В огне революции: Мария Спиридоновна, Лариса Рейснер

Товарищи с воли передавали каторжанам, что революционные преобразования неизбежны, поскольку осталось множество проблем, нерешенных и после революции 1905 года, появилась масса новых причин для недовольства: поражение на фронтах, голод, разруха, политическое бесправие, спад авторитета самодержавной власти и ее неспособность провести реформы. И хотя задачи буржуазно-демократического преобразования страны, поставленные Первой русской революцией, решены не были, ее уроки стали политической школой для всех партий и классов и явились важной предпосылкой новой революции.

Все произошло стремительно. В начале 1917 года перебои с поставками продовольствия в крупные города России усилились, а к середине февраля из-за нехватки хлеба и роста цен начались массовые забастовки рабочих. В армии русские солдаты, которые в массе своей были крестьянами, массово прибегали к самоувечению – стреляли себе в ногу, в руку, чтобы поскорее покинуть фронт и оказаться в родной деревне.

Приближенные Николая II предупреждали его о революционной ситуации, однако монарх упорно не желал видеть этой опасности, надеясь на милость Провидения.

Число бастующих росло с каждым днем. К рабочим присоединились студенты, служащие, ремесленники, а также крестьяне, требовавшие обещанного передела земли. За несколько дней волна забастовок захлестнула Петроград, Москву и другие города. Расстрелы и аресты уже не могли остановить революционный подъем. С каждым днем ситуация все более обострялась, принимая необратимый характер. В Петрограде вспыхнули хлебные бунты – толпы людей громили хлебные магазины, а 23 февраля началась всеобщая забастовка рабочих Петрограда. Первыми вышли на улицы женщины-работницы с лозунгами „Хлеба!“, „Долой войну!“, „Верните наших мужей!“, „Долой самодержавие!“ Их поддержали рабочие крупнейшего в городе Путиловского завода, затем других заводов и фабрик.

Политическая демонстрация положила начало восстанию.

Правительственные войска были приведены в боевую готовность, Петроград превратился в военный лагерь. Массовый переход солдат на сторону восставших предопределил исход борьбы. Революционные солдаты заняли важнейшие пункты города и правительственные здания. На следующий день правительство было низложено.

Позднее бывший министр иностранных дел Временного правительства П.Н. Милюков вспоминал: „Вмешательство Государственной думы дало уличному и военному движению центр, дало ему знамя и лозунг и тем превратило восстание в революцию, которая кончилась свержением старого режима и династии“.

Все эти события имели стихийный характер: ни одна политическая партия не проявила себя организатором и руководителем революции, заставшей их врасплох. Лев Троцкий отмечал, что февральское восстание не было организованным: „Никто заранее не намечал путей переворота, никто сверху не призывал к восстанию. Накопившееся в течение годов возмущение прорвалось наружу в значительной мере неожиданно для самих масс“. По образцу 1905 года был образован Совет рабочих депутатов. 27 февраля представители рабочих групп, а также группа думских депутатов и представителей левой интеллигенции собрались в Таврическом дворце и объявили о создании Временного исполнительного комитета Петроградского совета депутатов трудящихся. Комитет обратился с призывом немедленно выбрать депутатов в Совет – по одному депутату от 1 тысячи рабочих, и по одному – от роты солдат. Было избрано 250 депутатов, которые собрались в Таврическом дворце. Они в свою очередь избрали Исполнительный комитет Совета, председателем которого стал меньшевик Н.С. Чхеидзе, а его заместителями трудовик А.Ф. Керенский и меньшевик М.И. Скобелев. Большинство в Исполнительном комитете и в самом Совете принадлежало меньшевикам и эсерам – в то время самым многочисленным и влиятельным левым партиям. Временный комитет Государственной думы, взявший на себя инициативу „восстановления государственного и общественного порядка“, сформировал Временное правительство. Его власть была установлена в Москве 1 марта, а в течение месяца – уже по всей стране.

Конституционно-демократическая партия (кадеты), или Партия народной свободы представляла левый фланг российского либерализма. Кадетов уважительно называли „профессорской партией“, имея в виду высокий образовательный и культурный уровень рядовых членов и созвездие имен в руководстве партии. Преобладание юристов определяло правовые основы их программы. Кадеты предложили либеральный вариант решения коренных вопросов российской действительности. Однако этот вариант оказался одинаково неприемлемым и для правых, и для левых.

Семь министерских постов, причем наиболее важных, оказалась в руках кадетов, 3 – получили октябристы и 2 – представители других партий. Это был „звездный час“ кадетов, которые на короткое время (на два месяца) оказались у власти. Временное правительство объявило себя на переходный период (до созыва Учредительного собрания) верховной законодательной и исполнительной властью в стране. Однако образовалось не имеющее аналогов в истории двоевластие, которое еще больше раскололо российское общество.

