Клыки и розы в Академии Судьбы

– Не глупи, – фыркнула Олли. – Это предлог, чтобы всех пересчитать, занести в картотеки, в секретные черные списки и…

– Ты снова сгущаешь кра-а-аски… – пропела Ландра, выбирая все же зеленое. Приберегая черное для более траурного дня.

Слабо соображая спросонок, я пыталась понять суть разговора. И одновременно распрямить жезлом темные завитки, что предательски закурчавились у висков после вчерашних обливаний. Олив пушистые кудряшки шли, на мне же они смотрелись кошмарно.

Соседки обсуждали какой-то добровольный вклад, который всякий полукровка, считающий себя гражданином Эстер-Хаза, теперь обязан сделать в столичный банк. Заявленные «добровольность» и «обязательность» как-то сомнительно сочетались в одном предложении, но смущало Олли не это.

Вслед за утвержденным налогом «на половинчатую суть» в газете был опубликован ряд гражданских инициатив.

Первая касалась обучения. В ней говорилось, что «животные» не могут иметь равных прав на учебу и занимать места тех, кому они принадлежат по рождению. Квоты на образование, ранее выданные Верховным Советом, должны быть упразднены. А полукровки обязаны выкупить место… кровью. Буквально. Ну и прочими «ценными жидкостями».

Второй инициативой было введение термина «магическая репутация». Дабы отделить действительно опасных тварей от вполне безобидных пушистых существ.

«При первом добровольном взносе полукровка получит определенное количество репутационных «хазов», которое сможет увеличить, продолжая посещать банк Эстер-Хаза и пополнять его хранилища. Или же уменьшить, совершая противоправные действия и скаля клыки на всех подряд, – бубнила себе под нос Олив.

Полукровкам со «стартовой» репутацией будет позволено работать на должностях не выше младших сотрудников. Они смогут стать помощниками аптекаря или целителя, подмастерьями, низшими стражами, курьерами или поварятами… Чтобы получить более высокое место, нужно будет сначала позаботиться о репутации».

Проще говоря, чтобы стать библиотекарем, целителем или магистром, придется сделать не один добровольный взнос. На нужды магического сообщества. Подобные ограничения планировалось ввести и для прочих волшебных рас, разумных и способных к труду.

Третья инициатива касалась браков между половинчатыми созданиями и представителями чистой крови. С этого дня неравные свадьбы находились под официальным запретом. Верховный Совет допускал возможность исключений – для полукровок с безупречной репутацией и ценными генами. Но каждый случай будет разбираться отдельно.

В конце статьи всем полукровкам, обучающимся в академиях и магических школах, было предписано как можно скорее выкупить свои места. Чтобы не пасть жертвами случайного исключения на законных основаниях.

Прочим же половинчатым созданиям, занимающим высокие должности, рекомендовалось своевременно озаботиться репутацией и явиться в главный банк Эстер-Хаза. Добровольно.

– Бред какой-то, – выдохнула я, когда Олив с Монис закончили на пару зачитывать самые мясистые выдержки. – Кто мог такое подписать?

– «Принято единогласно», так тут сказано, – растерянно прошептала Олли, почесывая зудящее плечо. – Значит, совет почетных горожан.

В тяжелую, набитую грудой перекатывающихся камней голову прокралась мысль, что не просто так «Трибьюн» полоскал имя Эрика Валенвайда, разгоняя страх в сердцах простых магов. У меня самой в груди дребезжало, стоило вспомнить оскал на фотографии. Или тот, что был мне продемонстрирован вчера. Не удивительно, что Совет единогласно подписал закон, запрещающий подобным «высшим тварям» преподавать.

Слухи, что расползались по академии, точно гремучие змеи, лишали чувств на расстоянии. Вчера, к примеру, Ландра принесла на хвосте, что вампир по ночам устраивает пиршества – в личном кабинете, за плотно закрытой дверью.

Ей старшекурсники с боевого рассказали. Мол, если клыкастый вызовет на отработку, стоит или прятаться, или скорее терять невинность. Потому как в непорочной крови Валенвайд находит особую сладость. Шурхов гурман!

Видит Судьба, я бы не стала возражать, если бы князь Карповский решил уволить магистра. Расстраивало другое: у нового закона будет много жертв. С господина Валенвайда все только начнется.

***

К завтраку в трапезный зал мы спускались с хмурыми лицами: даже парижским «куколкам» понятно, что день нынче невеселый.

Совсем уж пасмурным он стал, когда к чаю вместо легких десертов на академию посыпались морфы. Один, второй, третий… Воздух над столами заволокло сажевым туманом, свежие блузки тут же пропитались запахом дыма.

Лицо ректора, и без того отмеченное тенями усталости, почернело налитой дождевой тучей. Как и на «Эншантели», на Петербургской академии висели чары, запрещающие телепортацию почтовикам. Однако мохнатые создания как-то прорвались и невозмутимо предстали пред убийственно черными очами князя Карповского.

Студенты, не успевшие завершить завтрак, озадаченно опустили чашки и столовые приборы. Без слов стало понятно, что происходит что-то внештатное. Незапланированное. Кошмарное.

Чтобы вот так бесцеремонно нарушить охранные чары, висящие на частной территории, нужно иметь как минимум… разрешение Магического Трибунала!

