Милинери

– Ой, мамочка, он же лысый… – беспокоилась она.

– Ничего, волосики отрастут, – улыбалась мама, – ты тоже появилась на свет лысой, а сейчас смотри, какая коса выросла.

Сонечка недоверчиво посмотрела на маму, уж не шутит ли она.

– Ой, у него и зубиков нет! Ни одного… как же он жить будет, без зубов?

– И зубки тоже вырастут в свое время, пока они ему не нужны.

Мама оказалась права, скоро голова брата покрылась нежным пушком. С каждым днем Петя становился все симпатичнее и интереснее, Сонечка привязалась к нему всем своим детским сердечком, брат отвечал ей такой же нежной привязанностью. Когда Соне исполнилось девять лет, и ее увезли учиться в институт благородных девиц, труднее всего ей далась разлука с младшим братом, много слез пролила она украдкой в казенную подушку. Зато сколько радости приносили встречи во время вакаций!

Теперь Петя ростом почти догнал сестру, у него начал ломаться голос и появился темный пушок над верхней губой. Он старался ни в чем не отставать от старших и сильно переживал, если это ему не удавалось. Восторженность сменялась слезами, которые так же быстро просыхали.

Так, в забавах, прогулках, вечерних посиделках за чаем незаметно пролетела неделя, затем вторая.

Ясным июльским утром в самом прекрасном настроении Сонечка спустилась к завтраку. В столовой никого не оказалось. Голос с легкой картавинкой, принадлежащий Сержу, доносился с террасы. Там же Соня застала отца и старшего брата. С озабоченными лицами они просматривали прибывшие накануне газеты и негромко переговаривались. На приветствие девушки ответил только Серж.

– Что случилось? Что у вас такие лица, словно вам перца в кофе подсыпали? – Соня постаралась опуститься в шезлонг как можно грациознее.

– В Сараево убиты эрцгерцог Франц Фердинанд, наследник австро-венгерского трона, и его супруга герцогиня София. Австро-Венгрия объявила Сербии ультиматум, – не поднимая лица от газеты, ответил ей Николя. Серж задумчиво смотрел куда-то вдаль, поверх крон деревьев.

С Софьи слетела беззаботность, всеобщая тревога передалась и ей.

– Как это ужасно! Сараево – это, кажется, где-то в юго-восточной Европе?

– Совершенно верно, – отозвался Павел Николаевич.

– Но… это же довольно далеко от нас? – неуверенно спросила Соня.

– Какое это имеет отношение к нам? Что вы все такие…?

– Боюсь, что это может иметь к нам весьма прямое отношение. Как бы это убийство не оказалось той искрой, от которой рванет весь пороховой склад, называемый Европой, – подал голос Серж.

За завтраком гость объявил о решении незамедлительно ехать в имение своей матушки. Прощаясь с опечаленной Соней, он сказал:

– Надеюсь вскоре вновь Вас увидеть, если я Вам еще не надоел.

– Я буду ждать встречи, – совсем тихо ответила она.

А Петя втайне был даже рад отъезду гостя, очень его стало беспокоить внимание Сержа к сестре, он ревниво ловил их взгляды, касания рук, фразы «со значением». Соня его сестра, и делить ее дружбу и любовь он ни с кем не собирается!

После отъезда гостя жизнь в имении вошла в привычное русло. Мария Феоктистовна обсуждала с кухаркой способы засолки огурцов, собственноручно готовила ягодные настойки, чтобы зимой удивлять гостей и баловать мужа. Павел Николаевич разъезжал с управляющим по имению, погрузившись в хозяйственные заботы. «Летний день, знаете, год кормит» – частенько повторял он. Николай, взяв отцовское ружье, отправлялся затемно с егерем уток пострелять, а после обеда любил поспать на сеновале.

– Свежее, душистое сено лучше всякой перины, – отвечал он на матушкины сетования. Софья вновь достала пяльцы и принялась за прерванную работу. Только дело что-то не спорилось, часто иголка замирала в пальцах, а взгляд устремлялся в одну точку. Петенька то лежал с книгой на досках купальни, то ставил силки на птиц в ближней роще. Он не знал, куда себя деть, и уже жалел об отъезде Сержа, все-таки с ним было куда веселее.

Жизнь текла размеренно, так же светило солнце, пели птицы, занималась повседневными делами прислуга, и тревога, в связи с происшествием в Сараево, подзабылась. Казалось, это дело дипломатов – уладить конфликт, за то они жалование получают.

Прошло чуть больше недели, и вновь у крыльца барского дома остановилась коляска с откинутым верхом. Соня наблюдала из окна своей комнаты как Серж, выйдя из экипажа, здоровается с Петей и Марией Феоктистовной, как раскланивается с ним высыпавшая на крыльцо прислуга, радуясь поводу немного побездельничать и поглазеть, как он ищет глазами ее, Соню. Увидел, улыбнулся, слегка поклонился, сняв картуз.

На следующее утро решено было отправиться в ближнюю рощу по ягоды. Николя только присвистнул, увидев сестру в новом сатиновом платье, открывавшем по последней моде стройные щиколотки. Головку украшала соломенная шляпка с атласными лентами цвета весенней зелени. Такой же лентой была перехвачена тонкая девичья талия. Удивительно, как похорошела она этим летом, как идет ей особенный блеск в глазах, появившийся с приездом Сержа. Даже не верится, что это та самая девчушка, которую еще прошлым летом он пугал жуками и лягушками.

