Дикая магия. Проклятье «Черного тюльпана»

Шарик плыл неспешно, но настойчиво. Втянув живот, прижалась к серванту, и сгусток света проскользил мимо, но у двери развернулся и снова полетел ко мне. Он что, самонаводящийся? Тогда песенка спета… Карпов присел на край стола и насмешливо наблюдал за моими хаотичными перемещениями по кабинету.

– Так и будете бегать? Или дадите отпор?

И магическая формула, и несложное движение, изученное полчаса назад, – все тут же выскочило из головы. Я продолжала удирать от ментального шара, будто тот собирался съесть меня живьем.

– Страшно представить, о чем вы думали. Строили планы по захвату мира? Намеревались собрать коалицию троллей? Отбивайтесь, мисс Дэлориан.

Лучше бы и впрямь про троллей думала! Это хотя бы объяснимо.

– Я не могу сосредоточиться, когда он на меня летит! – недовольно буркнула я, и отбежала к столу, на котором сидел профессор.

– Полагаете, в реальной битве враги подождут, пока вы сконцентрируетесь? – Он резко схватил меня за талию, не давая увильнуть от шара, развернувшегося у двери и полетевшего к нам. – Щит. Быстро. Или дайте посмотреть, что там у вас прячется в симпатичной головушке.

Жалобно заскулив, я дернулась, но с места не сдвинулась. Талия была зафиксирована в демонических лапах, будто в железных тисках. Зажмурившись в предвкушении позора, я выставила перед собой жезл, пролепетала формулу и, не глядя, расчертила в воздухе «полумесяц влево».

Сквозь сомкнутые веки различила серебряное сияние, вырвавшееся из палочки и развернувшееся красивым, крепким щитом в полуметре от груди. Ментальный шар с хлюпаньем разлетелся вдребезги, едва коснулся мерцающей паутинки.

– Хорошая девочка, – похвалил меня Карпов, словно послушного питомца, и ослабил железную хватку. – Вот что творит мотивация. И о чем вы думали?

Ага, раз – и добровольно призналась! Стоило тогда каблуки сбивать?

– О том, что вы опасный человек, профессор. – Я нервно дернула плечами, выпуталась из его лап и направилась к своему зелью. – И что, будь у меня хоть капля разума, я бы никогда не подписалась на эти дополнительные занятия. Ох… Да что за невезение!

Я расстроенно обозревала хрустальную чашу. Снадобье настолько загустело, пока я бегала от голубого шара, что по консистенции напоминало кирпич. В сердцах швырнув палочку на зельеварительный стол, сквозь зубы процедила порцию отборных ругательств. В глазах встали непрошенные слезы.

– Вы ведь не собираетесь плакать, мисс Дэлориан?

Гневно сдвинув брови, Карпов подошел ко мне. Едва он это произнес, как на щеку предательски сорвалась огромная соленая капля. Мужчина небрежно смахнул ее тыльной стороной ладони.

– Прекратите. Не разводите тут…

Плотно сжав губы, я со свистом вдохнула и запретила себе плакать. Но тут же по щеке прокатилась вторая слеза, крупнее первой. Эту Карпов тоже стер, не особо заботясь о нежности.

– Хватит!

Кажется, он всерьез разозлился. А у меня кончилось ангельское, годами тренированное терпение.

– Да что с вами не так? – истерично выкрикнула я, отпустив на волю третью слезу и больше не сдерживаясь. – Почему вы… такой?

– Какой? – сердито поинтересовался мужчина, большим пальцем убрав свежую мокрую дорожку с моей щеки.

– Грубый, злой, высокомерный, язвительный, желчный… – начала перечислять я, загибая пальцы. – Никого к себе не подпускаете. Так хочется, чтобы вас все ненавидели?

– Вы переходите границы, мисс Дэлориан.

– Думали, только вам позволено вторгаться в чужое личное пространство? – надменно фыркнула я. – Сияющий щит не такой уж и сложный. Знаете, почему его осваивает только один из десяти? Потому что остальные девять падают в обморок в вашем жутком обществе!

– Вы забываетесь, – ледяным тоном сказал Карпов.

– Вам так удобнее, да? Можно ничего не чувствовать. Быть равнодушным, как камень. Хорошо устроились!

– Замолчите немедленно, или я вас заткну, – процедил профессор.

– Что с вами случилось? Как вы стали таким… холодным? – сопела я, заведенная до предела.

– Закройте… Свой… Рот…

Губы его дрожали, сжатые в кулаки руки побелели.

– Может мне в вас кинуть ментальным шаром? – язвительно прошипела я. – Научите-е-мм…

Это было последнее, что смог произнести мой рот. Дальше раздалось мычание. Потому что Карпов меня, действительно, заткнул. Грубым и резким поцелуем.

Через пять секунд демонические губы оторвались от меня. Профессор спешно сделал два шага назад и завел руки за спину. Я смотрела на него не моргая, забыв все слова на свете, включая «мама» и «спасибо». Кожа на губах горела, будто ее обдали кипятком. Щеки пылали. Про дыхание я вообще забыла. Может, и к лучшему. Помереть сейчас от удушья, быстро и бесшумно, – самый предпочтительный вариант.

– Надо было как-то заставить… замолчать, – неуверенно прошептал Карпов. Черные космические дыры растерянно сияли на мертвенно-бледном, а еще полчаса назад солнечно-оливковом, лице. Черт, да он был напуган не меньше меня. И тоже не против скоропостижного удушения. – Вам лучше уйти. Прямо сейчас.

Заторможено кивнув, я на ватных ногах попятилась к выходу. Вырвавшись на свободу, побежала к лестнице и чуть кубарем с нее не слетела. Крепко уцепившись за перила, я опустилась на ступеньку – ноги подкашивались и совсем не держали. Под коленями собрались полчища мурашек, пальцы взволнованно дрожали. Меня мутило от страха, но внутри все полыхало. Пять секунд. Черт, пять! Секунд! Почему меня так трясет?

***

Игнорируя глазунью, я сосредоточенно клевала поджаренный бекон. Глаза сами отрастили воображаемые шоры: я видела только белый глянец своей тарелки. Ничего лишнего.

– Карпов? – сочувственно бросила Джен. – Ты мрачная все утро.

Молча помотала головой и сконцентрировалась на беконе. Вторник был спокойным днем, избавленным от демонических дисциплин. Три урока, обед и дежурство в одинокой прохладе больничного отделения. Я рассчитывала спрятаться на кушетке за дальней ширмой и хоть немного поспать. Ночью сомкнуть глаза так и не получилось.

Ничего такого не произошло! Уговаривала я себя и, за компанию, Аврору, выглядывавшую из ночи цвета индиго. Волшебница посматривала ехидно, и к утру ее кривая улыбка все сильнее напоминала губы Мрачного Демона. Красиво очерченные. И горячие.

Дженни о чем-то мелодично потрескивала, но уши сами фильтровали «входящий поток». Я просто кивала на каждом десятом слове, не вдаваясь в смысл.

– …в Большой Совет Академии, представляешь? – донесся до меня оборванный финал возмущенной фразы, и я картинно раскрыла глаза и кивнула.

Хорошо, что он не прочитал мои мысли. Уверена, я единственная девушка на планете, умудрившаяся в пугающем обществе Карпова думать о его ресницах и скулах. Пожалуй, он мог словить инфаркт. И плакал бы тогда мой промежуточный экзамен по снадобьям.

–…вот будет аттракцион, если они поладят. Какая забавная парочка получится! – хихикала Джен, но я не поняла, про кого, и снова кивнула.

Ночью мне в голову пришла сотня способов заставить человека замолчать. И поцелуй был точно не первым в списке. Странный выбор, профессор.

–…я видела ее фотографию в журнале. Невероятно хороша собой. Только печальная, будто похоронила любимого песика, – закатила глаза Джен, сплетничая про какую-то волшебницу из высшего света.

Самое гадкое… что было не гадко. За пять секунд особо не разберешь. Но не противно, как можно ожидать. Даже приятно. Прямо очень. И эти чертовы мурашки под коленками, будь они не ладны! Мне срочно требовалась консультация профессионала.

Вырвавшись из-под информационного гнета, я проводила Джен на урок магической символики для пятикурсников, а сама поплелась на сдвоенную лекцию Осворта.

Куратор меня не донимал. Особенно после незабвенной лунной ночи, в ходе которой мои нежные пальцы нашли его мягкие, покрытые золотой шерстью волчьи уши. С тех пор наши отношения стали более интимными и трепетными, и я никогда не ждала подвоха от занятий одомашненного вервольфа. После того, как Ромул закапал слюной подол моей форменной юбки, я считала его кем-то вроде взрослого и временами лохматого друга.

Следом за Освортом я попала в общество академической дриады. Разговор зашел про троллей, и я всю лекцию просидела, борясь с румянцем. Эти существа значили очень много, хоть я и надеялась никогда не повстречаться с ними в реальности. Сколько раз Карпов грозился отдать меня им на съедение. Хотя, в свете последних событий… Думаю, он не стал бы делиться.