Прости грехи наши… Книга третья

– Он не виноват, товарищ капитан! Это – я! – выкрикнул Ванька, пытаясь встать.

Капитан пнул его ботинком в затылок, парень свалился навзничь и ударился подбородком об пол.

– Доложить по форме!

– Рядовой Григорьев! – из Ванькиной губы побежала струйка крови.

– Перебивать командира и докладывать без разрешения… Рядовой Григорьев, наряд вне очереди!

– Есть наряд вне очереди! – морщась от боли, провопил Ванька.

– Чья кровать?

Орленок вздохнул. Участь его была предсказуема.

– Рядовой Лазуткин! Есть наряд вне очереди! – прогорланил он, опережая события.

– Собрать, как было! – посмотрела на Орленка командир, и больше ничего не добавил.

– А, как же наряд? – растерянно захлопал ресницами Пашка.

Капитан, то ли не услышал его, то ли не захотел услышать.

– Похоже, вы плохо усвоили мой урок, – окидывая взглядом прижавшихся к полу ребят, словно побитую дождем молодую поросль, проговорил он, – За провинность одного – отвечают все!

– Он, что всех в наряды отправит? – прошептал Вадик Артему. Тот хотел что-то ответить, но не успел.

– За нарушение воинской дисциплины…, не соблюдения Устава военнослужащего на первый раз объявляю взыскание. Ладони в пол! – проревел капитан, – Отжались пятьдесят раз по моей команде.… Приготовились!

Измученные солдатики очумели от услышанного. Их изнеможенные тела, и без того изнывали от усталости.

– Мать моя женщина! – воскликнул Вадим, – Он издевается над нами что ли?

– Пятьдесят? – вылезли из орбит глаза Приставалы, – Совесть у него есть?

– Начали! – прогремел снова рев командира, – Раз …

На восемнадцатом раздался звонкий плюх. Пианист, как сдувшаяся резиновая лодка, растянулся по полу.

– Не сачковать, рядовой Подгорный!

– Я больше не могу, товарищ капитан! – задыхаясь, выкрикнул обессиленный Илья.

– Не может, только, труп! А ты – солдат доблестной Советской Армии. Поднимайся!

Пианист, неуклюже корячась, попытался опереться на дрожащие локти, но после неудавшейся попытки, снова рухнул.

– Не могу!

– Не можешь или не хочешь?!

– Не могу! – чуть не плача закричал парень снова.

– Запомните, – сделал паузу командир, – Солдат, который не хочет – трус! Солдат, который не может – труп! Ты, Подгорный – труп! Продолжали! Двадцать…

Тишина, наступившая после отбоя, стояла необыкновенная. Казалось, что она разложилась на атомы, и было даже слышно, как скользит, прокравшийся сквозь окно, лунный свет по стене. Изнуренные занятиями, новобранцы неподвижно лежали на своих кроватях, не в силах пошевелить пальцем. Однако, несмотря на мертвецкую усталость, никто из них не спал. Первые дни пребывания в армии были не из легких. Не только, тела, но и их души ныли от непосильной нагрузки: «Кто они тут? Почему? И зачем все это надо?».

– Куда мы попали, пацаны? – нарушил молчание Орленок, – Может, Афган здесь уже начинается, а мы просто не знаем…

– Писаешь, когда страшно, Птенчик! – отозвался с издевкой Змей.

– Заткнись! – набросился на него Орленок, – Это из-за тебя все!

– Что ты сказал? – проскрипел, сеткой Валерка, медленно разворачиваясь.

– Да, харэ, уже вам! Хотите, чтобы он опять вернулся и на головах нас стоять заставил! – зашипели на них товарищи.

– «За провинность одного – отвечают все!», – передразнил голос капитана Приставало, – Вы, как знаете, пацаны, а я уже ни за кого отвечать не хочу…

После небольшой паузы, послышался вновь Пашкин голос:

– А, как вы думаете, ребята, – никак не мог успокоиться парень, – Про границу капитан это серьезно?

– А до тебя самого, что не доходит?

– Хватит, вам мужики, страшилки-то на ночь рассказывать… Серьезно было в восемьдесят первом, а, сейчас, я слышал, дембеля оттуда шмотки разные везут, аппаратуру.…

– Не дрейфь, Орленок, – подбодрил товарища Шмель, – Вернемся пьяные и красивые, будем заливать девчонкам про службу в загранке, и, как нас боялись крутых советских пацанов. Нам бы, только, эти три месяца в учебке продержаться с нашим капитаном долбанутым…

– Может, и мы такие будем, когда оттуда вернемся…

– У нас, в соседнем подъезде, – раздался из темноты голос Приставало, – Парень прошлой осенью из Афгана пришел. На вид вроде целый, а с головой не дружит. Контуженный. Припадки то и дело трепят. Я сам два раза скорую вызывал. Идет, головой кивает. Его так и прозвали: «Здравствуй».

– Но, пацаны, – вскочил на кровати Пашка, – Нам, же сказали, что служба в Афганистане – дело добровольное. Я не хочу добровольно калекой становиться! Может еще не поздно отказаться?

– Рискни здоровьем…, – развеяли его призрачную надежду товарищи, – Тебе про Ташкент тоже говорили…

Пашка вздохнул.

– Это, что же получается – мы приговоренные?

Наступило тягостное молчание.

– Да, ладно, ребят, на то мы и солдаты, – встрял в разговор Вадик, – А, если Америка завтра ракет вдоль наших границ наставит? Что тогда? Кто наших матерей, сестер защищать будет, если не мы?

– Во, дает, – хмыкнул Змей, – Кина, наверное, насмотрелся. Тебе, Водолаз, только, политруком быть!

– Вадик прав! – отозвался из полумрака Шмель, – Я тоже не раздумывая согласился. Мы – не трусы, трусы – не мы!