Милинери

Во время мазурки они улыбались, находя друг друга взглядами. В какой-то момент Соня оказалась в паре с Леманном, его глаза скользнули по ней равнодушно, и она была рада, когда напротив нее появился Серж. Во время танца лента, удерживающая прическу Сонечки, предательски зацепилась за эполет штаб-ротмистра. Он тут же остановился и отцепил ее, шепнув в розовое ушко:

– Надеюсь при следующей встрече получить эту ленту в подарок из Ваших милых ручек в качестве трофея.

Несмотря на этот маленький инцидент, Соне было весело, но прическа растрепалась, и по настоянию матушки бал пришлось покинуть. Николя увлеченно танцевал с Зиночкой, поэтому проводить до экипажа семейство Осинцевых вызвался Серж. На прощание барон получил приглашение графини «бывать в их доме запросто, по средам».

– По-моему, вполне достойный молодой человек. Впрочем, у нашего Николеньки и не может быть плохих друзей, – резюмировала Мария Феоктистовна, когда экипаж свернул на Смольную набережную. Павел Николаевич согласно кивнул. За долгие годы супружества он привык во всем соглашаться с женой, хотя поступал обычно по своему разумению.

Сонечка молчала. Она вдыхала легкие ароматы сирени и моря, принесенные свежим ветерком со стороны Финского залива, любовалась стройными зданиями, окутанными светлыми северными сумерками, и перебирала в памяти свои впечатления от насыщенного событиями дня.

А Серж… Что это было? Она пока не знала ответа на этот вопрос, но при мысли о нем на душе становилось радостно и немножко страшно.

[1] Дортуар – общая спальня для учащихся в закрытом учебном заведении.

[2] Медам – общепринятое обращение к девушкам в учебных заведениях дореволюционной России.

Глава 2. Лето в имении

Солнечный лучик прокрался сквозь неплотно задернутые портьеры и коснулся лица спящей Сони. Она недовольно поморщилась и, что-то пробормотав, отвернулась, спрятала голову в подушки. В комнату заглянула горничная Агафья.

Агаша всю свою жизнь прожила в имении Осинцевых. Она была немногим старше Сони, их детство прошло вместе. Дочка горничной охотно играла с маленькой барышней, заодно помогая бонне присматривать за ней. Повзрослев, девушки сохранили душевную привязанность, осознавая, тем не менее, разницу в социальном положении.

– Барышня, пора вставать, завтрак уже подан, – ласково сказала горничная.

Из подушек раздалось недовольное бормотание.

– Ваш батюшка спрашивает, не хотите ли поехать с ним смотреть дальние покосы?

Растрепанная головка приподнялась над подушками:

– В тарантасе или верхом?

– Кажется, велено седлать Вагая.

Соня рывком села, спустив на пол босые ножки в батистовых панталонах .

– Так чего же ты копаешься? Давай скорее умываться. Воду принесла теплую?

Три года назад отец, к большому неудовольствию жены, подарил Сонечке рыжую кобылку. Ласка – так назвали лошадь – оказалась нрава спокойного, послушного, из всех способов передвижения предпочитала шаг или неспешную рысь. Софья полюбила прогулки верхом, но матушка категорически запретила ей выезжать одной, без сопровождения отца, поэтому она радовалась каждой возможности оседлать свою любимицу.

Солнце поднялось довольно высоко, когда Павел Николаевич с дочерью добрались до дальнего покоса. Пока отец разговаривал с мужиками, Софья, накинув повод на ветку орешника, оставила Ласку пастись, а сама пешком поднялась на ближний холм. Она хорошо знала все окрестности родительского имения, и это место было одним из самых любимых. С холма открывался чудесный вид на неспешно несущую холодные воды среди зарослей ракитника Плюссу, на освещенное неярким северным солнышком разноцветье лугов, соломенные крыши деревеньки на противоположном берегу речки, серую ленту дороги. На пригорке возле деревни сияла золоченым куполом белокаменная церковь. Она странно выделялась на фоне небогатых крестьянских дворов.

Соня опустилась в высокую траву и смотрела на мир сквозь слегка колышущиеся под легким ветерком метелки овсяницы, вдыхала тонкий аромат вереска, вслушивалась в стрекот кузнечиков. Из сосновой рощи доносилось задумчивое «ку-ку… ку-ку…». Мимо неподвижно сидящей девушки деловито пробежал ежик, на мгновение замер, смешно подергивая носом, и, фыркнув, исчез в траве. Мир вокруг был гармоничен и прекрасен, а душа отчего-то волновалась, словно ждала перемен.

Сзади зашуршали шаги, Павел Николаевич присел рядом с дочкой.

– Так и знал, что ты здесь… – и вздохнул, оглядевшись, – красота-то какая!

