Прошлогоднее Рождество. Следствие ведёт Рязанцева

– Диету? – Альбер приподнял лохматую бровь. – Меня отравить грозится.

– Да шутит она, успокойся.

– А по-моему, у неё с чувством юмора проблемы.

– Зато с ней интересно, она много знает такого, о чём я даже представления не имела. А то, что она ядовита, так это просто она льстить не умеет и притворяться. Говорит правду. Такую, как есть. Не боится говорить…

– Правду? По-твоему, значит, я жадный? – возмутился Альберт.

– Я этого не говорила. Просто это её правда.

– Нет, ты скажи, ты тоже так считаешь?

– Я так не считаю, но ты же действительно прижимист. Сколько лет твоей дублёнке? Ей давно место… – Лана замялась, – сам знаешь, где.

– Но она же тёплая и ещё до конца не сносилась.

– Ну кто сейчас такие носит? – поддакнула Стелла.

– А ну вас, – Алик обижено швырнул очищенную картошку в таз.

Глава вторая

В Рождество и без того немноголюдный загородный посёлок погружается в тишину. Это на Новый год здесь гуляют на всю катушку, с шашлычным, тянущимся прозрачной лентой через все дворы дымком, с грохотом петард и разноцветьем фейерверков, с шумом, гамом, смехом, пьяными криками взрослых и визгами детей. На то он и Новый год. Тут кто громче, ярче отстрелялся, тот круче.

Другое дело Рождество. Мирно потрескивают дрова в камине, на журнальном столике в фарфоровых чашках искрится янтарём недопитый кем-то чай. Пахнет лимоном и хвоей. Всё тихо, по-семейному, в кругу тех же самых, что и неделю назад друзей и близких. Тех же, но чуточку уставших от празднеств, от суеты и сутолоки. Выпивка, лёгкая закуска, беседы обо всём и ни о чём – о том, что случилось за день, о том, что может случиться, если… Тихо льётся из динамика «Лэст Кристмас». Огромные снежинки мелькают в украшенном пластиковой хвоей окне. Золотистые шары на пушистой, пахнущей смолой ели соперничают по красоте с красными.

Крези бабочкой выпархивает из-за стола, хватает за руку «Костнера», но тот под пристальным взглядом Стеллы отдёргивает руку, и бабочка, прикусив губу, кружит одна в центре комнаты. Её движения плавны, но хаотичны, отчего кажутся комичными.

Белокурая, похожая на белку женщина отодвигает стул и, покачивая широкими бёдрами, выплывает из-за стола, ведя за собой высокого мужчину в джинсовом костюме. Он неуклюже обхватывает партнёршу, и они начинают двигаться в такт музыке.

– Как же я люблю Джорджа Майкла. – Некрасивая дама с мишурой на залакированной причёске мило улыбнулась всем и никому. В её глазах сквозит желание, которое так и останется для всех, кроме Киры, незамеченным. – А вы, Саша, почему не танцуете?

– Он только «Яблочко» может? – Конопатая толстушка Ксюня стреляет в Александра Матроскина искристым взглядом. В этом взгляде и вызов, и симпатия.

– Я тоже «Яблочко» могу, – Альберт Вийкан неуклюже тычет вилкой в солёный огурец. Огурец скользит, уворачивается. Наконец наколов огурчик, Алик подливает в рюмку водочки. – Что-то народ приуныл. Не пора ли выпить?

– Только и делаем, что пьём. – Крэзи остановилась и оглядела присутствующих. – Приуныли? А у меня для вас сюрприз. – Юля развернулась к гостям, взмахнула рукой, хитро прищурившись, захватила пальцами вырез платья и медленно спустила ткань с плеча. Обнажилась часть огромной груди и не очень изящного предплечья. В том месте, где обычно у женщин ложбинка, красовалась птичка. Чёрное оперенье и красный животик снегиря подчёркивали зимнюю бледность кожи. Сюрприз сопровождал смачный выкрик: – Йесс!

– Ну, поздравляю – мечта исполнилась! – первой откликнулась Стелла и ревниво посмотрела на своего соседа, который пялился отнюдь не на симпатичную татушку, а на огромную мясистую грудь Крези.

– Спасибо. Я кайфую. Оно жужжало страшней, чем было больно. Мастер лапочка… без обезболивания терпимо… минут через 20 даже кажется, что в кайф. Довольна… отлично получилось, – чувствуя на себе взгляд «Костнера» тараторила Крези, всё больше обнажая плечо, а вместе с ним и грудь. – Следующим тату будет кошшшка!

– Красиво получилось. – Лана вышла из-за стола и подошла поближе. – Я смотрю, и у меня всё сжимается. Кажется, что это так больно! По моим представлениям, ты теперь герой.

– У всех разный болевой порог. Раз приятно было, значит, точно еще раз пойдешь, – Стелла попыталась загородить головой заинтересованный взгляд Матроскина.

