В руках Ирбиса

– Что за бред? Это такой способ соскочить? Забудь, я не позволю тебе этого сделать.

– Уверен? Кирилл Барский обещал мне, что Анатолий Басов получит наказание, которое заслужил. Почему он на свободе, Кирилл?

Потому что ты убила Барса, и у меня появилось дело поважнее, чем дожимать Баса, а когда к делу подключился Клим было уже поздно – за дальнего родственника впрягся Борис Верещагин, но тебя, Моника Абрамова, этот ответ вряд ли устроит, ведь получается, что и в этом виновата ты.

– Теперь это не имеет значения.

– Значит, пока ты хотел затащить меня в постель тебе было не всё равно, что он накачивает город наркотиками, а теперь больше не имеет значения. Что ещё для тебя потеряло своё значение? Хотя не надо, не отвечай. Из всех обещаний, что ты мне давал, ты не выполнил ни одного.

Ника начала посматривать в сторону дверей, из которых мы вышли в этот недостроенный сад. Наши отношения похожи на него: есть материалы, есть территория, есть желание, но у нас не получается соединить всё это вместе, а сейчас она просто разламывает то, что мы с трудом выстроили.

– Значит самое время начать. Я обещал забрать тебя с этого вечера и я это сделаю. – Провёл по её щеке – ледяная, на улице духота, а она пугающе холодная.

– А если я больше не хочу этого, то что тогда? Заставишь? Уведёшь силой? И всё остальное тоже будет насильно?

– Ника, – не дал ей дальше соображать, она идёт по неправильному пути, взял руками за лицо, чтобы смотрела мне в глаза и не смела отвернуться, она схватилась за мои запястья, то ли чтобы высвободиться, то ли чтобы удержаться на ногах, нельзя дать ей уйти, только со мной и только ко мне, других путей у неё нет и быть не может, в любом другом направлении пропасть, – послушай меня, ты даже не представляешь, сколько возможностей я не использовал. Я уже давно мог забрать тебя себе и делать всё, что захочу и как захочу, но я этого не сделал, безумно хотел, но сдержался. Сейчас мне необходимо, чтобы ты поехала со мной, не захочешь – ничего не будет, я просто хочу, чтобы ты доказала, что готова стать моей. Мне это нужно, чтобы и дальше держаться. – Поднёс свой раскалённый лоб к её прохладному, моментально почувствовав, как она перестала сжимать мои запястья.

– Кирилл, я не выдержу повторения прошлого. Не умру, нет, но…

Заставил её замолчать, поцеловав. Аккуратно, без напора, лишая возможности продолжить мысль.

– Поехали. – Прошептал ей в губы и посмотрел в глаза. Ещё сомневается, но с этими остатками я без труда расправлюсь в машине.

– А на чём мы поедем? – Спросила слегка замявшись.

– На чём захочешь, выбирай любую.

– Любую? Как насчёт хомяка Шмеля? – Возле этого дома собрались самые элитные иномарки этой страны, а Ника выбрала единственную развалюху. Лучше бы ей тачка Верещагина приглянулась, сопутствующих проблем было бы меньше, но я обещал любую. – Я попрошу у него ключи. – Похоже решила сгладить ситуацию, заметив что-то во мне.

– Не надо, я сам с ним договорюсь. Синяки на моём лице ведь не отобьют у тебя желания?

Эта безобидная шутка как-то странно отразилась на Нике, её настрой подугас.

– Прежде чем мы пойдём к остальным, ответь ещё на один вопрос. – Ника положила свои руки мне на грудь, пристально вглядываясь в глаза. Какой же у неё невыносимо нежный взгляд, ни одна женщина на меня никогда так не смотрела. – Только честно.

– Спрашивай.

– Девушка, с которой ты пришёл, Кристина, когда ты в последний раз занимался с ней сексом?

Странный вопрос, особенно странно, что ответ на него почему-то важен для Ники. Что ж, раз она хочет знать, отвечу.

