Позволено любить

– Он хотел, чтобы я был достоин носить его имя и был, по возможности, защищён от многих искушений, какие даёт богатство. Женитьба свяжет меня и очень обяжет, так что тратить состояние мне придётся с оглядкой на супругу. В противном случае, мне придётся нести тяжкое бремя военного ещё почти шесть лет…

– Осталось теперь найти таковую кандидатуру…

– В том-то и дело, Герберт, что формально она найдена, – Райли оторвался от стула, положив перо на стол.

– Когда же? – удивился Герберт. – Когда ты успел?

– Не я. Просто не было случая рассказать… Мне было лет восемь, когда у очень хорошего друга моего отца родилась дочь. И они, по достижении ею двух лет, а мною – десятилетия, порешили связать наши фамилии помолвкой.

– Вот это поворот! – изумился Герберт. – Так значит, ты связан словом!

– Да, но мы давно не общались. Друг отца – один граф, имя скажу позже, вряд ли ты их знаешь, они не появляются в столице, насколько знаю, – скончался двенадцать лет назад, дочери его было тогда, получается, четыре… С тех пор они не давали о себе знать, по крайней мере, отец ничего мне о них никогда не рассказывал. А теперь его нет, и спросить мне не у кого…

– Опекун не знает?

– Нет, – Райли встал и прошёлся по комнате, размышляя. – Теперь я составляю письмо на имя матери этой девушки…

– Но это прискорбно: жениться по долгу, а не по желанию…

– Как много знаешь ты тех, кто женится по любви, Герберт? – улыбнулся Райли и кивнул появившемуся на пороге лакею, тут же внёсшему поднос с кофе и сладкими пирожками. – А если серьёзно, то ты прав…

Он помолчал, стоя и наблюдая, как друг с аппетитом набросился на угощение, но мыслями, видно, был далеко отсюда.

– Знаешь, кого я встретил у лорда Уитримера? – прервал он молчание, многозначительно усмехаясь в ответ на вопросительный взгляд товарища. – Эмили Хартли.

– Миледи Корнгейт?

– Её.

– И что же она? Я видел её в эти годы редко. Говорят, всё время в Лондоне.

– Так и есть.

– Красивая? – мечтательно протянул Герберт.

– Почти не изменилась.

– Понимаю… Если она теперь овдовела, ты, получается, не прочь…

– Нет. Нет, Герберт, – категорично ответил Райли. – Всё в прошлом. Она была моей первой женщиной, но, боюсь, первой любовью это назвать нельзя…

– У неё вроде ребёнок. Не твой? – подавил смешок Герберт.

Райли покачал головой:

– Я, конечно, дурно поступил со стариком Хартли, но соблазн был велик, я был по-юношески безрассуден, а Эмили просто сокрушила меня своей буйной чувственностью… Но в этом грехе я неповинен. Мы расстались за два года до того, как их сын родился, и я, правда, не знаю, чьему отпрыску оставил лорд Корнгейт свои деньги и титул.

– Невысокого же ты о ней мнения…

– Я не хочу её чернить, Герберт, и этот разговор возможен только между нами, но у меня никогда не было иллюзий даже относительно её верности мне в то время, а уж о муже…

– И как она встретила тебя? – с любопытством спросил лорд Уайли.

Райли снова многозначительно улыбнулся и потупил взор, понизив голос:

– Чуть не нарушила моё длительное воздержание. Дала понять, что намерена возобновить наши отношения.

– Да, если б ты не был помолвлен…

– Но Эмили – не вариант. Если бы мне суждено было жениться по собственному выбору, – Райли стал серьёзным, – я бы хотел, чтобы меня влекло не только тело. Мне хочется любить, Герберт, быть близким с кем-то душой…

– Душой, – притворно обиделся лорд Уайли, одновременно любуясь другом, высказавшим столь благородные помыслы. – А моей души тебе мало?

– Мне нужна близкая женщина, любимая, – ответил Райли, дав другу подзатыльник. – Но… Есть, правда, шанс, что и эта моя… невеста мечтает вовсе не обо мне, и мы могли бы обоюдно расторгнуть помолвку, освободив друг друга от данного в её младенчестве обещания…

– А что, она была тогда красоткой?

– Кто? – Райли словно очнулся, задумавшись.

– Ну, невеста твоя. В свои два года?

– О да… Я, помню, сидел на коленях её отца, когда её внесли в чём-то белом и розовом, в каких-то ленточках, и я от всего сердца сказал «да»!

– Ты купился на розовые ленточки! В десять лет! Я поражён!

– Ты плохо думаешь обо мне. Я купился на то, что её отец расписал мне, какой роскошный пруд достанется ей в приданое вместе с имением!

– Ясно! Он поймал тебя на страсти к плаванию!

– Именно, Герберт! – Райли рассмеялся, возвращаясь за стол. – Вот теперь я пытаюсь написать им, что готов или жениться, или освободить её от слова, если она пожелает…

– Ты думаешь, найдётся такая глупая девица, которая откажется от твоего титула, денег… Да и любая скажет тебе, что на свете просто нет женщины, которая устоит перед твоей внешностью!

Райли подбоченился, принимая лесть с притворным наслаждением, но, словно вспомнив что-то, проронил с улыбкой:

– Ты очень ошибаешься, Герберт! Только на днях я встретил ту, кому абсолютно безразличны мои многочисленные выдающиеся достоинства! Честное слово!

Герберт кивнул, подумав, что друг шутит, затем встал, посмотрев на часы:

– Ты ведь занят, Райли. Не буду мешать твоим матримониальным планам и желаю тебе удачи.

– Она мне потребуется. Благодарю, – и, проводив Герберта до самого крыльца, сэр Райли вернулся за стол и в глубокой задумчивости склонился над начатым письмом.

Глава 6. Виктория озадачена

В доме графини Лейден шла подготовка к предстоящей осенью поездке в Беллингстоун. Приближался очередной светский сезон, и леди Оливия, много лет не заезжавшая в столицу надолго, собиралась снять там апартаменты и поселиться вместе с шестнадцатилетней дочерью, которую в этом году собиралась представить ко двору герцога Фернанда.

Надо сказать, сама Виктория воспринимала это событие очень спокойно. Воспитанная бабушкой по папиной линии, не оставлявшей её матери при жизни шансов влиять на ум и душу любимой внучки, которой она отдавала предпочтение перед Генри и Алисой, бабушка культивировала в своей любимице те черты характера, какими могла похвастаться сама. Виктория была девушкой невероятно здравомыслящей и абсолютно устойчивой к соблазнам. Она, конечно, любила танцевать и веселиться, но вряд ли блеск двора вскружил бы ей голову, так как больше всего она ценила сельскую жизнь с её просторами, простотой, со всем, что способствует хорошему здоровью и спокойному сну.