– Сначала подумаю, конечно. Облепливать себя татухами не буду. Но эта мне действительно понравилась… и под моё черно-бордовое платье подходит. – Крези сделала шаг в сторону, чтобы вновь попасть под любопытный взгляд «Костнера» и ещё немного приспустила ткань.

– У тебя такая хорошая кожа. И покраснения вокруг практически нет. Получилось действительно символично. Мне нравится, – медово улыбаясь, проговорила дама с мишурой на голове. – Хорошо легла птичка… призывно… эротично.

– Пасибки, Ирэна! Мне было бы скучно без этой птички, если бы она была в другом месте. – Крези игриво глянула на Александра. – А так я могу с ней поговорить.

– Пока заживает, придется без лифона с лямками ходить. – Белокурая дама оттолкнула руку партнёра, который с момента демонстрации тату, кажется, совсем забыл про свою спутницу, и вернулась за стол.

– Совсем и нет… как на собаке. Уже без повязки… и не чувствую ничего. Лёгкая рука у мастера! А вам как, Кира?

– Хорошо. Правда, на мой взгляд, черные крылья выглядят слегка устрашающе и немного геометрически нарушают баланс, особенно нижняя часть. Синие крылья сняли бы трэшовость, но это же стиль. Вспомнилась мне по этому поводу секта Невросум во главе с Витом Ланье. Он клеймил рабынь своими инициалами, хотя сама организация предлагала услуги под видом тренингов по личностному самосовершенствованию. Его осудили на 120 лет.

– А мне вспомнился некий граф Толстой по прозвищу Американец. Вот у него татухи, привезённые с континентов, отражали буйство нрава. Думаю, именно он в Россию эту моду завел. – Пётр Арбузов подмигнул Кире, чем вызвал у неё лёгкую улыбку, увидеть которую присутствующим удавалось нечасто. – Кстати, когда его высадили на остров за попытку переворота и дебоши, местные аборигены возвели его до уровня местного царька, в том числе и благодаря тату.

– Это смоется или навсегда? – Лана слегка коснулась птички подушечкой указательного пальца.

– Мне этого не понять. Нафига? Ведь лет через 10 надоест, а не стереть, – подала голос пухляшка Ксюня.

– Если это продумано и соответствует внутреннему образу, то не надоест. Это как современное искусство и, кстати, стимулирует держать своё тело в отличной форме. – Сергей Хамов, личный тренер Ланы и Петра, равнодушно взирал на тату. Куда больше ему нравилась почти неприкрытая безразмерная грудь.

– Внутренний образ… хм, и чё, надо разрисовывать своё тело? А мысли? Стремления, поступки для реализации своего образа, не? – вступился за любовницу Геннадий Пивокуров, считающий себя знатоком во всех вопросах и немного философом. – Что такое тело? Это тара для души, так мне как-то объяснили. И оно ведь верно.

– И то и другое надо держать в чистоте, – добавила Ксюня, накладывая себе в тарелку очередную порцию обильно залитого майонезом салата.

– В чистоте и в тренажёрном зале, – добавил Хамов, выразительно измерив бесформенность девушки. – Как-то так.

– Тренажерные залы не всем доступны.

Про диабет, которым страдала Ксения Бабич, знали все и старались лишний раз на тему избыточного веса девушке не намекать. Все, кроме Сергея Хамова, который был уверен, что кивки на болезнь только уловка и оправдание собственной лени.

– Так вот это и есть стимул для занятий. Причём, стимул безошибочный. Чуть расслабишься и твоя татушка поплыла. – Последняя фраза была адресована Крези.

– Забавная картинка из категории «трэшевых». Если не ошибаюсь, называется «Стреляный воробей». – Адольф Кторов, брошенный в центре зала белокурой подругой, внимательно следил за происходящим. Желание продемонстрировать свою осведомлённость в любом вопросе не могло оставить его в стороне от обсуждения.

– Не ошибаетесь, – хихикнула Крези. – Названий я не видела. По запросу «снегирь» вылетела эта птичка. Решила познакомиться с этим стилем. Называется трэш-полька. Преобладание красного, чёрного, смешивание стилей. Мне понравилось… думаю, что продолжу… аккуратно, чтобы не навредить.

– Да куда уж дальше продолжать. И так всё понятно. – Чувствуя себя обделённой вниманием, Ядвига Петроградская становилась циничной и желчной.

– Ну, чтобы было… а то какая то незавершённость…

– Интересной книге иллюстрации не нужны, – скривилась в усмешке Ядвига, отчего стала сильнее заметна раздвоенность кончика носа. Этот досадный недостаток сводил на нет личную убеждённость в собственной неотразимости.

– Это коды для расшифровки… – миролюбиво ответила Крези и подтянула ткань, пряча от чужих глаз несчастную птичку.

– Если только для слепых. – Целью последней шпильки было желание поставить наконец жирную точку на теме тату. – Не пора ли горячее подавать?

– Правильно. – Тонкие каблучки туфелек застучали по ламинату.

– Я помогу, – подхватился Андрей и отправился вслед за Ланой.

– Дорогая наверно картинка тату? – Алик захрустел огурцом. – Много с тебя взяли?