Помолчали, подставив лица летнему солнышку. Наконец отец встал, хлопнув себя по коленкам:

– Пора домой, матушка рассердится, ежели к обеду опоздаем.

Подъезжая к дому, наши путники увидели впереди себя экипаж.

– Кажется, Николя приехал, – обрадовалась Соня и пришпорила Ласку.

Однако седоков в экипаже оказалось двое. Во втором Соня узнала Сержа и немного смутилась. Дело в том, что в их последнюю встречу она вела себя… как бы это сказать?… немного странно и теперь испытывала неловкость.

А дело было так. После выпускного бала Сонечка готовилась к очередному приему в их петербургском доме на Мойке особенно тщательно: долго выбирала платье, дважды заставила Агашу переделать прическу. Но день принес ей разочарование: тот, кого она ждала, так и не пришел. Не появился он и в следующую среду. Близился Сонечкин день рождения, после которого было решено перебираться на лето в псковское имение, и она загрустила. Николя не заводил разговора о Серже, а ей спросить о нем не позволяло самолюбие.

Наступил день рождения. К обеду стали собираться гости. Софья пыталась выглядеть веселой, но у нее это плохо получалось. Гости раздражали, подарки не радовали. И когда из карих глаз готовы были закапать слезинки, лакей объявил о прибытии барона Шафирова. Сонечка, стараясь скрыть свое волнение, приняла из рук Сержа подарок – альбом в розовом сафьяновом переплете с тиснением, снабженный золоченой застежкой с замочком и ключиком.

– Это надежное хранилище девичьих тайн, – с улыбкой сказал барон. Открыв альбом, она прочла на первой странице:

«Еще не царствует река,

Но синий лед она уж топит;

Еще не тают облака,

Но снежный кубок солнцем допит,

Через притворенную дверь

Ты сердце шелестом тревожишь…

Еще не любишь ты, но верь:

Не полюбить уже не можешь…»[1]

И быстро захлопнула альбом, заперла на замочек от любопытных глаз.

Николя преподнес сестре прекрасное нотное издание – клавир новой оперетки Легара «Веселая вдова». У Сонечки загорелись глазки. Куда девались ее печаль и подступавшие слезы?! В окружении подружек она поспешила к роялю и тут же начала разбирать ноты. Серж стал рядом, помог преодолеть сложный пассаж. Кто-то пододвинул им банкетку, сидя рядышком они начали играть в четыре руки, смеясь, сбиваясь, мешая друг другу, сталкиваясь локтями. Их настроение заразило сначала молодежь, затем и остальных гостей, все подтянулись поближе к роялю. Софья чувствовала, что ведет себя неподобающим образом: ее возбуждение слишком очевидно, движения не в меру порывисты, сияющие глаза и румянец выдают ее чувства, но ничего не могла с собой поделать – ее несло, словно парусник в шторм.

Она заметила удивленный взгляд брата, обеспокоенность матери, любопытство гостей и, сославшись на внезапную головную боль, сбежала из гостиной. В своей комнате она залпом выпила стакан прохладной воды, распахнула окно и упала на софу. Постепенно успокоившись, девушка заставила себя вернуться к гостям. Но Сержа в гостиной уже не было, он уехал, не дожидаясь праздничного обеда.

И вот теперь они встретились на пыльной дороге, и Софья не знала, как себя держать. Возникшую неловкость сгладил Серж, улыбнувшись, как ни в чем не бывало:

– Здравствуйте, прелестная амазонка! Нежданного гостя не прогоните?

– Барон едет в имение своей матушки, тут, недалеко, под Гдовом. Я пригласил его погостить у нас, – пояснил Николя.

– Конечно, добро пожаловать, мы рады друзьям Николеньки. Вам, молодым, вместе весело, а нам, старикам, ваше веселье в радость, – добавил подъехавший на своем Вагае граф.

С приездом Николя и Сержа жизнь в имении Осинцевых преобразилась, казалось, само время встряхнулось и побежало быстрее. Дни заполнились развлечениями и забавами. Молодежь то затевала игру в лапту, то, уже в сумерках, придававших таинственность знакомым аллейкам, играла в прятки, то переворачивала содержимое сундуков в поисках подходящей одежды для модной светской забавы «живые картины», то разыгрывала шарады. Даже такое скучное занятие, как лото, они превращали в веселое развлечение. Соня забросила пяльцы с незаконченной вышивкой и недочитанный роман, он казался ей скучным по сравнению с ее нынешней, наполненной событиями, жизнью.

Во всех затеях старших с азартом участвовал Петя – младший брат Софьи и Николая.

Петенька появился на свет, когда Соне только-только исполнилось четыре года. Для нее это было грандиозным событием. Она внимательно рассматривала маленькое существо, лежащее в батистовых пеленках, и силилась понять, откуда же он взялся? Ведь не было – и вдруг вот он, младший брат!