– После твоей ссоры с Климом из-за твоего переезда из дома отца. – Ника будто что-то прикинула в уме и судя по выражению лица мой ответ её удовлетворил.

– Давненько. – Констатировала, странно улыбаясь. Совершенно не понимаю, чему она радуется, но раз мой ответ так поднял ей настроение, похоже это для неё действительно важно.

Ника вздрогнула, когда над нами взорвался первый фейерверк и подняла глаза к небу, которое постепенно заволокло блеском искр. Ей явно нравилось, а мне нравилось смотреть как сверкают её глаза.

– Сегодня. – Твёрдо пообещала, вернув взгляд на меня.

Стоило мне подумать, что никуда теперь она от меня не денется, что осталось доехать до моей квартиры, где всё украшено цветами и свечами, постель застелена нежнейшим белоснежным бельём, которое мы будем украшать следами нашего единения всю ночь, как рядом раздался взрыв. Рефлексы не подвели, я успел повалить Нику на землю и закрыть собой до того, как на нас повалились обломки. Когда шум стих приподнялся, осмотрев внимательно Нику, вроде не задело, внешних повреждений нет, только взгляд растерянный. Она привстала, сразу пройдясь руками по моим волосам, лицу, шее, груди, и удостоверившись, что я в порядке крепко обняла, а я не мог оторвать взгляд от снесённого забора, за которым тлели ошмётки, оставшиеся от моей машины.

*Виктор*.

По Нике непонятно задело её или накрыло. Задеть не должно, весь удар пришёлся на Ирбиса, накрыть тоже, замолчала и погрузилась в себя она только сев в машину. Ника не хотела уезжать без Барского и не хотела понимать причину. Села в машину только когда Ирбис на неё зарычал, чтобы слушалась и не мешала. Давно я таким бешеным его не видел. Правда, когда он провожал её, попросил потерпеть, пообещал, что как только со всем здесь разгребётся, приедет к ней, проигнорировав откровенное недовольство Шмеля и моё мнение. Я тоже надолго остаться с ней не смогу, как только отвезу Нику и отдам распоряжения по охране дома, мне нужно будет вернуться, нельзя чтобы Ирбис сцепился с Верещагиным, их нейтралитет слишком зыбок.

– Что за пиздец. – Шмель начал притормаживать, и я увидел то же, что и он: мы оказались в кольце бронированных машин. Сразу видно, что профессионалы работают, мы даже не заметили как попали в ловушку. Шмель остановился, принявшись оценивать обстановку и расстановку сил. Шансов выбраться всем нет, значит нужно бросить все силы, чтобы выбралась Ника.

Пока Шмель вооружался, пугая Нику, я присмотрелся повнимательнее и заметил знакомый силуэт в свете фар, который приближался к нашей машине в нетипичной для себя манере, спешка для Макара Гордеева никогда не была свойственна.

– Из машины никому не выходить. – Предупредил, удостоверившись, что в-первую очередь меня услышала, а самое главное поняла Ника. – Шмель. – Перевёл взгляд на него, получив утвердительный кивок. Отлично, как только я выйду из машины, он заблокирует двери. Надо бы кстати обновить автопарк, а то этот уже не соответствует необходимым требованиям безопасности, но этим я займусь позже.

Я не стал идти Гордееву навстречу, лишь отошёл чуть в сторону, на всякий случай позаботившись, чтобы наш разговор не услышали.

– Царь, ничего не спрашивай, времени нет. Я приехал за Никой.

*Ника*.

– Это вы не понимаете, каким бы совершенным ни было ваше оборудование, какими бы обширными ни были мои знания, в этом случае я не справлюсь. Чтобы он полностью восстановился нужно срочно оперировать, а не ждать пока я изучу нужный учебник.

– Просто скажи, что тебе нужно.

