. Несколько лет. Даже не знаю, почему я вдруг решила выложить ее тебе. Сегодня мне позвонила незнакомая женщина и сообщила, что знает, почему сестра моей бабушки хотела именно девочку. И какова была цена моего рождения.» От прочитанного телефон чуть не выпал у него из рук. «Она тоже предлагает встретиться завтра. И это лишь очередная странная случайность из длинной череды событий, которые пока никого не сделали счастливым.»

Максиму хотелось закричать. Ему не хватало сил пройти дальше, но он чувствовал темных. Они будто окружили ее. Но что он мог ей сказать? Как объяснить, предупредить?

«Я чувствую, что ты напугана.» Он старался как можно аккуратнее подбирать слова, оставаясь предельно искренним. Надеялся, что она считает это намерение. «Но практически ничего о тебе не зная, я ощущаю себя слепым. Мне хочется просить тебя быть предельно осторожной и вместе с тем я готов выехать к тебе на встречу прямо сейчас, если ты пожелаешь.»

Ответа снова не было мучительно долго. Молодой человек начал припоминать, почему он не любитель заводить отношения.

«Не стоит, – наконец написала Ганна. – Зря я вообще все это вывалила. Давай лучше встретимся, когда речь пойдет действительно о кофе.»

Максим стиснул зубы. Конечно, кто он такой, чтобы давить на нее? Но вместе с тем, зная то, что он знает, как отпустить ее к какой-то внезапно возникшей темной? Свежий пример Катерины стоял у него перед глазами. Не повторит ли девушка ее судьбу?!

«Не имею морального права использовать капслок, хотя здесь он уместен. Мне это не нравится! Я за тебя беспокоюсь! Прошу, позволь пойти на эту встречу с тобой!»

«Нет, Максим, я думаю, это странная идея.»

«Не более странная, чем вся эта история!»

Ганна помедлила, а потом отправила ответ, который сошел бы за хорошую пощечину.

«Что именно в слове «нет» тебе непонятно?!»

Колдун с бессильной злостью швырнул телефон на кровать, прошелся по комнате и, взревев, ударил обоими кулаками по столу. В этот момент невидимая пасть горина, управляемая гневом, вырвалась из его груди и хватанула зубами прямоугольную вазу из толстого темно-синего стекла. Осколки разлетелись во все стороны так, будто хозяин швырнул ее об стену. Даже не думая все это собирать, Максим отправился в свой кабинет и достал спрятанную там на черный день пачку сигарет. Борясь с головокружением (которое неизбежно обрушивается на тех, кто курит изредка) и наблюдая, как вытяжка жадно пожирает дым, колдун снова вспомнил слова Варвары Ивановны о холодной голове и о том, что он толком не знал боли. За последние пару дней они всплывали в голове слишком часто… и с каждым разом задевали все сильнее. Потому что ударили точно в цель. Максим действительно не отличался эмоциональностью. Точнее, он был знаком, пожалуй, со всем известным человечеству спектром эмоций, но редко надолго проваливался в переживания и почти всегда мог заставить себя не подать виду или переключиться на что-то более полезное. В непродолжительные периоды их с Настенькой попыток построить отношения девушка частенько намекала, что у ее парня эмоциональный диапазон меньше, чем у микроволновки, и рассуждала о том, какая он вообще форма жизни. Долгое время Максим искренне не видел в этом проблемы, наоборот, некоторая черствость позволяла браться за столь тяжелые истории, от которых многие отказывались. Однако, стараясь тратить силы на пресловутое «более полезное», со временем колдун начал ощущать парадоксальную бессмысленность своего существования. Пожалуй, с того самого момента, когда впервые использовал слово «существование» относительно полностью соответствующей его желаниям жизни. Просто эти желания были столь же короткими и послушными, как и эмоции. Из них произрастали удобные вещи, немногочисленные люди и небольшие дела. Только вот ни цели, ни смысла жизни так и не выросло. Иногда ему казалось, что он сам словно сужается, иссыхает. Тогда тот, что командует в голове, растерянно замолкал или сразу переключался на работу. Ведь лишь в работу Максим включался всем сердцем. Не только потому, что многие шли с проблемами, для решения которых уже испробовали все и готовы были впасть в отчаяние. И не потому, что Максим понимал, что откровенно сильнее и опытнее других колдунов, поэтому имеет больше возможностей реально помогать людям, а не прикладывать подорожник там, где нужна операция. Он просто не мог поступать иначе. Каждая чужая судьба, каждая проблема словно становилась его собственной историей. И нити следствий были нужны ему исключительно как более эффективный инструмент помощи другим, ибо разобраться с причинами часто бывало недостаточно. Конечно, далеко не всем клиентам требовалась помощь в беде. Некоторые шли воплощать желания, продиктованные жадностью, трусостью или банальной ленью. Отличал одних от других неустанно дежурящий в сердце колдуна внутренний судья, размахивающий каким-то своим личным кодексом. И именно он заставлял несколько часов подряд отговаривать одного клиента от задуманного, не требуя денег, и жестко отказывать другому, не объясняя причин. Этот судья, пожалуй, и являлся наиболее… живой частью личности Максима. И сейчас он барабанил изнутри кулаками по ребрам, требуя сделать хоть что-то. Но что?!

