Меченая: Крест

Просто если Брей умрёт, то Чейзу это с рук точно не спустят. А почему меня это волнует, я пока не поняла.

– Да не умрёт он, расслабься, – вздохнула Кира. – С чего это ты вообще за Чейза переживаешь? Что межу вами?

– В каком смысле? – Я прищурилась. – Каждый раз, когда его вижу, он либо спасает мне жизнь, либо пытается меня её лишить. Либо вообще со мной не разговаривает. Что между нами может быть?

– Не знаю. Но на твоём месте я бы больше не ходила к мальчику. – Кира закончила перевязывать спину и наклонилась ко мне ближе. – Хотя лично моё профессиональное мнение: Ронни это пошло бы на пользу. Я имею в виду, что изоляция плохо на нём сказывается.

Через час я была в палате у Ронни. По правде говоря, мне тяжело далось это решение. До того, как Кира навестила меня сегодня утром, я не собиралась к нему идти. И не потому, что так сказал мне Чейз. На его мнение мне по большому счёту до лампочки. Дело было во мне. И в Кристине. Я ужасный человек. И ещё худший друг. Я клялась ей, что она всегда будет под моей защитой, но не сдержала слово. Уже больше двух лет её нет рядом, а я, по правде говоря, ничего толком и не сделала, чтобы её найти. Всё строила планы, получала информацию, но по существу – ничего.

Я эгоистка. Отсиживаюсь здесь, зализываю раны, питаюсь три раза в день и отлёживаю бока на кровати. А сейчас вот ещё и решила подружиться с больным мальчиком, к которому испытала давно забытое чувство жалости. Наверное, в этом вся я. Я оказалась слишком неравнодушной к детям. И в первом моём опыте результат привязанности к ребёнку имел плачевные последствия. Ненавижу себя за то, что до сих пор ничего не знаю о Кристине. Даже не знаю, жива ли она. Вера в то, что она цела и невредима – единственное, что у меня остаётся. Я даже не уверена, простит ли она меня, когда я её найду. Если найду…

Я плохой человек. Потому что мой визит к Ронни, также был совершён ещё и по личным мотивам. Мне было тесно и душно в своей палате. Мне было здесь невыносимо. Мне нужно было что-то сделать, чтобы отвлечься от мыслей и от всепоглощающего чувствавины перед Кристиной. Мне нужно было сбежать от себя самой. И я пошла к Ронни.

Он был рад. Его глаза в прямом смысле слова засияли. Интересно, глаза Чейза, так похоже на глаза младшего брата, умеют сиять также искренне?..

– Не может быть! Чейз разрешил! Да? Разрешил прийти тебе?

– Вообще-то, нет. – Закрыла за собой дверь и села на стул возле кровати Ронни.

Мальчик стал выглядеть тревожно, поэтому я поспешила натянуть на лицо улыбку и заверила его, что всё нормально.

– Он убьёт тебя, – Ронни покачал головой и уставился на свои руки. – Он никому не позволяет меня навещать. Кроме врачей.

– Я не боюсь его.

– Что? Его все боятся!

Я тихо рассмеялась:

– А я не боюсь.

– И зря.

– Может быть, – пожала плечами, – но знаешь, что? Если бы твой брат хотел убить меня, то не спасал бы целых четыре раза.

Факт!

– Да ну! – Глаза Ронни вспыхнули любопытством. – Не врёшь? Он столько раз спасал тебя?!

– Ну… типа того.

Я рассказала Ронни, как Чейз подобрал меня на мотоцикле, в Де-мойне. О том, какоттащил от меня парня, оседлавшего меня на суде; кажется, его зовут Тайлер. О том, как выстрелил в верёвку, а затем спас от тварей. С ума сойти. Мне самой в это сложно поверить. Даже если последние три раза были приказом Дакира, то, что случилось в Де-мойне, он сделал по собственной инициативе!

На лице Ронни читалась гордость за брата. Несомненно, он его любит, а значит, Чейз хороший брат. Во что тоже верилось с трудом.

А потом Ронни просто сказал:

– У меня астма. И кажется последней стадии развития. Знаешь что это такое?

Да. Имею представление и даже больше, чем хотелось бы.

