Зачем тебе ведьма, ведьмак?

Мне нравилось рассматривать его вне обычной каменной невозмутимости. Лицо перестало быть похожим на высеченную из обсидиана маску. Глаза пылали огнём. Брови то сходились к переносице, то взмывали вверх. Чёрт возьми, он был очень хорош собой. Не смей, Аринка, не смей!

– Сейчас расскажу, сынок. – Я аж задрожала от предвкушения мелочного триумфа. – Когда встречаются мужчина и женщина, между ними может возникнуть притяжение. Тогда они начинают обниматься, целоваться, затем снимают одежду и…

– Ты издеваешься?!

– Есть немного, – скромно призналась я.

Он замолчал, глядя на пламя костра. Я не стала мешать его мыслительному процессу. Думать вообще полезно. Особенно такому твердолобому, как Дарий. Его мир сейчас претерпевал изменения, узкий коридор идеально гладкого и понятного мира ломался гранями новых знаний. Да, дорогой, вокруг не всё так однозначно, как ты привык думать.

– Что за сумасшедший ведьмак мог с навью связаться? – в недоумении вырвалось у него.

– А словно вы нормальные бываете! – рявкнула я, оскорбившись за папашу. И больше за этот вечер не сказала ни слова.

Спать легла, повернувшись к нему спиной и до макушки закрывшись одеялом. Но всё равно долго ощущала на себе буравящий взгляд. Впрочем, всё это не помешало ему навесить на меня пару ограничивающих перемещение заклинаний. Причём настолько ограничивающих, что я бы и в кустики не смогла бы сходить без его ведома. Но я не стала это комментировать – много чести будет. А что до кустиков – потерплю, нестрашно.

Я, в свою очередь, на пять биений сердца затаила дыхание и настроила побудку. Она меня выдернет из сна, как только у ведьмака начнёт меняться сердечный ритм, и тот начнёт просыпаться. Я хочу быть на ногах раньше него. Во всяком случае, успею сбросить сонливость до того, как его глаза откроются.

***

Готовил еду всегда ведьмак, наверное, он боялся, что я его отравлю. Правда, получалось у него так себе, видимо, поварство не входило в число его несомненных талантов. Я услуги не предлагала ни на завтрак, ни на ужин.

Утром он сходил за водой, не забыв навесить на меня предупредительный бубенчик, чтобы я не надумала дёрнуться с места. Ночные он снял сразу, как мы только встали – мелочь, а всё равно силы тянет. Коли приспичивало по нужде – мне или ему – тоже приклеивал. В остальное время просто старался не выпускать меня из виду.

Ведьмак развёл огонь, легонько щёлкнув пальцами, и начал шуршать в мешке с запасами. Лицезреть в котле ещё одну сомнительную мешанину я не желала. Хотелось не просто набить живот едой, а поесть вкусно.

– Давай я приготовлю.

Он внимательно посмотрел на меня сомневаясь. Я прямо видела, как в его голове проносятся идеи, какими конкретно путями я планирую его извести. Насмерть отравить, вывести из строя или отправить в кусты на ближайшие пару дней. Закатила глаза:

– Да ладно, ты же ел мои пироги!

Ещё пара мгновений для раздумий (полагаю, пироги были крепким аргументом) – и он сделал рукой приглашающий жест.

Я старалась не забывать, что старушки ходят не очень бодро и не вскакивают с места, словно дикие козочки, поэтому пошла не спеша, припадая на одну ногу. Голос тоже всегда контролировала строго, понимала, что на этом легко проколоться. Порылась в мешке. Негусто.

– Ты же понимаешь, что нужно пополнять запасы. Хватит ещё на пару дней. Не больше. Даже если поохотишься и добудешь мяса, соли осталось с гулькин нос. Ты как хочешь, а я несолёное есть не могу. Картошки бы ещё. И крупы хоть какой.

– С тобой сложно будет на закупки идти, – изложил очевидные факты он. – Как я нечисть на базар притащу?

– А ты меня за воротами оставь. Я подожду, пока ты не вернёшься. Покараулю лошадь.

– Очень смешно, – фыркнул, но без злобы, что меня сильно удивило. Неужели, потеплел? Тоже решил, что, рыча друг на друга, мы вымотаемся к концу путешествия хуже, чем поединком один на один. – Я с тебя глаз не спущу.

– Я тебе так нравлюсь? – поддела его я, отчаянно строя глазки. Наверняка зрелище было жутковатое, но его почти не передёрнуло. Выдержка у него отличная, в этом я уже неоднократно успела убедиться. Но моя натура требовала, прямо-таки приказывала мне не оставлять попыток вывести его из себя. Пока лучше всего срабатывали намёки на флирт. Он не краснел, но явно содрогался. Конечно, он знал, что при должном желании нечисть может и мужчину снасильничать. Русалки раньше этим часто промышляли. Но они для этого пытались стать краше. В натуральном, мертвенно-зелёном виде никто из них не стал бы заигрывать. А учитывая, что мой фасад сейчас был старый, морщинистый и в целом достаточно отталкивающий, реально соблазнить ведьмака у меня шансов маловато.

