Запрети мне…

– Я поеду, если ты расскажешь мне, что происходит между тобой и твоим отцом.

Почти уверена, что он сейчас взбесится. Но наша игра затянулась, а я всё ещё не знаю, на что именно подписалась. Успела понять, как себя вести в присутствии Одинцова, как стоять, что говорить... Но не понимаю, для чего Матвею это нужно. И пока я не понимаю, смело могу отказаться от этой затеи.

– По-моему, я плачу за то, чтобы ты не задавала вопросов, – сухо парирует парень.

– А по-моему, я ещё ни копейки не получила, – бью той же монетой.

– Ох, тебе нужен аванс? – хмыкает он с сарказмом. – Не вопрос. Завтра ты его получишь.

Он говорит с таким пренебрежением... Словно уже купил меня и мою жизнь. Будто может заплатить – и я превращусь в безвольную куклу.

Вскакиваю. От обиды начинает щипать в глазах.

– Сядь, – Матвей рывком усаживает меня обратно. – Давай без сцен, крошка, – говорит с притворной нежностью. – Так и быть, я объясню, что к чему, но чуть позже.

Начинается фильм, и парень сосредотачивается на его просмотре. Но всё ещё крепко держит меня за руку, не позволяя дёрнуться...

Так проходит весь сеанс. Мы молча смотрим фильм, но позже я не смогу сказать, о чём именно он был, потому что мало что запоминаю. Все мои мысли занимают отец и сын Одинцовы.

Однажды его отец спас меня, а теперь в моих силах отдать ему дань и попробовать помирить с сыном, раз уж сама судьба свела нас вместе...

– Прости, – говорит Матвей, когда оказываемся в машине. – Иногда ты просто лезешь не в своё дело.

– Это дело стало моим, когда я согласилась на ложь по отношению к одному из самых влиятельных людей в городе, – на этот раз я не собираюсь отмалчиваться. – Если твой отец поймёт, что я его обманываю... – голос предательски дрожит, не позволяя закончить фразу. Хотя добавлять что-либо и не требуется.

Никто не связывается с Одинцовым.

– Мой отец – ничтожество! – выплёвывает Матвей со злостью. Заводит мотор, отъезжает от кинотеатра и, уставившись на дорогу, с яростью добавляет: – Он решил, что может распоряжаться моей жизнью... Что ж... У него это не получится!

– Как именно? Чего он от тебя хочет?

– Решил отослать в Штаты, – выплёвывает парень. – Якобы там у него для меня запланировано будущее. А мой дом здесь! Мои друзья, увлечения... Всё!

О, Боже! Так вот в чём дело!

– Но на самом деле, – продолжает Матвей, – он просто хочет, чтобы я не путался под ногами. Не мешал ему выстраивать собственную личную жизнь. Без меня ему не придётся притворяться, что моя мать для него что-то значила.

– А твоя мама... она?..

– Да! Она умерла. По его вине, кстати.

Этого не может быть... Наверняка в Матвее играют какие-то детские обиды или что-то в этом роде.

– Давно? – спрашиваю с участием.

Парень знает, что я сирота, и, возможно, откроется мне чуточку больше, раз уж он тоже в некотором роде сирота.

– Десять лет назад, – отвечает Матвей ровным голосом.

Больше ничего не говорит, и в салоне повисает давящая тишина.

Мне его жаль. И его отца тоже жаль, потому что между ними возникло такое непонимание. Возможно, в моих силах что-то изменить...

– Ты считаешь, что он не отправит тебя в Штаты, если ты приведёшь домой беременную невесту? – пальцами рисую в воздухе кавычки.

– Не сможет он затушить эту тему, – усмехается Матвей. – Ведь о твоей беременности мы сообщим во всеуслышание! Известный всем Одинцов славится своей честью и достоинством. Общество ждёт от него правильных поступков. А что может быть правильнее, чем помощь отпрыску во имя собственного внука?

– Пусть так, но рано или поздно легенда рассеется, потому что как минимум мой живот не будет расти. И тебе придётся в конце концов признаться во лжи. Тогда он всё равно отправит тебя в Штаты.

О том, что будет со мной, я не говорю. Наверняка Одинцов сделает так, что мне придётся с позором бежать из города.

– Да, ты права, – негромко отзывается Матвей. – Рано или поздно отец узнает правду... Или не узнает, потому что ты могла бы на самом деле от меня забеременеть. По-моему, это выход! Выход для нас обоих!

Глава 5. Свидание третье, часть вторая

Матвей не выглядит злым и раздосадованным. Наоборот, к нему, кажется, вернулась прежняя лёгкость. Но говоря вроде бы в шутку, он одаривает меня таким взглядом, что ставит под сомнение кажущуюся беззаботность.

Мне становится нечем дышать. Наверное, именно сейчас я понимаю, на что действительно подписалась и с каким опасным парнем имею дело. О потенциальной  опасности его отца и говорить не приходится...

– Подумай об этом, Мира, – поигрывает бровями парень. – Ты получишь жизнь в достатке. У тебя будет всё, чего ты была лишена: дом, машина, деньги... А я получу возможность принимать самостоятельные решения. Все будут счастливы.

– Это сложно назвать счастьем, – отзываюсь бесцветно. – Брак и рождение детей... Всё это я планирую лишь по любви.

– Чушь! – отбривает Матвей. – Любовь – это просто слово из шести букв, не больше. Эти шесть букв не обеспечат твоё будущее.

– Но ты же не любишь меня! – мой голос срывается на писк.

– И ты тоже можешь не любить меня, – он пожимает плечами. – Возможно, я даже позволю тебе небольшие интрижки на стороне, чтобы ты чувствовала себя желанной.

Мне становится тошно. Как в этом двадцатилетнем парне помещается столько цинизма?

– Я не пойду на это, – отрезаю, делая свой голос строгим. – Согласна на игру, готова притвориться твоей невестой, но на этом всё. Ты получишь отсрочку, а дальше сам думай, как получить амнистию!

– Как хочешь, – сухо бросает парень. – Значит, навсегда останешься нищенкой.

Отвернувшись к окну, смаргиваю навернувшиеся на глаза слёзы. Рука Матвея тут же ложится на мою коленку.

– Маленькая... Обидчивая... Ранимая. Тебе будет сложно жить в этом большом мире, Мира.

Скидываю его руку, и он тут же сжимает её в кулак, неистово стискивая до хруста в пальцах.

– Постарайся не проявлять чрезмерную строптивость в компании моих друзей, – говорит Матвей со сталью в голосе. – Будь послушной, поняла?

Я киваю, не глядя на него. Мне всё ещё жаль парня, потому что... Потому что он одинок. Вижу, что одинок. Наверное, даже себя в нём вижу.

Через двадцать минут мы прибываем на место. Большое мрачное здание в каком-то глухом районе очень слабо напоминает клуб для золотой молодёжи, и я не решаюсь выйти из машины. Матвей открывает для меня дверь и подаёт руку.

– Пойдём, крошка. Тебе понравится.