***

С утра Максим проснулся примерно в том же расположении духа, в каком пытался заснуть вчера. Чтобы хоть как-то переключиться, парень практически вылизал квартиру, сходил в бассейн и даже напросился в гости к Настеньке, чтобы начать отговаривать от поездки во Францию. Она, конечно, безоговорочно доверяла советам старого друга, но сегодня пришлось влить в нее полбутылки вина, прежде чем девушка смогла хотя бы допустить мысль, что в Москве можно жить счастливее, чем в Париже. В своих мечтах она уже жевала круассаны на завтрак, роняя крошки на лэптоп. Однако покидал он Настенькино столичное гнездышко, богато обставленное в духе романтизма, с четким ощущением, что процедуру придется повторить.

Как бы то ни было, этот атомный реактор на ножках всегда служил отличным антидепрессантом, и Максим ехал домой уже в более-менее приличном настроении. Начавшее покрывать город предновогоднее убранство подмигивало огнями в такт музыке, плывущей по салону автомобиля. Молодой человек раздумывал над тем, чего бы такого невинного написать Ганне после вчерашней дискуссии. Впрочем, любой контакт сойдет, чтобы почувствовать, изменилось ли что-то после встречи с той странной женщиной.

Время было позднее и людей на улицах осталось немного, поэтому бегущие впереди по тротуару сразу бросились в глаза – мужчина и женщина догоняли девушку. Он начал притормаживать, пытаясь понять, не нужно ли вмешаться. Фонило от них крайне неприятно. Когда Максим почти поравнялся со этой троицей, мужчина выбросил руку вперед, но не ударил. Может, кинул что-то незаметное в темноте? Удирающая со всех сил девушка как подкошенная упала на спрессованный до состояния льда сугроб обочины и съехала вниз, на дорогу. Максим ударил по тормозам и выскочил из машины. Двое догонявших помешкали секунду, бросились в ближайший двор и скрылись из виду.

Девушка лежала на боку, не двигаясь. Светлые волосы упали на лицо, разметались по асфальту, впитывая дорожную грязь. Молодой человек поспешно повернул пострадавшую на спину и отпрянул. Во-первых, перед ним лежала Ганна. А во-вторых, даже небольшого прикосновения было достаточно, чтобы почувствовать, каким мощным заклинанием ее вырубили. Парень рефлекторно глянул на арку, в которую сбежала странная парочка, но те наверняка были уже далеко. Максим поспешно открыл заднюю дверцу машины и аккуратно уложил на сидение свою неожиданную находку. Включив свет, он внимательно осмотрел голову и спину Ганны. Никаких внешних повреждений не обнаружилось. Между тем парень чувствовал, как сильнейшее колдовство въедалось в нее – тяжелое, цепкое, совершенно точно прямо сейчас разрушающее что-то важное.

