Запрет на прошлое

Мое сердце бьется в ускоренном темпе, по телу разливаются приятные ощущения, тепло внизу живота превращается в пламя. Я оттягиваю его боксеры, и моя рука обхватывает эрегированный член. Дан шипит, кусает меня за шею, одну руку подкладывает под мои ягодицы, другой отводит мою ногу в сторону и сдвигает трусики в бок. Двумя пальцами проникает в теплое местечко, лаская набухший клитор. Я запускаю руки в его волосы и сжимаю их, мое тело непроизвольно выгибается, чтобы через мгновение расслабиться в невероятном экстазе. В этот момент Дан довольно грубо хватает меня за руки и высвобождается из моих объятий. Я тянусь к нему, но он мотает головой, вскакивает на ноги, и отворачивается от меня.

– Дан, что случилось? – я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить дыхание и учащенный пульс, сбившийся при возбуждении. – Дан, – снова зову я, упершись глазами в его спину. Он резко оборачивается и осуждающе смотрит на меня.

– Ариане, ты действительно не понимаешь, чем он кормил тебя? – он почти вплотную подходит ко мне, и пристально смотрит мне в глаза.

– Ты сейчас это серьезно? – я разочарованно выдыхаю. – Это было какое-то тараканье молоко, богатое белком и… так далее. Я никогда о таком не слышала, но, если честно, тогда мне было все равно, чем он кормил меня. Я соглашусь с утверждением, что тараканы мерзкие и отвратительные создания, однако, благодаря им я выжила. Я была настолько голодна и слаба, что забыла об отвращении к этим усатым насекомым. Мною владело только одно желание: вернуться к тебе.

Я вдруг замечаю на его губах едва заметную ухмылку, и возмущенно смотрю на него. Там, в глубине каменного мешка, нам с Никитой было совсем не до смеха. Почему Дан так себя ведет? Он не понимает, что я могла остаться там навсегда?

Проходит минута, и в моей голове что-то щелкает, пазл складывается в ясную простую картинку.

– Что??!! – у меня широко раскрываются глаза. – Нет, это не так, – я мотаю головой, отталкиваю от себя Дана и отхожу на шаг от него. – Нет-нет. О, боже!

Сначала я была поражена открывшейся правдой и поступком Никиты, потом поведением Дана, точнее, его отношением ко мне. Теперь мне стало все понятно.

– Я думала, что тебя отталкивает мой ужасный вид, а здесь, оказывается, совсем другое. Ты не можешь переступить через «чужую грязь», спасшую мне жизнь. А как же твое обещание любить меня в горе и в радости? Дан, что с тобой? За что ты так со мной? Мы с Никитой обследовали каждый сантиметр проклятой пещеры и не нашли ни одного насекомого. Ни одного. Пещера мертва, в ней нет даже воды. Это ловушка не только для людей, но и для ползающих, плавающих, летающих созданий. Мы умирали, и я позволила Никите пить мою кровь. Но для меня не было еды. Никита пытался влить в меня свою кровь, но мой организм отказался наотрез от такого питания. Меня выворачивало наизнанку, трясло, как в лихорадке и ему пришлось оставить эту затею.

– А вот другое твой организм с удовольствием принял. Но было бы лучше, если бы ты пила его кровь, – он со злостью и презрением поддел воду ногой.

– Дан, что ты говоришь? Ты это серьезно? Я почти умирала, когда он принес мне так называемое «молоко», и я поверила в удачу. Я же не знала. Я не знала! Да, говори уже прямо, что ты разочарован в том, что я выжила, – судорожно сглотнув, я рукой схватилась за горло, пытаясь подавить спазм душевной боли. Мне становится не по себе от его презрительного взгляда.

– Никита пытался спасти меня, и он спас меня, причем не единожды.

– Спасал и целовал.

– В отличие от тебя, он пытался облегчить мои страдания. Ты просто не понимаешь, через что нам пришлось пройти. Не понимаешь.

– Ну, и оставались бы там навсегда, – зло шипит он. – И все же это мы спасли вас. Кстати, надеюсь, ты не будешь против, если мне придется облегчить страдания какой-нибудь прекрасной незнакомки. Мало ли… В жизни всякое случается.