Рассветная песня барда

– Кто. Димка Воронов.

– Опять шутишь? У тебя все в меня влюблены.

– Думаешь, он просто так про мечты сказанул? А ты ничего дальше носа не видишь. Спящая красавица.

Олеся давно дала ей это прозвище. Или ещё «Снегурочка», «Снежная королева» – постоянно упрекая Марину в холодности и нежелании ничего предпринимать, чтобы, наконец, найти себе мужа.

– Всё ты фантазируешь, – возразила Марина.

– Знаю точно. Он всё время был к тебе неравнодушен, но ты такая неприступная. Чего, ты думаешь, он развёлся через шесть лет брака? Потому что ты в голове!

– Ну да, а ты чего столько расходилась? У тебя кто в голове?

– Я – другое дело. А Димка, хоть и алименты на сына платит, жених хороший. И работа есть, и жильё, и добрый, и…

– Олесь, я тебе, конечно, благодарна, что ты так обо мне заботишься… Но давай уже эту тему оставим.

– Ты что, вообще не собираешься замуж выходить?! Тебе скоро тридцать.

– Успею. Мне только двадцать пять. Будет.

– Ну да!

– Олесь, у меня нет никакого желания выходить замуж только из-за того, что «пора» и «надо». Если бы я влюбилась – другое дело. Но этого до сих пор нет. И точка! – Марина отворила дверь, но посетителей пока не было. – А насчёт Димы… даже если и была детская влюблённость, она наверняка уже прошла. Я вот тоже по Алену Делону вздыхала.

– Да ты просто непробиваемая. Как спящая красавица. Тебя будить надо… поцелуем, – Олеся вдруг рассмеялась. – Хотя нет, одним поцелуем тут не обойдёшься. Здесь надо уже другие действия предпринимать…

От её хохота Марина засмеялась сама. Она прекрасно понимала Олесю: та во что бы то ни стало желала ей счастья. Чувствовала наверно себя в долгу перед ней. В школе они никогда не были подругами. И после выпускного их пути разошлись. Марина пошла на юрфак, а Олеся получила в колледже корочку бухгалтера. Но однажды, навещая родителей, которые жили по-прежнему на одной улице с семьёй бывшей одноклассницы, Марина встретила ту расстроенную, одну, с коляской. Разговорились. Олеся пожаловалась, что осталась одна с дочкой, переехала снова к маме, ищет работу… Одноклассница предложила молодой женщине место своей помощницы, так как её тётя собиралась через пару месяцев на пенсию, и место это, занимаемое самой Мариной, освобождалось. Так они сблизились. С тех пор у Марины, никогда не стремившейся заводить подруг, появился преданный и пристрастный товарищ, умевший хранить секреты и пристально рассматривающий каждого появляющегося на горизонте мужчину на предмет серьёзных отношений для своей «благодетельницы».

Глава пятая

С самого раннего утра Мирослава и Данияр отправлялись на своё будущее родовое поместье. Отметили колышками границы и подолгу ходили по участку, наблюдая за землёй и растениями, направлением ветра, игрой света и тени, словом, обдумывая будущее пространство своё. Мирослава мечтала о цветнике под окнами дома, Данияр размышлял, где лучше вырыть глубокий пруд, и оба были счастливы, строя планы на дальнейшую свою – долгую и полную радостей – жизнь. Так воспитывались они: несмотря на то, что давно по земле шли войны, о которых доносилась молва тревожная, болезни и горести частыми гостями становились у живущих по соседству народов, стремились потомки ведруссов сохранять в душах своих веру в добро. Только светлые мысли и любовь к окружающему миру допускали они в себе, только радостные чувства.

В размышлениях и разговорах проходил обычный их день, кроме тех, когда собирались вместе жители поселения на общей поляне. Или дома нужно было помочь в делах семейных родителям – тогда договаривались они встретиться в другое время. И вновь шли к поместью своему будущему. Ко дню венчания нужно было им спланировать, что и где расти будет, где дом и иные постройки встанут, чтобы в важнейший для обоих день заложить на века родовое поместье.

У соседей сегодня было шумно. Вчера вечером, как сказала Ладомила, к ним пришли барды – странствующие музыканты и певцы, о которых слава шла по селениям светлая. Заночевали, а теперь готовились перед сельчанами выступить. Песни свои петь собирались.

Мирослава достала праздничный сарафан, старший брат, двадцатилетний Миродар, надел вышитую матерью рубашку. Вот и вся семья собралась: старшие две дочери Велимира и Ладомилы давно семьями жили в соседних поселениях.

К бардам относились в селении с великим почтением. Помнили о тех – первых Бардах – посвящённых, учеников друидов, которые прежде двадцать лет обучались, чтобы идти и петь людям песни свои, исцеляющие Души, несущие Свет и Истину, Образы Творящие. Многое изменилось с тех пор, но и теперь появлялись те, кто стремился продолжать великое дело погибших в неравной битве с римскими легионами. В отличие от первых Бардов, кроме голоса, уже использовались ими музыкальные инструменты: в числе их были дудки, флейты и свирели, рожки и гусли.