– Вот тебе и бабкино наследство… – процедил он сквозь зубы, разметил машину и себя знаками пониженного внимания и погнал к дому.

Максим понимал, как неоднозначно выглядит с девушкой, висящей на его плече вниз головой, но надеялся, что если кто на него и глянет, то подумает, что трупы обычно тащат из дома, а не в дом. Спишут на спасение перебравшей подружки. Может, даже посочувствуют – каково ей будет с утра!.. А с утра ей наверняка будет не очень, только вот пока неясно, из-за чего именно.

Ему раньше никогда не приходилось иметь дело с барышнями в отключке. Выяснилось, что это сложнее, чем кажется. Совершенно безвольное тело Ганны было непослушным, а гравитация словно действовала на него в два раза сильнее. Устроив на кровати пострадавшую, он кое-как снял пальто и сапоги, а потом попробовал аккуратно рассмотреть воздействующее на нее колдовство. Было похоже на мощную «хлопушку» – прикрепляемое к человеку отложенное воздействие, вступающее в силу при соблюдении определенных условий. Любили, например, колдушки мужьям в штаны засовывать и привязывать ниточку к супружеской измене. Очень эффективно. Но на что она сработала здесь, разобраться, пока девушка без сознания, было слишком сложно, а что прямо сейчас уничтожалось в ней – тем более.

Максим попытался купировать действие заклинания, но вынужден был признать, что создал его профессионал высокого уровня. С какой стороны ни подбирайся, стояли защиты или наслаивались еще какие-то конструкции, с которыми ему не доводилось сталкиваться раньше. Единственное, что удалось, – ускорить процесс распада колдовства, что должно было повлиять на скорость пробуждения. Только все равно оставалось неясно, час она еще так проваляется или, например, трое суток. Продолжая перебирать в голове варианты того, чем помочь, парень аккуратно стер грязь с лица и волос Ганны мокрым кухонным полотенцем. Отнес в коридор верхнюю одежду и обувь. Взял с подоконника любимый плед и накрыл девушку, хоть и понимал, что, скорее всего, та сейчас ничего не чувствует. А потом лег рядом и еще долго просто смотрел в красивое лицо, думая о том, каким странным способом исполнилось желание оказаться сегодня с ней рядом. Максим несколько раз ненадолго засыпал, но быстро просыпался и снова проверял состояние своей гостьи – до тех пор, пока не обнаружил, что та уже спит по-настоящему. Лицо Ганны стало совсем другим, его украсили умиротворенное забытье и еле заметный румянец.

Около одиннадцати утра он шепотом позвал ее по имени и девушка тут же открыла глаза. Она секунду смотрела в потолок, потом нахмурилась. А еще через мгновение буквально впилась голубыми глазами в Максима.

– Что происходит? – спросила та, явно сдерживая множество разных эмоций.

– С добрым утром! – стараясь сохранить спокойствие, улыбнулся парень, до сих пор не решивший, как объяснять произошедшее. – Я как раз хотел задать тебе тот же вопрос, но пришлось подождать, пока ты оклемаешься.

– В смысле?

– В прямом! Ты в отключке со вчерашнего вечера.

– А что было вчера вечером? – ее взгляд становился все более встревоженным.

– Когда я возвращался домой, то увидел, что по улице бегут трое. Мужчина и женщина догоняли кого-то. И этот кто-то неожиданно свалился без чувств практически мне под колеса. Представляешь, как я удивился, обнаружив, что это ты? Вместо «удивился» должно быть гораздо менее цензурное слово, но в помещении дамы.

– Мужчина и женщина? Гнались за мной? Зачем? – Девушка села на кровати и растерянно осмотрела себя. – Ничего не помню… Я что, головой ударилась?

– Вроде нет. Я очень внимательно осмотрел тебя.

– Даже не знаю, что сказать… – пожала она плечами. – А я вообще где?

– У меня дома. Добро пожаловать, – усмехнулся он.