По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Сотворение мира
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
И. С бубном, раскосый Восток!
Шел алый тот Ангел.
Держал узкий меч.
Держал его вниз острием.
Горели власы наподобие свеч,
И синий горел окоем.
И я увидала: за Ним, за спиной
Его, где летели крыла, —
Огнем занялся зимний мир ледяной,
Земля, где отвеку жила!
А красный тот Ангел все шел и молчал!
Глаза Его были страшны,
Огромны… Он ими юдоль примечал
От голубя и до Луны.
Весь мир застывал во багряных зрачках,
А Он все глядел и глядел —
На иней, что солью искрил на крестах,
На Божий последний удел!
Я, щеки зажавши, следила пожар!
Мир красен! Но Ангел – красней!…
Зачем Ты в ладонях сей меч удержал?…
Не поднял – в безумье огней?!
Ну что Ты стоишь?!
Ну – скорее казни
Наш праздник в венце литургий!
Взмахни! Отсеки все цветные огни
Январских ночных панагий!
И головы храмам златые сруби!
И людям сердца поизрежь!
О, даруй нам смерть!
А потом – возлюби.
А после – закрой эту брешь.
И я на колена упала пред Ним,
Пред кровью Его и огнем!…
…
…А люди запели:
– Давненько стоим…
Уж ночка, – а встали-то днем…
И я разлепила глаза в забытьи.
И я поняла, кто таков
Наш век окаянный, и братья мои,
И голод – во веки веков.
И, в смоге, перед иконостасом реклам,
Молитвою – ценник шепча,
Я так зарыдала
По красным крылам,
Взмывающим
Из-за плеча.
Тьма египетская
Вселенский холод. Минус сорок.
Скелеты мерзлых батарей.
Глаз волчий лампы: лютый ворог
Глядел бы пристальней, острей.
Воды давно горячей нету.
И валенки – что утюги.
Ну что, Великая Планета?
На сто парсек вокруг – ни зги.
Горит окно-иллюминатор
Огнем морозных хризантем.
И род на род, и брат на брата
Восстал. Грядущего не вем.
Как бы в землянке, стынут руки.
Затишье. Запросто – с ума
Сойти. Ни шороха. Ни звука.
Одна Египетская Тьма.
И шерстяное одеянье.
И ватник, ношенный отцом.
Чай. Хлеб. Такое замиранье
Бывает только пред Концом.
И прежде чем столбы восстанут,
Огонь раззявит в небе пасть —
Мои уста не перестанут
Молиться, плакать, петь и клясть.
И, комендантский час наруша,
Обочь казарм, обочь тюрьмы
Я выпущу живую душу
Из вырытой могильной тьмы!
По звездам я пойду, босая!
Раздвинет мрак нагая грудь!
… Мороз. И ватник не спасает.
Шел алый тот Ангел.
Держал узкий меч.
Держал его вниз острием.
Горели власы наподобие свеч,
И синий горел окоем.
И я увидала: за Ним, за спиной
Его, где летели крыла, —
Огнем занялся зимний мир ледяной,
Земля, где отвеку жила!
А красный тот Ангел все шел и молчал!
Глаза Его были страшны,
Огромны… Он ими юдоль примечал
От голубя и до Луны.
Весь мир застывал во багряных зрачках,
А Он все глядел и глядел —
На иней, что солью искрил на крестах,
На Божий последний удел!
Я, щеки зажавши, следила пожар!
Мир красен! Но Ангел – красней!…
Зачем Ты в ладонях сей меч удержал?…
Не поднял – в безумье огней?!
Ну что Ты стоишь?!
Ну – скорее казни
Наш праздник в венце литургий!
Взмахни! Отсеки все цветные огни
Январских ночных панагий!
И головы храмам златые сруби!
И людям сердца поизрежь!
О, даруй нам смерть!
А потом – возлюби.
А после – закрой эту брешь.
И я на колена упала пред Ним,
Пред кровью Его и огнем!…
…
…А люди запели:
– Давненько стоим…
Уж ночка, – а встали-то днем…
И я разлепила глаза в забытьи.
И я поняла, кто таков
Наш век окаянный, и братья мои,
И голод – во веки веков.
И, в смоге, перед иконостасом реклам,
Молитвою – ценник шепча,
Я так зарыдала
По красным крылам,
Взмывающим
Из-за плеча.
Тьма египетская
Вселенский холод. Минус сорок.
Скелеты мерзлых батарей.
Глаз волчий лампы: лютый ворог
Глядел бы пристальней, острей.
Воды давно горячей нету.
И валенки – что утюги.
Ну что, Великая Планета?
На сто парсек вокруг – ни зги.
Горит окно-иллюминатор
Огнем морозных хризантем.
И род на род, и брат на брата
Восстал. Грядущего не вем.
Как бы в землянке, стынут руки.
Затишье. Запросто – с ума
Сойти. Ни шороха. Ни звука.
Одна Египетская Тьма.
И шерстяное одеянье.
И ватник, ношенный отцом.
Чай. Хлеб. Такое замиранье
Бывает только пред Концом.
И прежде чем столбы восстанут,
Огонь раззявит в небе пасть —
Мои уста не перестанут
Молиться, плакать, петь и клясть.
И, комендантский час наруша,
Обочь казарм, обочь тюрьмы
Я выпущу живую душу
Из вырытой могильной тьмы!
По звездам я пойду, босая!
Раздвинет мрак нагая грудь!
… Мороз. И ватник не спасает.
Последний отзыв
книга нужная