Кластер 3. Призраки бывают разные

– С обязательным условием,– продолжил, усмехнувшись, Петр Сергеевич,– когда приедем на место, сидеть в машине, пока не позовут.

– Я все равно против, – Рита разозлилась, – а если с нами что-то случится? Он останется один в машине. И что дальше? Надо поговорить еще раз с бабушкой. Ты, наверное, не рассказал ей всего, да, Ваня? Про повешенного? Про то, что люди пропадают?

– Я. Я рассказал ей все. С подробностями. Она выслушала, но решения не изменила. Сказала, что внуку полезно общение с такими друзьями, как мы, – Петр Сергеевич подмигнул Ванечке в зеркало заднего вида, выехал со двора, встроился в неплотный утренний автомобильный поток, и, остановившись на светофоре, продолжил – может, сначала Павлина там полетает? Разведает обстановку?

– Полетаю! Разведаю! А где Тимур? – Павлина нависла над головой Петра Сергеевича.

– Он приедет на свой машине прямо в имение. Так что скажешь, Рита, разрешишь Павлине полетать?

– Посмотрим, – буркнула Рита, устроилась поудобнее на просторном кожаном сиденье, поставила сумку на пол и недовольно уставилась в окно.

– Я не помешаю! Я буду сидеть в машине, сколько скажете! – Ванечка покопался в рюкзачке и вытащил старую потрепанную книжку. – Я вчера смотрел наш маршрут, и мы с бабушкой читали про Иосифо-Волоцкий монастырь, он у нас по дороге будет. Там мощи святого Иосифа есть, а еще там похоронен Малюта Скуратов, опричник. Только я не понял, кто это – опричник?

Петр Сергеевич включил поворотник, выехал на МКАД, и только тогда ответил:

– Был на Руси такой царь Иван Грозный. Опричники – это его личные… как бы тебе попроще… воины. Очень жестокие. Казнили, убивали, разоряли имения. Их потом осудили. Но дел страшных наворотили они немало. Малюта Скуратов был одним из главных опричников. Царь ему очень доверял. Кстати, могильной плиты в монастыре нет. Есть только указание, где он похоронен. Интересная у тебя бабушка, Ваня. Сколько ей лет?

– Сорок шесть.

Петр Сергеевич засмеялся:

– При слове «бабушка» я представил старушку Марпл с вязанием в руках. А она моложе меня.

Ваня продолжал расспрашивать про опричников и царя Ивана Грозного, Петр Сергеевич охотно делился знаниями, Павлина слушала, разлегшись на двух креслах, дорога была свободной, машину мерно покачивало, и Рита задремала. Очнулась же от крика:

– Вон! Вон купола! Это и есть монастырь!

Золотые купола смотрелись величественно и неприступно. Вокруг раскинулись поля, покрытые нестерпимо белым снегом. Павлина, Ваня и Рита провожали взглядом монастырь, пока он не скрылся за поворотом странно пустой дороги.

Через полтора часа беспрерывной Ваниной болтовни, от которой Риту постоянно клонило в сон – время от времени она проваливалась в какие-то путанные сновидения, с трудом выбиралась из них и затем проваливалась снова, – Петр Сергеевич объявил:

– Подъезжаем!

Рита вышла из машины, разминая затекшие от долгого сидения ноги, и обвела взглядом довольно большое пространство, бывшее когда-то имением помещиков Вирских.

Место производило странное впечатление. С одной стороны рос ярко-зеленый пышный ельник, который вплотную подступал к двум полуразрушенным кирпичным столбикам, оставшимся от въездных ворот. С другой – серые от времени, грязные стены барского дома. Перед бывшим пандусом, предназначенным для подъезда экипажей, раскинулась широкая поляна, укрытая плотным снегом с торчащими головками сухой травы.

Машина Тимура, большой внедорожник молочно-бежевого цвета выделялся ярким пятном на полянке среди елок. Сам он, в сером спортивном костюме с накинутым на голову капюшоном, в высоких ботинках на шнуровке, подошел, как только все вышли из машины.

Рита нервничала. Ее очень раздражала плотная, давящая на уши, тишина и полное безветрие. И еще не было слышно птиц. Совсем. К тому же внезапно испортилась погода. Постепенно все заволокло туманом, с неба посыпались крупные хлопья снега.

Она взглянула искоса на нарочито бодрого Петра Сергеевича (он давал последние наставления Ванечке) и перевела взгляд на Павлину. Та настороженно осматривала темные проемы бывших барских окон. И вдруг обе одновременно сильно вздрогнули. В одном из проемов им почудилась размытая женская фигура… Или это была просто тень от чего-то внутри?

– Может, не надо?

Рита хотела удержать, схватить Павлу, но руки обняли пустоту. Павла сделала вперед шаг, другой, хмуро покосилась на Тимура, и …. исчезла в развалинах. А через мгновение оттуда раздался приглушенный крик. Рита инстинктивно сорвалась с места, и, не смотря на то, что Тимур тоже попытался ее удержать, быстро, как могла, побежала в дом, парень кинулся за ней.

