Прошлогоднее Рождество. Следствие ведёт Рязанцева

– Оно кислое. Что ты туда натолкала? Знаешь ведь, что я не люблю всякие добавки.

– Я не клала ничего кроме масла и молока, просто обильно посолила, как ты любишь.

– Сама попробуй.

– Я не могу, там же молоко.

– Дай я попробую, – Крези схватила вилку, вонзила её в пюре, зачерпнула и положила в рот. Тут же лицо её скривилось, а из глаз брызнули слёзы. Она схватила супницу и выплюнула в неё пюре. – Тьфу, что за гадость. Оно горькое. Это есть нельзя, нужно выбросить.

– Куда выбросить? – Альберт проглотил порцию пюре, чуть поморщился и запил водкой.

– В унитаз. – Крези попыталась отобрать у него тарелку, но тот оттолкнул её руку.

– Не дам.

– Ты что, отравиться хочешь?

– А пофиг! Всё бы вам добро переводить.

– Алик, и правда… – попробовал вразумить пьяного гостя Петр, – отдай. Пусть выбросит. Сейчас по-быстрому другое сварим. Да? – Петя посмотрел на жену.

– Хорошо, – Лана кивнула и протянула супницу Крези.

Глава третья

В её сон ворвалось дерево айвы, сплошь увешенное большими жёлтыми ароматными плодами. Удивилась даже во сне. Айва или Кидонское яблоко. Вкус сладкий и одновременно вяжущий. Соломон считал, что именно этот вкус должен помочь женщине постичь тайну брака. Она протянула руку, чтобы сорвать плод, ухватила пальцами, потянула… огромная корявая ветка хрустнула у самого основания и грохнулась ей на плечо.

– Ааааааа…

Лана приподняла голову и посмотрела на мужа. Петя лежал на животе, уткнувшись носом в подушку. Необычная для него поза. Последние два года он всегда спал на спине. Приучил себя по наставлению Киры. Лана тоже пробовала засыпать на спине, но во время сна всё равно переворачивалась на правый бок и только тогда успокаивалась.

– Аааааа…

Лана почувствовала тяжесть на плече. Ах, вот оно что! Корявая ветка! Это Петина рука! Лана улыбнулась и опустила голову на подушку. Она уже почти погрузилась в дремоту, но следующий, душераздирающий стон вернул в реальность. Лана вынырнула из-под тяжёлой руки мужа, приподнялась и попыталась аккуратно его развернуть. Всё-таки Кира права – спать надо на спине, особенно после бурной попойки.

– Аааааа…

Этот крик уже не казался похмельным бредом. Лана встревожено вскочила, обежала кровать и склонилась над мужем. Тонкая серая струйка изо рта могла быть свидетельством чего угодно. Она мало что понимала в медицине, но сердце подсказывало – это повод для беспокойства. И повод серьёзный.

– Петя, – Лана потрясла мужа за плечо.

– Ааааа…

– Что с тобой? Тебе плохо?

– Дааааа…. – простонал Петя.

– Тебя тошнит? Надо вырвать, вставай. – Лана потянула мужа за руку, но тяжёлая конечность сорвалась и, стукнувшись о деревянный каркас, повисла над полом.

– Я не могу, – еле выдавил из себя Петя. – Я не чувствую тела.

– О Боже! Наверное, водка палённая. Не надо было Алику поручать спиртное закупать, опять сэкономил гад. – Лана с тревогой посмотрела на мужа. – Ладно, лежи, я сейчас таз принесу.

Она схватила лежащий на краю постели халатик, нервно вывернула его с изнанки, накинула на плечи и выбежала из спальни. Быстро спустилась по лестнице на первый этаж и почти влетела в ванную комнату. В синем пластиковом тазу лежал спортивный костюм Пети. Он скинул его, когда пришёл с пробежки. Лана скомкала вещи и повернулась к корзине с грязным бельём. Краем глаза она заметила на раковине шприц. Лана бросила костюм в корзину и осторожно взяла шприц. В прозрачной колбе виднелись остатки жидкости.

– Аааа… – донёсся протяжный стон.

Лана бросила шприц в ведро с пустыми бутылками, схватила таз и побежала наверх.

Петя лежал в той же позе, подушка под ним намокла. Он казался бездыханным. В первый момент Лане показалось, что он уснул, и она испытала облегчение, но неожиданно вырвавшийся судорожный вздох напугал ещё сильнее.

– Вот таз, попробуй опустить голову.

Петя приподнял подбородок, но снова рухнул в подушку.

– Не могу. Нет сил. И живот… очень… болит.

Что же делать?

Лана растеряно посмотрела на телефон.

Конечно, надо вызвать «Неотложку», но кто поедет за город в рождественскую ночь? Врачи тоже люди… Нет, поедут, конечно, но пока доберутся… дороги занесло. Такси и то за гостями ехать не хотело, водила тройную цену заломил. Лана взяла телефон и посмотрела в окно. Снег шёл всю ночь.

На дисплее горел неотвеченный вызов от Крези. Надо перезвонить, тем более Юлька медсестра, знает что делать. Лана набрала номер подруги, заиграла весёлая песенка «Дельфин и русалка». Очень кстати! Николаев с Королёвой почти допели куплет, но Крези не отвечала. Спит, небось. Накачались они с Аликом – дай боже…

– Аааа…

Дальше тянуть нельзя. Лана набрала номер «Скорой».

«Скорая» приехала только через три часа. К этому времени Петр Арбузов был уже без сознания.

Грузная женщина-врач, подсунув подол белого халата под колени, присела на корточки. Несколько секунд смотрела на лицо больного, потом пальцами-колбасками раздвинула ему веки и, не поворачивая головы, спросила:

– В доме есть ещё мужчины?

– Нет. Кроме нас никого нет.

– Понятно. – Врач оперлась двумя руками о кровать и тяжело приподнялась. Обхватив руками поясницу, выгнула дугообразную спину, прослушала хруст позвонков и бросила через плечо мужчине в голубом халате: – Игорь, зови Славку, придётся самим тащить.

– Куда? – Лана передёрнула плечами. Ей вдруг сделалось ужасно холодно, так холодно, что зубы застучали мелкой дробью.

– Не бойся, пока ещё не в морг. Живой, но состояние тяжёлое, похоже на отравление. Много пили?

– Ну… как сказать, – отбивающие дробь зубы мешали говорить, язык застревал, рискуя быть прикушенным, – не так и много… не больше обычного.

– Понятно. Надо срочно сделать промывание, но так как он без сознания, то промыть его можно только в условиях реанимации. И чем быстрее это произойдёт, тем лучше.

Больничный коридор цвета мартовского неба пропах лекарствами и антибактериальными средствами. Хлористый запах источает ведро карликовой санитарки и тряпка, которой она елозит по полу.