Макар Гордеев хочет, чтобы я сотворила чудо, но я не волшебник. Мне так и не сказали, что делали с человеком в операционной, что его теперь по частям собирать нужно. Я знаю точно, с чем справлюсь самостоятельно, но этого ничтожно мало, если не поторопиться, он навсегда останется калекой. Никакой учебник мне не поможет, зато поможет:

– Вертолёт.

Глава 55

– Ему была нужна не я, а вы, человек, который может быть любым врачом, который потребуется.

Рассматриваю знакомое лицо, убеждаясь, что за время разлуки он не изменился, но в глаза бросается усилившийся тремор, хотя даже он не помешал доктору Разумовскому спасти мужчину, ради которого, на всякий случай, предусмотрительно построили больницу, напичканную оборудованием последнего поколения, лучшими медикаментами, абсолютно всем необходимым, чтобы оказать любую помощь, но почему-то не позаботились о наличии врачей. Умело руководя моими руками и глазами, этот человек в очередной раз преподал мне бесценный урок, напомнив, что сомневаться нельзя, что каждое действие должно быть продуманным и взвешенным. Благодаря исключительно ему, а не мне, мужчина в палате вернётся к полноценной жизни, если конечно ему не повредили психику. Не представляю, где его искромсали, задавать вопросы об этом мне запретили, как и брать с собой телефон и Шмеля, который психанул, когда понял, что меня увезут без сопровождения. Да и не было времени на вопросы, как только Виктор пересадил меня в машину Гордеева, сказав, что так надо, началась подготовка к операции. Мне сунули в руки планшет, на который передавали данные о состоянии и показателях пострадавшего, характере его травм, а я выстраивая ход своих действий натыкалась на медицинский тупик. Окончательно я осознала, что не справлюсь, когда увидела его взгляд, в котором читалось, что он хочет, чтобы его мучения прекратились, а по вискам медленно скатывались кровавые слёзы. Человека, который не хочет бороться за жизнь, мне спасти было не по силам, на такое способен только тот, кому всё равно на подобное нежелание бороться, который будет делать то, что должен, несмотря ни на что, который одержим жаждой победы.

– Как Макар Гордеев узнал, что я выведу его на вас?

Как я догадалась, что это правильный вопрос? Всё до абсурда просто. Когда я назвала место куда нужно лететь, Макар при мне сделал всего один звонок, и отдал распоряжение отправить за Разумовским ближайший из подготовленных вертолётов. Мне же даже не позволили позвонить доктору, чтобы объяснить зачем его потревожат. Судя по времени полёта, подготовленный вертолёт был совсем рядом с деревней, где осел мой учитель.

– Не хочешь отдохнуть? Ты почти трое суток на ногах. – Похоже не готов к моим расспросам, как и я к его. Время для них не подходящее, но я хочу получить часть ответов именно сейчас, пока для меня не подготовили красивую, а самое главное щадящую историю. Правду хочу, а ещё, чтобы доктор понял, что не нужно меня больше беречь.

– Вы тоже.

Уголки губ доктора Разумовского слегка дёрнулись в подобии ухмылки, и он наконец посмотрел на меня внимательно, как это принято после долгой разлуки. На улице темно и зябко, мы оба до сих пор в медицинской одежде в которой оперировали, и которая дополнительно холодит своей влажностью, но всё это привычно, до неприятной радости, что всё снова повторилось, потому что всё снова останется в тайне.

– Теперь ты больше похожа на врача, тон соответствующий, взгляд твёрдый, ход мыслей правильный.

– Спасибо за похвалы, но это у вас не пройдёт. Мне ваши пряники попробовать не довелось когда их так сильно хотелось, а теперь поздно предлагать мне зачерствевший продукт. Вы прекрасно понимаете, что сама я бы его не вытянула.

– Ты хорошо справилась.

Отвернулся, снова не смотрит на меня, что-то обдумывает, куря не затягиваясь, хорошо, если не то, как я во всё это вляпалась.