Ворвавшись внутрь, она оказалась почти посередине просторного зала, стены которого выглядели совсем уныло из-за обвалившейся штукатурки и выглядывающих кое-где кирпичей. Крыши не было тоже. Летящий с неба снег вместе с туманом, заползающим через провалы окон и дверей, затрудняли обзор. И все-таки Рита увидела их: возле громадного прямоугольного углубления, напоминающего камин, а сейчас просто заваленного разнообразным мусором, у дальней стены стояла высокая женщина, с идеальной осанкой и разлохматившейся сложной прической, в сером от пыли, местами разорванном, платье. Она упиралась руками в стену, нависая над маленькой испуганной Павлиной. Услышав топот бегущей Риты, женщина повернула голову на шум, и Рита почувствовала, как, несмотря на холод, по спине под дубленкой у нее потекла ледяная струйка пота. Во рту пересохло. Она крикнула, но изо рта вырвался всего лишь громкий шепот:

– Не трогайте ее! Мы не хотим вам зла!

Графиня, отбросив к стене Павлину, быстро приблизилась почти вплотную к Рите и сейчас разглядывала девушку страшными, в окружении черных кругов, похожих на впадины, горящими глазами. Бледное до синевы лицо ее кривилось и гримасничало.

Рита и догнавший ее Тимур стояли, стараясь не двигаться. Рита – потому что смотрела прямо в глаза казненной много лет назад графини, и внутри у нее все замирало от ужаса. Тимур – потому что не видел опасности, бояться непонятно чего не привык, поэтому настороженно ждал, что же произойдет.

– Где она?– Тимур обвел глазами весь зал и вопросительно взглянул на Риту.

– Прямо перед нами…

Рита осторожно вздохнула, оказалось, она не дышала все время, пока графиня рассматривала ее. Тимур инстинктивно обнял Риту и прижал к себе:

– Хозяйка, не злись. Мы приехали поговорить с тобой. Мой дядя знает о судьбе твоих родных – мужа и сына.

Вирская опять приблизила свое жуткое лицо к лицу Риты:

– Обма-а-а-нет?

– Нет, что вы,– заторопилась Рита, сбрасывая с плеча руку Тимура и отступив подальше от графини, – все правда, Петр Сергеевич историк, он нашел письма управляющего, тот сына вашего отвез к отцу в Кисловодск…

– Не-си пи-сьма. – Вирская плавно переместилась к проему ближнего от входа окна и присела на подоконник.

Рита быстро оглянулась на Тимура:

– Она просит письма управляющего…

– Уверен, что Петр Сергеевич их привез.

Тимур посмотрел назад, во двор дома, и сделал неприметный знак рукой.

Но прежде Петра Сергеевича в зал ворвался Ванечка. Возбуждение плескалось в его синих глазенках, он мгновенно оказался возле Риты и завертел по сторонам головой, от чего голубой помпон на шапочке принялся описывать беспорядочные зигзаги.

– Где? Куда смотреть? Ты ее видишь? Она покажет, где клад? Что говорит? Прям настоящий призрак из фильмов ужасов? – Ванечка тараторил, проглатывал окончания слов и не видел, как зловещая фигура начала медленно перемещаться от окна к нему.

А Рита видела. Она шагнула к парнишке, обхватила руками детское тельце и настороженно смотрела на приближающуюся графиню. Павлина, до этого без движения сидевшая у дальней стены, подскочила и встала перед ними. Тимур понаблюдал за действиями Риты, проследил направление ее испуганного взгляда, немного переступил и оказался у нее прямо за спиной. Обнять девушку, как пару минут назад, он не решился, вспомнив, с какой неприязнью Рита отбросила недавно его руку.

Графиня угрюмо оскалилась, небрежно отмахнулась от Павлины (та опять отлетела куда-то в угол) и присела на корточки перед Ваней.

– Тво-й? – Вирская не отрывала взгляда от лица ребенка, – бр-ат? По-чему меня не ви-дит?

– Он видит и слышит только маму свою. Нет, не брат… друг.

Рита немного расслабилась. Графиня, сидя на корточках перед замершим мальчиком, не собиралась нападать. Она смотрела ему в лицо и молчала. Может, вспоминала своего сына. Рита шевельнула пальцами, стиснувшими куртку Ванечки, и Вирская перевела взгляд на нее:

– Пусть захо-дит твой исто-рик, послу-шаем, что он при-дум-ал. Клад, зна-чит…– она склонила голову набок, разглядывая фигуру Петра Сергеевича, так и не переступившего порог дома.

Тимур ничего не слышал и не видел, но по просветлевшему лицу Риты понял, что опасности нет, и повернулся, отыскивая глазами наставника.

– Дядь Петя, иди сюда. И письма захвати.