Мой милый доктор

Мой милый доктор
Елена Космос

Почему все беды на свете достались именно ей? Ни загадочное имя, ни талант архитектора, ни самостоятельность и красота не принесли самого желанного – любящего и заботливого мужчины. В кого бы не влюблялась доверчивая девушка – все обманывали ее. В отчаянии она обращается к психотерапевту, но его нетрадиционные методы приводят к неожиданному результату…

Елена Космос

Мой милый доктор

1. Мир желает быть обманутым

За дверью громко спорили женские голоса, явно теряя контроль над собой. Один непримиримо требовал пропустить, другой, утратив привычное хладнокровие, возражал, срываясь на истеричные нотки.

– Я все равно пройду! Отойдите, Ирина Викторовна, – надрывался от собственной решимости первый голос. – Не заставляйте меня устраивать потасовку!

– Я заставляю? – громко возмутился второй голос. – Это вы на пустом месте провоцируете скандал. Рабочий день закончился час назад. Так?

– Ну, допустим, – первый голос прозвучал чуть тише.

– Вы не записывались сегодня на прием. Так?

– Так, – еще тише прозвучало после некоторого молчания.

– Сорвали мне телефонные переговоры с клиентом, – второй голос оборвался, затем зазвучал вновь, но уже примирительно и слащаво. – Виалета Сергеевна, – голос, явно принуждая себя, произнес имя собеседницы с одной «т», – я не могу пропустить Вас к врачу в таком состоянии. Вы выглядите хуже, чем перед первым приемом. Сядьте, успокойтесь. Хотите чаю, кофе или воды?

– Простите, Ирочка, – всхлипнул второй голос. – Вы правы. Я не могу в неопрятном виде идти к доктору, но… пойду в любом случае. Для меня очень важен сегодняшний разговор с Риммой Эдуардовной.

Римма Эдуардовна Сватко – тот самый врач, на прием к которому настойчиво рвалась Виалета Захарова, сидела за большим письменным столом своего кабинета и пыталась сосредоточиться на последних минутах футбольного матча – отборочного этапа чемпионата Европы. «Беседа» за дверью делала это невозможным.

Римма Эдуардовна отдавала должное мастерству своего администратора, всеми силами утихомиривающей конфликт, но, видя безуспешность ее усилий, начинала нервничать.

Пропустить матч, где решалась судьба российской команды – попадет она в сам чемпионат или нет – для Сватко приравнивалось к всемирной катастрофе, однако и оставить просьбу пациентки без внимания врач не могла.

С недавних пор здоровье, личная жизнь и даже судьба Виалеты Захаровой всецело в руках доктора, и она не в праве распоряжаться ими в зависимости от смены настроения, режима рабочего времени и, тем более, матча, в котором российская сборная бездарно пропускает один гол за другим.

Римма Эдуардовна утомленно вздохнула, щелкнула пультом ДУ (звук на телевизоре пропал, но изображение осталось), затем нажала на кнопку селекторной связи:

– Ирина Викторовна, пропустите пациентку.

По привычке взглянув в овальное зеркальце, стоящее на столе, доктор устало отметила, что «каре» опять сбилось на бок. Челка начиналась где-то в районе уха и заканчивалась посередине лба – волнение от просмотра футбольного матча не прошло даром.

Одним движением руки она поправила волосы и подумала, что интуиция – великая вещь. Раз строптивый парик пришелся ей не по душе с самого начала, не стоило заводить с ним долговременных отношений. Но Ирина Викторовна для общего имиджа строгой докторши посоветовала именно его.

Ничего не оставалось, как согласиться с администратором, разбиравшимся в вопросах создания женского образа куда лучше Риммы Эдуардовны и бороться со «стильной» прической перед заходом каждой посетительницы.

– Ирина Викторовна, так где пациентка? – терпеливо осведомилась врач.