Не отставая от прочих, мы с подругами ошалело глазели на морфов. Нет, это были не обычные посыльные, каких можно встретить в любом почтовом отделении. На тех двоих, что прибыли первыми, были надеты знакомые ливреи из бирюзового бархата. Такую форму носят морфы, работающие в столичном банке.

Третий – с маслянистой сизой шерсткой и большими фиалковыми глазами – нарядился в удлиненный черный жилет с эмблемой Верховного Совета. В мохнатых лапках он держал небольшой шар, заполненный голубым дымом. Точную уменьшенную копию Оракула, что стоит в регистрационной зале Эстер-Хаза и проверяет чародеев на чистоту крови.

Увидев артефакт, мои подруги вжались в спинки стульев. Монис зарычала, Ландра выронила вилку, а Олив жалобно заскулила.

– Ну? Я слушаю! – раздалось громогласное с того конца зала, где располагались столы преподавателей. – Кто дал вам разрешение нарушить нашу утреннюю трапезу?

Ректор привстал со стула, медленно оправил черный пиджак и согрел каждого морфа в столь радушном взгляде, что я бы на их месте уже уносилась «хлопками» в Румынские Дебри. Впрочем, недобрый блеск в темных глазах намекал, что князь отыщет мохнатых и там.

– Сегодняшним днем Верховный Совет направил бригады морфов… для уведомления ректоров и директоров… – выдвинулся вперед тот, что с золотой эмблемой. – И для разъяснения нового закона. А также для сбора «ценных жидкостей» в атмосфере комфорта и дружелюбия.

– Так вы, выходит, сборщики дани? – вкрадчиво поинтересовался ректор, пересекая трапезный зал, как акула, черным плавником разрезающая водную гладь.

– Добровольных пожертвований, ваше высочество, – с вежливым поклоном поправил банковский служащий.

Глазки его зыркали, впрочем, ни разу не дружелюбно. Скорее презрительно.

– В банке с утра большая очередь, – с неискренним сочувствием вздохнул третий. – Совет все предусмотрел для вашего удобства. Портативный оракул, стерильные емкости, обезболивающие зелья. Если вы принесете нам личные дела учащихся и досье преподавателей, а также выделите целительский кабинет, мы управимся за пару часов.

– А если не выделю?

– Тогда полукровкам придется лично явиться в Эстер-Хаз. Можно сразу… с баночкой, – невозмутимо улыбнулся первый обладатель банковской ливреи. – В порядке живой очереди.

Брови ректора плавно съехались к переносице, пальцы сжались в кулаки добела… но тут же судорожно расправились. Князь взял протянутый указ, усыпанный гербовыми печатями и подписями, изучил бумагу внимательно.

– В составе преподавателей числятся дриада, вервольф, три вампира… Сведений об учащихся вы давно в Эстер-Хаз не предоставляли, – продолжал чинно вещать морф. – Оракул нужен, чтобы на месте зафиксировать точное количество полукровых созданий. Процедура не займет много времени, Андрей Владимирович.

– Как любопытно, – прокомментировал ректор и, не оборачиваясь, с задумчивой улыбкой протянул гербовую бумагу назад. Почувствовал, что к нему приблизился вампир, и решил поделиться «забавным опусом». – Господин Валенвайд, у вас есть желание добровольно сдать жидкости сейчас? Или сходите в Эстер-Хаз с баночкой? В порядке… кхм… живой очереди?

Ноздри «высшей твари» затрепетали, втягивая воздух так жадно, что в глазах должно было потемнеть. Обострившиеся скулы и показавшиеся из искривленных губ клыки намекали, что до той «очереди» кто-то может и не дожить.

От стола преподавателей отделились еще три фигуры и поспешили присоединиться к ректору. То ли в качестве моральной поддержки, то ли чтобы всей гурьбой навалиться на вампира, если тот окончательно спятит и решит полакомиться старым линяющим морфом.

– Принести мой ночной горшок? – с показной учтивостью спросил профессор Осворт у банковского служащего.

– Я могу плюнуть, подставляйте вашу мохнатую ладошку, – выдвинулась вперед темно-рыжая девушка и красноречиво оскалилась.

Мы с подругами сидели в нескольких метрах от эпицентра действа. Пока Олив и Монис шипели проклятья, я успела разглядеть, как наливаются бордовым глаза сестры Валенвайда. Как из груди ее брата вырывается рваный присвист. Как она хватает магистра под руку и с силой оттягивает назад, пока не случилось непоправимое.

Мурашки табунами перебегали по моим шейным позвонкам, растягивая по коже липкий холодный пот. Верховный Совет, рождая идиотские законы, явно не представлял, какую опасную «древнюю тварь» вот-вот спустит с поводка!

– Боюсь, у нас пока нет добровольцев, господа, – ректор поджал губы и резко взмахнул жезлом.

Черная воронка, закрутившаяся под морфами, вобрала в себя все до последней шерстинки. Вместе с портативным оракулом и нарядными ливреями. И выплюнула тролль знает где.

– Куда ты их, Андрей? – уточнил профессор Осворт, почесывая золотистую седину за оттопыренным ухом.

– Куда-то, – пожал черным плечом ректор, сделал еще взмах, и потолочные кристаллы налились тонким звоном, оповещающим о скором начале занятий.