Запруда

– И что это значит?

– Я откуда знаю? Я книжку не читала.

– Вообще-то там про кофейную гущу написано, но у нас кофе нет, у нас только чай и цикорий. Но я цикорий ненавижу. Бее…

– Я тоже.

– Есть еще ячменный напиток «Колос». Может, на нем надо было?

– Может. Ладно, давай я почитаю, и тогда попробуем на «Колосе». Кстати, а на кого гадать будешь, а? – Инка хитро прищурила «кошачьи» глазки.

– Ни на кого, – сделала равнодушное лицо Вета.

– Угу. – Хитрый Инкин взгляд буравил насквозь. – А Водолазкин? Как он тебе?

– Никак, – Вета затеребила кончик одеяла.

– Дура ты, Ветка, такой парень… – Инка осуждающе покачала головой, – а ты попку морщишь.

– Ничего я не морщу. Он взрослый…

– И что? Зато не курит, не пьет, не матерится. Он хороший. Не то, что вся эта местная шантрапа.

– Он же в армию уходит?

– И что? Уйдет – вернется. Ты за это время, как раз школу закончишь, повзрослеешь, и маман тебе уже не указ будет. Кстати, где она?

– Работает во вторую смену.

– А батька?

– В гараже.

– Отлично.

– Чего отлично-то?

– Вот. – Инка полезла в карман кофты и вытащила оттуда записку. – На! Он просил передать. На свидание тебя приглашает.

Вета развернула сложенный вчетверо обрывок тетрадного листа. «В 8, за железным магазином» – было выведено мелким почерком. Внизу приписано – «Коля» и нарисовано сердечко.

– Ты что, читала?

– Ну, глянула. А что? Должна же я была знать, что там.

– Я не пойду.

– Ну вот. – Инка скуксила недовольную гримасу. – Боишься, что ли? Сходи, не съест он тебя.

– Не пойду. Я болею, у меня температура, к тому же там дождь.

– Дождь скоро кончится, вон уже солнце пробивается. К восьми все высохнет. Оденься потеплее и сходи. Ненадолго, просто поговорите и все. Он что-то хочет тебе сказать. Сходи.

4

Время то тянулось густым сиропом, то неслось полноводным потоком. К восьми стемнело, и Вету затрясло. Кажется, температура взлетела до максимума, лицо горело, а горло ссохлось так, что невозможно было протолкнуть в него даже глоток воды. Захотелось открыть окно и крикнуть в темноту: «Ауууууу…». Не кому-то, а просто так. Ну, может, звездам. Вета натянула свитер и вышла из дома. Прохлада приятно дула в лицо. Пахло влажным бетоном. Она спустилась по ступенькам и нерешительно пошла по аллейке, ведущей к магазину.

«Тяв», – раздалось поблизости. Вета замерла. Через секунду из-за магазина выскочила собака. Подбежала, вскинула лапы и уперлась ими ей в грудь. От слюнявой пасти несло псиной.

– Фу, Джина, фу! – Колька подскочил к собаке и схватил рукой ошейник. Отдернул. – Я уже думал, ты не придешь.

– Я пришла сказать, чтобы ты не ждал, чтобы…

– Ааа… – протянул Колька, и по его интонации было не понятно, что этим «Ааа…» он хотел сказать.

– Ну все, пока… – Вета продолжала стоять. Ноги не слушались.

– А может погуляем, раз уж пришла.

– Я болею.

– Немножко.

– Ну, ладно… – согласилась Вета и направилась в сторону посадки. – Только немножко.

Они шли медленно, ничего не говоря, уткнувшись глазами в землю. С каждым шагом напряжение нарастало. Сглаживала обстановку собака, которая подстроилась под шаг хозяина и ковыляла между ними, изредка для приличия тявкая.

– Тебя когда в армию? – наконец выдавила Вета, и зависшее напряжение сразу улетучилось.

– На следующей неделе. В среду проводы. Придешь? – Горло перехватило, и Колька громко кашлянул, маскируя свою робость.

– Не знаю. Я же болею.

– Так до среды еще неделя, ты выздоровеешь, – боясь получить отказ, он говорил быстро, почти захлебываясь.

Вета пожала плечами.

– Обязательно выздоровеешь, тебе надо редьку с медом. Хочешь, я принесу тебе мед?

– Не надо, у нас свой. У отца же пасека.

– Тогда редьку. Хочешь редьку? У нас много…

– Не надо. Она вонючая. Я ее не люблю.

– А что ты любишь? – Колька закашлялся.

– Вишню в шоколаде.