Виалета нерешительно остановилась возле двери, опустила голову и с какой-то нездоровой тщательностью начала рассматривать носы туфель, точно могла найти в них убедительные основания своей робости. Подняв глаза и встретив полный недоумения взгляд Ирины, наконец, прошла в кабинет.

Приятный полумрак, сгущающейся в той стороне, где сидит врач – психотерапевт, ненавязчивый шум фонтанчика в углу, едва слышные мелодии леса из стереоколонок, обволакивающая мягкость дивана, предназначенного для посетителей. Всё как всегда.

Обстановка огромного кабинета своим видом больше напоминающая гостиную жилого дома, немыслимым образом успокаивала и настраивала на душевную неторопливую беседу.

Виалета робко села на край дивана, а не легла, как на предыдущих сеансах.

– Извините, Римма Эдуардовна, за вторжение, – с просительными нотками в голосе заговорила она, – но я была вынуждена. Если я не предприму решающего шага, катастрофа неизбежна. Мои худшие предположения становятся реальностью…

Посетительница замолчала. Словно боялась произнести следующую фразу.

– И я осмелилась обратиться к вам с необычной просьбой, – с видимым облегчением выдохнула она. – Мне нужно…

Ее голос сорвался, как только она заговорила о проблеме, с которой пришла.

Умиротворяющая обстановка кабинета вдруг начала действовать ей на нервы – фонтанчик в углу зашумел с грозностью водного потока, низвергающегося в пропасть.

Голоса птиц из динамиков зазвучали насмешливо и неправдоподобно.

Девушку выводила из себя даже сама доктор, сидящая за столом неживым сфинксом и с завидным хладнокровием наблюдавшая за суетой пациентки.

От мысли, что никому нет дела до ее трагедии, стало необычайно обидно. Она расплакалась, совсем как ребенок, размазывая ладонями слезы по щекам, всхлипывая и судорожно переводя дух.

2. Надежда на удачу

– Она не зарегистрирована в списках, но я достоверно знаю – она там будет! Понимаете, что из этого следует? – девушка приложила ладони к глазам, точно закрываясь от страшного видения перед собой.

– Она будет жить в его каюте! Слышите? Она и ночевать у него останется! Катастрофа…Я не понимаю, как он может поступать со мной так жестоко?!

– Успокойтесь! – прервала Римма Эдуардовна стенания пациентки. Ее неожиданно низкий и твердый голос, хотя обычно она говорила мягко, как бы упрашивающе, заставил Виалету вздрогнуть и подчиниться.

Доктор открыла ящик стола, полный одноразовых носовых платочков, взяла один и протянула пациентке, с досадой отмечая, что полуторамесячная терапия идет псу под хвост.

На лицо явный регресс внутреннего содержания и внешнего состояния. Захарова выглядит хуже, чем перед первым сеансом.

Двадцатишестилетняя девушка сегодня смотрится лет на десять старше. Темные круги под глазами, красноречивые свидетели бессонной ночи, невыгодно оттеняют землистый цвет кожи. Понятно, что она мало бывает на свежем воздухе.

Пальцы беспорядочно скачут по коленям, не слушаясь нервных импульсов мозга, наверняка заставляющих их лежать смирно.

Подбородок дрожит, глаза блестят затравленно и отчаянно.

Темно-русые с рыжинкой локоны поблекли и висят безжизненными прядями.

Выходит, Сватко – доктор так себе, и весь ее эксклюзивный метод не стоит выеденного яйца?

Ну, уж нет! Если господин несчастный случай вмешивается в процесс выздоровления, не доктор тому виной.

Еще два дня назад, на предыдущем сеансе, Виалета была ослепительной красавицей, если и не уверенной в себе, то полной надежды.

Ее светло-карие глаза мерцали в полумраке кабинета янтарной теплотой. С матового цвета лица не сходил естественный румянец.

Ее стройная женственная фигурка с плавными изгибами порхала по кабинету, не в силах усидеть на месте. Она воодушевленно строила планы на будущее и все ее лицо начинало светиться от предвкушения счастья.