Поэтому, полагаю, мужчина догадывался, что я его дразню. Издеваюсь или развлекаюсь за его счёт. Впрочем, кто меня, тварь нечистую, знает? Вдруг.

– А знаешь, – неожиданно прервал мои мысли Дарий. – Давай, я на тебя личину накину. Так и ехать спокойнее будет, и в городе можно будет переночевать.

Я дёрнулась, выронила мешок с припасами и шагнула назад. Нельзя на одну личину другую кидать, обе слезут как мартовский снег под ливнем. Я застыла, придумывая отговорку, но в голову, как назло, ничего не лезло.

– Не бойся, она много сил брать не будет, – успокоил ведьмак. – Впрочем, ты и сама могла бы…

Он остолбенел, сражённый какой-то мыслью. Взгляд впился в моё лицо, я почти физически ощущала, как он разглядывает каждую морщинку старческого лица. Всё, Аринка, ты попала! Вряд ли он с тебя портрет писать будет. Я съёжилась ещё больше и подумывала рвануть с места, как заяц, хоть и понимала, что побег ничего не даст. Дёрнет ведьмак свой магический поводок, меня и притащит прямо ему под ноги, хоть всеми костьми упирайся.

– Мне плохо удаются чужие внешности, на мне они не держатся, – пыталась выкрутиться я, с ужасом глядя, как у ведьмака сузились зрачки.

Он шагнул ко мне и рубанул заклинанием. Личина дрогнула, но не сдалась. Я подняла руки, отбиваясь, ставила полог за пологом, хоть это было и непросто. Но и он не останавливался. С остервенением рубил и рубил, сдирая слои моей защиты. На его стороне была ярость от вскрывшегося обмана. А на моей – только чистое упрямство. Изрядно ослабленное пониманием, что всё равно рано или поздно это бы случилось. Не могла же я всё путешествие держать чужой облик.

– Да хватит! – почти застонала я. Не осталось ничего уже, я руки отпустила плетьми. Стояла, до хруста выпрямив спину, какая есть, а чувство – словно голая. Тонкая, со своей родной копной чёрных волос, рассыпавшихся по плечам, и в легкомысленном зелёном платье.

– Ты!.. – он был ошарашен и зол. – Ведьма!

– Ну и новость, – с сарказмом сплюнула я.

***

Дарий

Ехал мрачнее тучи. Да и внутри чувство было такое, словно гроза собиралась, поднимала мрачную муть с глубины души. И не пойму толком отчего. То ли от осознания того, как лихо меня провела сопливая навка. То ли оттого, что девчонкой такой хорошенькой оказалась. Надо же, что смешение кровей наделало. Кто бы мог подумать, в какую красоту может сложиться пересып ведьмака с навью. Да точно – пересып, других вариантов быть не может, навь нельзя любить. Это противоестественно.

В эту версию, правда, плохо вписывалась наша ведьмаковская защита на её сердечке. Что могло побудить моего собрата на такой шаг? Шантаж? Сделка? Её мать, вероятно, зачем-то нужна была ведьмаку. Как и Арина сейчас мне. Возможно, она для дочери выторговала такую защиту. Но что же это могла быть за сделка, если на одной чаше весов оказался наш щит? Немыслимо!

Глаза вновь вернулись к ведьме. Эх, была б Арина человеком – не отпустил бы ни за что такую. Соблазнил, купил, уболтал, завоевал. Похитил бы сердце, приручил, применил всё своё обаяние, но своей сделал. А так… пакость одна.

Но услужливая память подкинула картинку: так ведь ты и похитил, и приручить пытаешься. Только ты думал, что старуха перед тобой, а она – вон какая.

Снова искоса глянул на спутницу, которая сейчас ехала чуть впереди. Спина ровная, взгляд мой чует, не согнёшь. Руки тонкие, словно ветки, да знаю, какая силища в этих ветках кроется. Волос целый стог – только чёрный, ведьмовской. Блестят, как перья ворона, от движения лошади по спине скользят, так и манят на руку намотать…

Тряхнул головой и веки прикрыл, чтобы не видеть. А она и оттуда глазищами сверкает, в душу смотрит. Примеряется. Как бы вынуть моё сердце и вурдалакам скормить.

Была старуха – стала дева. Да только суть от этого не поменялась. Как была чудовищем, так и осталась.

Не выдержал молчания, высказался зло, словно выплюнул:

– Ты как луковица, снимаешь слой, а там новый. И каждый следующий всё сильнее горчит.

– Погоди, до середины доберёшься – вообще рыдать будешь.

И ответ у неё всегда наготове – где берёт только? Да ещё и буркнула так, словно это я её обманывал, а не наоборот. Ну одно слово – ведьма!

***

Арина

Мы не разговаривали. Напряжение было густое, впору на хлеб намазывать. Но хлеб уже закончился, потому и не мазали. Ведьмак был мрачнее тучи и старался на меня вообще не смотреть. Он убедился лишний раз, что верить таким, как я, нельзя.

Я же была не столько сердита, сколько дезориентирована. Это старая ведьма была знакома с Дарием, это она в столь непринуждённой манере могла с ним разговаривать.