Академия Макоши. Спецкурс

Получилось!

Я занесла справку в деканат и позвонила маме. Удивительно, что она до сих пор не раскусила обман.

Она примчалась немедленно. И забрала домой, жаль, что на время.

– Вот и оставь тебя одну на несколько дней! Ледяную воду пила? Или мороженым объелась? А может, ночью окно не закрыла, продуло?

Я только кивала, радуясь, что «больное горло» спасает от ответов.

Дома мне развели полоскание и велели лечиться. Противный привкус лекарств я считала платой за свободу от занятий.

Зато можно было не думать об академии. И разработать план побега. Надо только мамин настрой прощупать! Может, отыщу слабое место.

– Ничего себе! – послышалось из большой комнаты, папа как раз включил телевизор.

По всем каналам передавали одну и ту же картинку – на перегоне столкнулись пассажирский и товарный поезда. Цистерны с мазутом опрокинулись, залив все вокруг черной вонючей жижей. Пожар признали беспрецедентным.

Стена огня, пожирающая деревья; валяющиеся на боку составы, все это вызвало острое чувство дежавю. А мечущиеся фигуры его только усилили.

Врачи, пожарные, МЧС… теперь я видела в их работе упорядоченность. И знала, кого будут спасать в первую очередь – людей с красной и желтой нитками на запястьях.

Это было страшно.

– Тоня? Тонечка? Тебе плохо? – мама пощупала лоб. Её рука была холодной. – Температура, так и знала! Марш в кровать!

Я не сопротивлялась. Но, свернувшись калачиком под одеялом, видела плачущих людей, слышала крики обожженных звучали – они звечали как наяву. А еще я знала: тот мужчина, который только что давал интервью, погибнет. Потому что я видела его, неподвижно лежащего на деревянных носилках, с черной ниткой на запястье, и берегиня аккуратно закрывала его лицо белой тряпицей.

Но ведь были и другие! Были те, кто выжил! И если Баба Яга права, они уцелеют даже в этом аду!

Думать, а тем более вспоминать, не хотелось. Организм ответил на нежелание тяжелой, затяжной болезнью: ангина перешла в бронхит, я провалялась в кровати почти месяц. И окончательно решила, что не вернусь в академию. Все эти походы на Кромку, геройства ради спасения чужих жизней не для меня. Если останусь, о спокойной жизни можно забыть.

Главной проблемой оставалась мама. Теперь, после поступления, она окончательно видела меня в медицине.

Ну да ладно! В конце концов, не всем быть спасателями! И на «Скорой» не всем работать. Устроюсь куда-нибудь в кабинет и буду жить тихо-мирно, без катастроф и ужасов.

Но в академии считали иначе.

– Ты много пропустила, – первое, что сказал при встрече Павел Семенович. – Надо нагонять. Готова работать?

– Нет, – я ошалела от собственной наглости и не представляла, чем может закончиться этот бунт. – Я не хочу на Кромку. Я не хочу учиться в академии. Хватит и училища!

Куратор помрачнел:

– Не передумаешь С твоим Даром…

– Что мне с того Дара? Помогает кому угодно, только не мне. Подруги ржут, прозвища придумывают. Даже не уговаривайте, я все решила!

– И все-таки, не торопись!

Спецкурсники были не столь деликатны:

– Дура ты, Тоня, – сходу залепила Майя. – Другие бы душу за такую возможность отдали…

– Готова поменяться!

– Ну чего пристала к человеку? Не видишь – не на своем она месте, – Кирилл поставил на плиту чайник и сунул в микроволновку всегдашние бутерброды. – Хуже нет, чем заниматься тем, что ненавидишь.

– Но её Дар…

– Её Дар – её личное дело. Но все же, – он повернулся ко мне, – рекомендую сходить на пару занятий. Может, узнаешь что-то интересное.

– Нет! Не хочу время терять – мне по основным предметам класс догонять!

– Как знаешь! – забрав бутерброды, Кирилл скрылся в своей комнате.

– Тебя будет не хватать, – робко вклинилась в разговор Даша.

– Почему это? Я же всего один раз с вами работала, и то – в сторонке просидела.

– Баба Яга тебя хвалила. Берегини просили передать благодарности – , с помощью твоего Дара многих удалось спасти.

– Дару, не мне, – вот это было обиднее всего. И я только укрепилась в своем решении.

В этот день на спецзанятия так и не пошла. Учила в комнате анатомию – мне уже сообщили, что преподавателю плевать, болел ты или нет – пройденный материал должен от зубов отлетать.

Последствий не было, разве что Прокуда громко вздыхал и время от времени скидывал что-то с полок. Я делала вид, что не замечаю.

Через несколько дней стало ясно: никто никого силком на Кромку не потащит. Спецкурсники со мной почти не разговаривали – здоровались, и только, а в остальное время делали вид, что студентки Антонины Бересклетовой не существует.

Куратор был другого мнения:

– Тоня, твой Дар – редкостная находка! Ты не представляешь, скольким людям он может спасти жизнь.

– Павел Семенович, – я решилась на прямой разговор. – Меня в это училище запихнули насильно, мама воплощает свою мечту. Будь моя воля – давно бы документы забрала. И так несладко, а тут еще вы со своей Кромкой…

– Понимаю, – куратор сник. – Очень жаль, что…

– Подождите! – встрепенулась я. – Меня что, на самом деле отпустят? Вот просто возьмут и… отпустят?

– Почти. Конечно, переведут на обычную форму обучения, да из комнаты придется переехать, но это детали.

– А… вы не боитесь, что я кому-нибудь расскажу?

Он засмеялся. Искренне, открыто:

– И тебе поверят? Подумай: какая-то Кромка, Баба Яга, другой мир… Сама бы поверила?

– Ни за что!