Официальная власть была в руках Временного правительства, но реальная принадлежала Петроградскому Совету, контролировавшему войска, железные дороги, почту и телеграф. Вопреки позднейшим заявлениям большевиков, ведущей роли в революционной деятельности в период 1905–1914 годов они не играли, ни по численности, ни по значительности. Даже к началу Первой мировой войны Петербургская организация большевиков насчитывала всего 500 членов. К лету 1915 ситуация почти не изменилась – 500–550 человек. Только к 1917 году численность столичной большевистской организации достигла 3 000 человек, да и то за счет массового возвращения нелегалов из эмиграции. В Москве, куда нелегалы не стремились, к 1917 году было всего 600 большевиков. Причем большинство „выразителей чаяний рабочего класса“, включая Ленина, рабочими никогда не были, довольно смутно представляя себе жизнь пролетариата по трудам Маркса, не имевшим никакого отношения к России.

Сначала в составе Временного исполкома Совета рабочих депутатов большевиков[7 - „Бессмысленное, уродливое слово, – с горечью замечал Ленин о стихийно сложившимся термине „большевик“, – не выражающее абсолютно ничего, кроме того чисто случайного обстоятельства, что на съезде 1903 года мы имели большинство“.] не было. Потом они появились, и их количество возрастало. Прямых связей между находившимся в Цюрихе Лениным и большевистскими организациями в России практически не существовало, поэтому об эффективной координации партийной политики не могло быть и речи.

В первое время Временное правительство и Петроградский Совет действовали совместно и даже проводили свои заседания в одном здании – Таврическом дворце, который превратился тогда в центр политической жизни страны. Но разногласия нарастали.

2 марта император Николай II отрекся от престола. Завершилась история династии Романовых, триста лет правивших Россией.

Новая власть провозгласила политические права и свободы, в том числе слова, собраний, печати и манифестаций. Рабочие получили право на восстановление демократических организаций, запрещенных в годы войны, создание профсоюзов, фабрично-заводских комитетов. Были отменены сословные, национальные и религиозные ограничения, смертная казнь, военно-полевые суды; вводился восьмичасовой рабочий день, объявлялась политическая амнистия.

3 марта 1917 года, в день отказа Великого князя Михаила взойти на престол, 33-х летняя заключенная Мария Спиридонова была освобождена по распоряжению Александра Фёдоровича Керенского, ставшего в первом составе Временного правительства министром юстиции, и вышла на свободу.

Маруся в меняющемся мире

Спиридонова и еще несколько отчаянных каторжанок, не дожидаясь лучших времен, без денег и не зная политической обстановки, помчались в страшный мороз по разбитым дорогам из Акатуя в Читу. Здесь уже несколько лет вместе с матерью жила и работала в детском саду, организованном для детей солдаток, Ирина Каховская.

Через долгих одиннадцать лет Мария, не только не изменившая, но и углубившая в тюрьме и на каторге свои радикальные взгляды, снова окунулась в революционную борьбу. Она вместе с Ириной Каховской и Фанни Каплан приняла участие в создании в Чите „с нуля“ эсеровского комитета, стоявшего на позициях интернационализма и максимализма. Всю весну она работала в Читинском совете рабочих и солдатских депутатов. 13 мая пламенной речью Спиридонова сумела убедить исполком Читинского Совета принять решение о ликвидации твердыни прежнего порядка – Нерчинской каторги.

В это время левые эсеры – радикальное крыло партии эсеров – составляли с кадетами и правыми эсерами довольно сильную коалицию. К лету 1917 только в партии левых эсеров было около 1 миллиона человек, объединённых в 436 организаций в 62 губерниях, на флотах и на фронтах действующей армии. В конце своей жизни социолог с мировым именем Питирим Сорокин так объяснял свой юношеский выбор в пользу эсеров: „В противоположность социал-демократам эсеры претендовали на роль партии всех трудящихся классов – крестьян, рабочих и интеллигенции. <…>

Они особо подчеркивали роль творческих идей, волеизъявления, „борьбы за индивидуальность“ против „борьбы за существование“, значимость неэкономических факторов, детерминирующих социальные процессы и человеческое поведение“. И не случаен успех ученых, испытавших влияние народнических идей, – Николая Кондратьева, Александра Чаянова, Питирима Сорокина, Александра Челинцева и др.

Местные партийные ячейки большевиков в это время были или очень слабы, или вообще не сформированы, а большинство лидеров находились в эмиграции, тюрьме или ссылке. Так, Ленин и Зиновьев пребывали в Цюрихе, Бухарин и Троцкий – в Нью-Йорке, а Сталин, Свердлов и Каменев – отбывали срок в Сибири. В Петрограде руководство небольшой по численности партийной организацией большевиков осуществляло Русское бюро ЦК РСДРП(б), в состав которого входили Шляпников, Молотов и Залуцкий.

Политические преобразования позволили выйти на арену легальной деятельности различным силам – анархистам, максималистам, а также ряду национальных партий. Грань между „правыми“ и „левыми“ выглядела достаточно чёткой в дореволюционной России, где „правыми“ считались защитники традиционных ценностей – монархии, православной веры и национальной культуры, а „левыми“, соответственно, их противники с той или иной степенью радикальности. Либералы – октябристы и кадеты – занимали место „центра“. Крушение монархии привело к быстрому исчезновению монархических партий, и либералы неожиданно для себя заняли крайний правый фланг. В этом раскладе эсеры оказались самыми левыми.