Мирослава, не дожидаясь брата и сестёр, пошла первая на общую поляну, надеясь увидеть там Данияра. Так и случилось: на большом открытом месте, обрамлённом кустарниками и высокими деревьями, которые не могли спрятать от солнечного света такое обширное пространство, среди собравшихся жителей селения разглядела девушка своего жениха. С удовольствием заметила она, что по случаю праздника надел тот её подарок – белую рубаху с синим вышитым орнаментом.

Увидев суженую, Данияр подошёл встретить её. Мирослава обратила внимание, что жених чем-то очень увлечён: большая часть мужчин окружили бардов и, видимо, занимали тех расспросами, ведь странники много где побывали и многое видели. Для жителей поселения, не уходивших от родины на большие расстояния, поговорить с пришлыми было делом интересным и важным.

Бардов было шестеро – это стало видно, когда селяне, наконец, разошлись по периметру поляны и оставили просторное, залитое солнцем место, на котором расположились музыканты. Все затихли, когда начали они петь. Звучные голоса в сопровождении чарующей музыки, извлекаемой из струнных инструментов, флейты и свирели, начали повествование своё о счастье и любви, о прекрасной Земле, о мужестве и доброте, о красоте и радости. Двое из бардов – самый старший и молодой – пели и играли на инструментах, которые называли гуслями, перебирая их звонкие струны. Остальные сопровождали песни переливами свирелей и проникающими в сердце мелодичными звуками флейт. Это было настолько завораживающее действо, что на поляне воцарилась глубокая тишина – даже птицы, казалось, умолкли, прислушиваясь.

Когда молодой гусляр запел очередную песню, Данияр взял Мирославу за руку.

Я пою тебе свою песнь рассветную

Там, где мир ещё тихим сном объят.

Ты была моею мечтою светлою,

И в краю родном я нашёл тебя.

Ты услышишь песню мою рассветную.

Где бы ни был я в этот час,

звонким пеньем птиц и дождями летними

эта песня однажды разбудит нас.

Ото сна разбудит тысячелетнего

и сердца навеки соединит.

Ты услышишь песню мою рассветную —

для тебя струна моя зазвенит,

– молодой бард закончил петь. Влюблённые вокруг держали друг друга за руки – Данияр заметил это и посмотрел на Мирославу, в очередной раз залюбовавшись красотой своей избранницы. Она слушала, опустив длинные ресницы, прятавшие такие знакомые юноше глаза – светло-серые, принимающие разные оттенки, от небесно-синего, до бледно-зелёного, взволнованная, с лёгким румянцем на чистом лице, которое обрамляли светло-русые, слегка вьющиеся, длинные волосы. Чувствуя тепло её руки в своей, Данияр испытывал гордость.

Потом были хороводы и песни, которые сами жители селения пели вместе с бардами. А местные музыканты достали свои инструменты. Мужчины, сев подле гостей на длинные стволы упавших вековых деревьев, служившие им скамьями, расспрашивали странствующих о том, что видели те на своём пути. Иногда пожилые задумчиво взглядывали поверх собеседников, собирая в горсти длинные бороды, и лица их были озабоченны. Но это не мешало всеобщему веселью.

Данияр, который с любопытством прислушивался к разговору отца с двумя старшими бардами, вспомнил о Мирославе, оставленной им в кругу девушек и парней, игравших в ручеёк. От услышанного много противоречивых мыслей появилось у юноши в голове. Он встряхнул каштановыми волосами, вздохнул и отправился искать невесту, которую нигде не было видно. Обойдя поляну, он остановился, слушая чудесные и проникновенные звуки флейты, потому что у подножия небольшого пригорка увидел сидящую на гладком большом камне свою Мирославу.

Глава шестая

Юбилей, после долгих размышлений, решили всё-таки отметить дома: совсем немного пригласили людей, да и домашняя обстановка располагала к более непринуждённому общению. А среди гостей чужих не было – только родственники и близкие друзья.

Елена Васильевна по торжественному случаю украсила себя удивительной красоты колье из тридцати жемчужин и жемчужными серёжками, подаренными мужем этим утром. А накрыть богатый стол ей помогли приехавшие сегодня жена брата и племянница Катя.

После обеда, к началу праздничного застолья, прибыла на такси и Татьяна Дмитриевна, пришли давние друзья семьи – Ольга и Павел Берестовы, последними явились на порог двоюродный брат мамы дядя Миша с женой Таней и двумя сыновьями – старшеклассниками, которые тут же с энтузиазмом похвалились Марине своими новыми телефонами и принялись объяснять ей, на какие чудеса способна эта супер-техника. К ним тут же присоединилась Катина дочь Ксюша, вынув из кармана собственный смартфон и погрузившись в обсуждение.

– Смотри, молодёжь, учись, – громко произнёс в разгар праздника дядя Миша, хлопая одного из сыновей по плечу. – Тридцать лет в любви прожили…

Стали вспоминать молодость. Берестов, папин однокурсник, рассказывал, как жили в студенческом городке и дружили между двумя вузами.

– И что ты, Лена, в нём нашла? – засмеялся дядя Паша после очередной шутки Владимира Дмитриевича. – Такая серьёзная девушка, а этот, – он хлопнул друга по плечу, – ни слова без подвоха сказать не может!

Мама улыбнулась:

– А как было не влюбиться? Красивый, высокий, одни чёрные волосы чего стоили…

При этих словах Маринин отец победоносно приподнял красивые чёрные брови и взглянул на друга: