Мой милый доктор

Во что она превратила себя теперь? В жалкое замученное существо, большинство переживаний которого родилось исключительно в ее голове и не имеет фактического подтверждения.

Однако для нее они реальны.

Реальна ее любовь к коллеге Шестопалову, реально наличие соперницы Амалии, реально противостояние всего мира ее счастью.

Вот еще одно подтверждение истины, с которой доктор встречается каждый день. Любовь слепа, глупа и зла. В лучшем случае она доводит до блаженного помутнения рассудка, в худшем – до скрытой депрессии.

Вдоволь насмотревшись на чужие муки, Сватко была довольна, что до сегодняшнего дня ей удавалось обходить стороной воспеваемое поэтами чувство, а если оно изредка подбиралось к околице ее сердца, она безжалостным ударом здорового цинизма убивала его наповал.

При этом, как лекарь людских душ, не забывала – к ней идут не для того, чтобы искоренять любовь, а чтобы ее найти и укрепить.

Приходилось прилагать дьявольские усилия и не жалеть сил, времени и здоровья, чтобы несбыточные романтические желания пациентов обратить в свершившийся факт.

Римма Эдуардовна терпеливо ждала, когда иссякнут первые бурные потоки слез Захаровой, и она будет в состоянии вести связное повествование и поддерживать диалог.

– Дорогая Виалета Сергеевна, – начала она после того, как девушка достала из сумочки зеркальце, посмотрелась в него и скривила недовольную гримаску от вида припухшего лица. – Я не поняла из твоих объяснений ни слова.

Захарова шумно закинула зеркальце в сумочку и опять начала всхлипывать.

На немом экране телевизора высветился результат окончания матча. Два-два. Римма Эдуардовна под столом задергала ногой, но новый наплыв раздражения никак не отразился на ее лице.

– Давай-ка я попрошу Ирину Викторовну принести тебе чаю, – тоном терпеливой нянюшки проговорила она. – Затем ты откинешься на диване, закроешь глаза, послушаешь через наушники минут десять приятную музыку, а потом мы побеседуем.

Доктор скосила глаза на телевизор, благо за темно-дымчатыми стеклами ее очков проследить за взглядом не представлялось возможным.

На экране уже били серию пенальти. Новый счет на табло ясно давал понять – не видать россиянам чемпионата, как японцам – Курил, если они пропустят последний мяч.

Римма Эдуардовна на мгновение застыла, точно восковая фигура.

– Я не хочу пить, – прервала Виалета зрительный контакт доктора с голубым экраном. – Я хочу попросить об одолжении… Помогите мне!

Девушка сложила ладони в просительном жесте.

Римма Эдуардовна повернула лицо в сторону посетительницы, хотя ее глаза все еще были прикованы к телевизору, в котором вратарь руками, выросшими не с того места, перечеркнул настоящее и будущее сборной России.

– Не-е-ет!!! – выкрикнула врач, испытывав острый приступ патриотизма и ненависть к средствам массового вещания.

– Как нет? – оторопела девушка от столь быстрого и категоричного отказа. Ее нижняя губа задрожала, а глаза вновь начали наполняться слезами. – Вы… вы же обещали помогать мне.

Римма Эдуардовна сосредоточенно нахмурила брови, дернула плечом и щелкнула пультом. Экран потух.

– Извини, я не тебе сказала. Конечно, я помогу. Не будем откладывать разговор на целых десять минут, – с непроницаемым лицом проронила она. – А чай, все же, убедительно рекомендую попить.

– Чай? – поморщилась Виалета. – Тот самый, после которого полдня тянет в сон?

– Конечно. Это чудный чаек, правда? Из тибетских трав, по спец заказу привезли, – вкрадчиво вещала врач, точно уговаривала маленького ребенка принять горькую микстуру. – От него не только хочется спать, но и хочется жить.

– Давайте ваш чай, – согласилась Виалета, в очередной раз удивляясь магическому воздействию на нее голоса врача, низкого и чуть неестественного.

Римма Эдуардовна дала по селектору указание секретарю принести чашечку эликсира клиенту и «как обычно» ей.

Буквально через несколько секунд появилась Ирина Викторовна с подносом в руках.

Угостив Виалету чаем, она подошла к доктору, подала ей другую чашку и спросила так тихо, что Римма Эдуардовна едва расслышала ее вопрос.

– Наши продули?

– Не сыпь соль на рану, – угрюмо констатировала доктор, после чего задумчиво посмотрела в свою чашку, выдохнула воздух и залпом выпила содержимое, следом положила на язык дольку лимона и легким наклоном подбородка поблагодарила секретаря.

Напиток «как обычно», представляющий собой пятьдесят грамм армянского коньяка.

И он расслабил врача не хуже тибетского чая. Римма Эдуардовна не против была предложить спиртное и Виалете, если бы не врачебная этика, постоянно докучавшая доктору железными правилами и порой мешавшая эффективному лечению.

3. Удача ускользает

Оставшись один на один с Захаровой и видя ее быстрое возвращение к адекватному состоянию, а значит, и способности выражать мысли последовательно, доктор деликатно напомнила:

– Виалета, что у тебя произошло?

– А? – переспросила девушка, отставляя от себя чашку и растеряно глядя по сторонам. – Зачем вы через динамики включили свой голос?

Римма Эдуардовна дернула щекой – секретарь для ускорения эффекта подала клиенту двойную дозу чая? Надо бы ей устроить нагоняй за самоуправство.

– Извини, сейчас отключу, – согласилась доктор, выждала пару минут и заговорила вновь, но гораздо тише. – Так нормально?

Девушка кивнула и, точно вспомнив, зачем рвалась на прием, затараторила:

– Только вы сможете мне помочь! Ваш опыт и знания способны вершить волшебство. Не спорьте, я знаю, что говорю. Благодаря вам Александр заметил меня, и это почти чудо. Если бы не досадная случайность, наши отношения уже вышли бы за черту приятельских встреч.

Римма Эдуардовна философски взглянула на пустое донце своей чашки и подумала – как у женщин все просто.

Если мужчина пригласил ее на пару свиданий (что и было в данном случае), несколько раз подвез домой с работы, по-дружески чмокнул в щеку – это непременно должно означать у него наличие серьезных намерений. Тогда как появление другой женщины на горизонте определяется лишь «досадной случайностью».

– Вчера я узнала от Кати Самохиной, моей подруги – она бухгалтер и в курсе всех финансовых подвижек в нашей фирме, – тараторила Захарова, – что Амалия не собирается регистрироваться в списках…

– Не торопитесь. Какие списки? – деликатно перебила ее врач. Виалета вновь начинала волноваться и сбиваться с мысли. Тибетский чай, как ни странно, оказался слабоват для пика эмоционального шока пациента, и секретарь Ирочка была права, когда налила две дозы в одну чашку.

– Списки? Ах, да, – спохватилась девушка, глубоко вдохнула, точно ныряльщик перед погружением, и зачастила вновь. – Наша фирма «Феникс» объединяется с более крупной, «Магнатом». Слияние планируется отметить банкетом и двухдневной прогулкой на теплоходе «Чехов», в ближайшие выходные.

Она нервно схватила чашку с чаем. Отхлебнула и торопливо продолжила.

– Явка руководителей и сотрудников высшего звена, как всегда, желательна, но не обязательна. Амалия Хлыстова – финансовый директор «Магната», она должна и будет присутствовать на ознакомительной вечеринке, о чем еще не заявила ни нашей, ни своей бухгалтерии.

Виалета потерла указательными пальцами виски.

– С некоторых пор, а именно, недели полторы назад я начала подозревать, что Александр неровно дышит в ее сторону. Извините, что не сообщила вам – считала это пустыми домыслами ревнивицы, то есть меня. Но теперь я уверена – Шестопалов увлекся финансовым директором «Магната», а она отвечает ему взаимностью… Она не регистрировалась в списках обеих бухгалтерий, а значит, будет ночевать в его каюте, и дураку понятно – не из-за нехватки мест на «Чехове». Что мне делать? – выпалила девушка на одном дыхании и, как будто отдав доктору своим рассказом внутренний стержень, надрывно всхлипнула, потом еще раз и заплакала.

– Ну и логика! Чисто по-женски, – качая головой, подытожила доктор. – А если Хлыстова вообще не едет на вечеринку?