Горло болезненно сжалось, но я не подала вида и коротко кивнула. Астма вполне излечиваемое заболевание, если конечно у вас есть необходимые лекарства для полного курса базисной терапии, а также не меньше лекарств на случаи приступов удушья. Не говоря уже о различных физиотерапевтических процедурах и прочей комплексной терапии. Сомневаюсь, что даже Крест располагает таким набором необходимых препаратов, ведь астма это не простуда, которая пройдёт через неделю. Это серьёзное заболевание, требующее не менее серьёзного подхода; требующее очень большое количество лекарств. Теперь понятно, почему этот мальчик сидит в изоляции – даже простая пыль может спровоцировать приступ. А если у него ещё и одна из последних стадий…

– Чейз говорит, что скоро найдёт лекарство, которое полностью меня вылечит.

В таком случае Чейзу нужно очень сильно постараться.

– Конечно, найдёт. – Я хмыкнула. – Он ведь классный парень, да? Такой же, как ты.

Ронни лучезарно улыбнулся:

– Да, мой брат классный. Иногда. Точнее в основном. А иногда он невыносимый. Как вчера, когда увидел тебя здесь.

Теперь-то я понимала, почему Чейз взбесился. Новые запахи для Ронни могли сыграть плохую шутку. Наверняка эту палату убирают несколько раз в день, дезинфицируют. Если бы зашла к нему в пыльной одежде сомневаюсь, что его лёгким это понравилось бы.

Волоски на руках встали дыбом от одной мысли, кем я могла вчера оказаться для этого мальчика. Я могла вызвать новый приступ. Хорошо, что моя огромная пижама была выстирана два дня назад кем-то по поручению Киры, и хорошо, что волосы стянуты в тугой пучок, и хорошо… в общем, хорошо, что я оказалась для Ронни не опасной.

Огляделась. И вправду: полы натёрты до блеска, шторы окна не предусматривают, вместо них покошенные металлические жалюзи, все лекарства и приборы в стеллаже за стеклом… И даже постельное бельё Ронни… Кажется вчера оно было белым, а сегодня синее. За ним отлично присматривают. Это хорошо. Понятно, почему Кира перед уходом оставила мне длинный медицинский халат, который пах… вообще ничем не пах. Она не сказала мне, чем болен Ронни, но всё предусмотрела для моего похода к нему.

– Знаешь, это довольно паршиво, – грустно сказал Ронни. – Мне кажется, я бы смог сделать много чего полезного для Креста, если бы только не был вынужден вечно валяться в этой кровати.

– Уверена в этом, – мягко улыбнулась. – Ничего, ещё наверстаешь упущенное.

Следующие несколько часов мы обсуждали с Ронни всё что угодно, кроме его болезни и Конца света. По моим подсчётам он был ещё младенцем, когда всё это случилось. Ронни было чуть больше двенадцати, хотя внешне ему можно было дать не больше десяти. Я не стала расспрашивать, как он попал в Крест и где их с Чейзом родители. О том, как ему удалось выжить и вырасти в те времена. Ведь Крест появился далеко не сразу.

Мы обсуждали его книги по искусству. Рассматривали картинки с живописью, которые когда-то кто-то рисовал. Я рассказала ему про Индию, в которой успела побывать вместе с родителями, до того, как мир развалился на части. Мне тогда было шесть. Я мало чего помню, но, кажется, Ронни и этого хватило. Мальчик хотел знать всё о том, каким была прежняя жизнь прежних людей. Его глаза горели, когда он рассказывал мне про египетские пирамиды, о которых прочитал в одной из книг. И он казался… таким здоровым.

Мне нравилось сидеть с ним и говорить о том, что для нынешнего мира является историей. Мы смеялись, перекидывались шутками и просто весело проводили время. И это казалось… таким нормальным.

Внезапно мне стало плохо. Голова закружилась и наполнилась воспоминаниями о Кристине. Когда-то мы точно также сидели в нашей крохотной комнате в общежитии для служащих в бойцовском клубе, вели пустые разговоры, смеялись и ели то, что мне удавалось раздобыть. Однажды я принесла упаковку чёрствого печенья. Надо было видеть её глаза… Мы едва не поломали зубы, но это было весело: то, как мы пытались его разгрызть и насладиться вкусом.

Кажется… тогда я была почти счастлива.

Укол совести ощутился настолько сильно, что я поморщилась, с силой зажмурив глаза.

– Эй, всё в порядке? – голос Ронни звучал взволновано.

Только этого не хватало – напугать его.

– Да, – открыла глаза и измученно улыбнулась, – спина разболелась.

– А, – кажется Ронни не поверил, но подыграл, – понятно. Кира говорит, тебя скоро выпишут.

– И справку выдадут?

Ронни рассмеялся:

– Она сказала, тебя переведут в крыло, где живёт пятый отряд. Дакир может поселить тебя только в казармах без согласования с Блейком.