Молодежь разбрелась по пронизанной солнцем роще, перекликаясь и аукая.

– Софьюшка, идите сюда, смотрите, что я нашел! – раздался с опушки голос Сержа. Соня поспешила на зов. Петя тоже побежал, было, следом, но старший брат перехватил и отвлек его, посулив показать нору барсука.

В руках у Сержа был целый букетик земляники, тонкие стебельки клонились под тяжестью сочных ягод.

– Держите, это Вам. Последние этим летом.

Он поднял букетик над ее лицом, она потянулась губами к ягодке.

– Сонечка, – сказал он просто, – я ездил к матушке не только повидаться, но и спросить ее благословения. Хочу сегодня просить Вашей руки у Павла Николаевича. Вы позволите? Согласны стать моей женой?

Это было так внезапно, и в то же время так ожидаемо, что девушка растерялась. Она столько раз представляла в своих мечтах, как это случится у нее, а все оказалось так просто! Всего несколько слов решают ее судьбу? А вокруг все так же сияет солнце, жужжит шмель, серебряным колокольчиком рассыпается в роще песенка зарянки. Ничего в мире не изменилось! И прямо сейчас ей надо дать ответ. Серж смотрит на нее внимательно-внимательно, словно читая ее мысли, как тогда, на балу.

– Я… да… я согласна.

Вот и все, отныне она связана словом, судьба ее решена.

После обеда отец с гостем удалились в кабинет Павла Николаевича, затем туда же пригласили матушку и Соню. Родители, как положено, благословили молодых, но свадьбу решено было отложить до следующей пасхи. Сержу нужно было время, чтобы закончить службу, выйти в отставку и заняться подготовкой дома для семейной жизни в своем имении. В этом доме давно никто, кроме управляющего, не жил, поэтому работы предстояло немало. Да и петербургская холостяцкая квартира Сержа нуждалась в ремонте. Кроме того, свадьба, венчание требовали немалых средств.

Все эти практические соображения не только вернули влюбленных на землю, но и сблизили, придали определенность их отношениям. Теперь у них появилось общее будущее, общие заботы. Помолвку решено было огласить осенью, по возвращении в Петербург.

Петя, узнав о предстоящем замужестве сестры, поначалу надулся, но поразмыслив, решил, что раз уж ей так необходимо выйти замуж, то пусть лучше за Сержа, он свой и к нему, Пете, относится дружески.

За вечерним чаем разговор зашел о том, что в ближайшие дни молодым офицерам предстоит возвращаться в свой полк, отпуск подошел к концу. Решено было ехать в ближайшую субботу.

А утром с почтой привезли свежие газеты. На первых страницах бросились в глаза заголовки: «Война в Европе!», « Сербский кризис послужил поводом к войне!», «28-го июля 1914 года Австро-Венгрия объявила войну Сербии!», «Мобилизация в странах Тройственного союза». С этой же почтой прибыло предписание командира полка Николаю немедленно прибыть к месту службы. Все потрясенно молчали.

В тот же день Николай и Серж спешно уехали. Прощаясь с Соней, Серж сказал:

– Вы в моем сердце навсегда. Верьте, что бы ни случилось, я обязательно вернусь. Идти не смогу – приползу. Все мои мысли будут с Вами. Только дождитесь!

Соня стиснула руки:

– Но… надеюсь, это ненадолго? Вас не отправят на войну? Россия ведь не участвует в войне? Я буду молиться за вас с Николя. И буду писать вам часто-часто.

Дом опустел и притих в ожидании дальнейших событий.

[1] Автор «Весеннего романса» Иннокентий Анненский.

Глава 3. Госпиталь

Сонечка шла по Гороховой, пряча озябшие руки в меховую муфту. Под ногами месиво из тающего снега, а под ним предательская корка льда. Серенький мартовский день клонился к сумеркам и, казалось, все вокруг перекрасил в серый цвет: серые дома, придавленные низким серым небом, серый снег под ногами. Мимо проехал, обдав Соню брызгами, серый грузовик, в кузове которого, как оловянные солдатики в коробке, сидели люди в серых шинелях. И настроение у девушки было под стать этому ненастному дню.

Вскоре после отъезда брата и жениха (как странно и непривычно было для Сонечки так называть Сержа!) Россия вступила в большую войну. Поначалу война казалась чем-то далеким, хоть и грозным, жизнь в имении Осинцевых текла по заведенному порядку. От Николя и Сержа регулярно приходили бодрые весточки. Сонечка искала и находила в письмах жениха нежные, ласковые слова в свой адрес.

Но с началом осени мир вокруг начал меняться, понемногу, затем все явственней: молодых работников забрали в армию, конфисковали лучших лошадей. Газеты пестрели известиями о тяжелых боях в Бельгии, Франции. В сентябре Осинцевы вернулись в Петербург, который теперь именовался на русский манер – Петроградом. Город жил известиями с фронта, свежие газеты расхватывались моментально. В театрах вместо обычных для осени премьер устраивались благотворительные концерты, сборы от которых шли на нужды армии. В гостиных дамы собирались не на светские приемы, а для того, чтобы вязать теплые носки и готовить посылки на фронт, это считалось хорошим тоном.