В столицу потянулись все изгнанники.

В марте 1917 года в Петроград из Сибири была возвращена Екатерина Константиновна Брешко-Брешковская. Ей уже исполнилось семьдесят три года. Февральская революция мгновенно превратила ее из преступницы в национальную героиню. Возвращение из ссылки в Питер стало триумфальным: шикарный салон-вагон, оркестры на перронах по всему маршруту следования поезда, митинги, речи, цветы. По распоряжению Керенского ее поселили в царских покоях Зимнего дворца. Министры Временного правительства кланялись ей в ноги. Именно тогда за ней закрепилось прозвище – „бабушка русской революции“.Удивляло количество людей, посещающих Брешковскую в Зимнем дворце ежедневно. Кажется, что все политические ссыльные, вернувшиеся из Сибири, хотели с ней встретиться и перемолвиться хотя бы словом. „Если ты нравишься Брешковской, ты настоящий революционер“, – говорили о ней современники.

3 апреля после проезда через Германию в пломбированном вагоне в Петроград прибыл Ленин. Большевики организовали своему вождю триумфальный прием. Это позволила не только продемонстрировать популярность Ленина в массах и тем самым сгладить неизбежную критику в его адрес по поводу проезда по территории враждебной Германии, но и дать Ленину возможность оценить влияние большевиков в столице. Умнейшая и очень острая писательница Зинаида Гиппиус, очевидец событий, рассказывала в дневнике: „Встреча была помпезная, с прожекторами. Но… он приехал через Германию. Немцы набрали целую кучу таких „вредных“ тришек, дали целый поезд, запломбировали его (чтоб дух на немецкую землю не прошел) и отправили нам: получайте. Ленин немедленно, в тот же вечер, задействовал: объявил, что отрекается от социал-демократии (даже большевизма), а называет себя отныне „социал-коммунистом“.

8 апреля вместе с Б.В. Савинковым и Н.Д. Авксентьевым в Петроград из Франции через Великобританию вернулся еще один революционный деятель – лидер и главный идеолог эсеров Виктор Михайлович Чернов. Яркий публицист, экономист и философ, литературный критик, умный и высокообразованный политик, он представлял исключительно колоритную фигуру в истории общественной мысли и революционного движения России. По мнению Чернова социалисты не должны создавать себе кумира ни из одного трудящегося класса, в том числе пролетариата, а социалистическая партия не должна отождествляться с пролетарской партией; марксистский социализм не годится для аграрной страны, поскольку отводит крестьянам, деревне лишь роль придатка, и игнорирует трудящихся, не занятых в индустрии. Этот социализм рассматривал капитализм как „друго-врага“ или „врага-друга пролетариата“, так как пролетариат заинтересован в развитии и процветании капитализма. Чернов рассчитывал поднять уровень жизни и престиж крестьянства на должную высоту. Европейский мыслитель, глубоко прочувствовавший европейскую социалистическую парадигму, он надеялся повернуть на этот путь и Россию. В речи на Финляндском вокзале Чернов призвал к объединению всех народнических групп и партий. Он тоже выступал с броневика, и его встречало не меньше, а, пожалуй, больше сторонников, чем Ленина.

До весны 1917 года влияние большевиков в России было незначительным. Как вспоминал Ленин, в апреле 1917 года, когда он вернулся в Россию из эмиграции, у него было только два верных соратника „Надя (Крупская) и Зиновьев“. Но с этого времени, хотя не легко и не просто, большевики во главе с В.И. Лениным стали упорно и целеустремленно продвигаться к захвату власти.

Мария Спиридонова обладала слишком большим и весьма нелегко доставшимся авторитетом, чтобы в это время бурных перемен похоронить себя в таежной глуши. 31 мая она вместе с Анастасией Биценко прибыла в Москву в качестве делегата от Забайкальской области на 3-й съезд Партии социал-революционеров (ПСР), на котором женщин избрали в почётный президиум. Тем самым Маруся вернулась на историческую сцену и вошла в Северный комитет ПСР, в котором преобладали сторонники углубления революции. Правда, у эсеров уже имелись признанные вожди, В.М. Чернов и Н.Д. Аксентьев. Самое непримиримое отношение к большевикам было у Аксентьева, который говорил, что большевизм – это абсолютное метафизическое зло, потому что они не способны к демократической эволюции. Между ними и Спиридоновой началась скрытая борьба за первенство. По-видимому, Маруся трудно искала в партии и в разворачивающихся событиях свое место, принадлежавшее ей, как она считала, по праву. Наверное, ей тогда казалось, что жизнь только начинается, что идеалы становятся реальностью, что наступило „второе пришествие“.

Но в действительности оказалось, что это был всего лишь второй акт трагедии.

Прежде всего, повзрослевшая, выработавшая и выстрадавшая свои убеждения революционерка должна была разобраться в ситуации. Биографические исследования общими словами упоминают, что она активно работала в Петроградской организации, выступала с агитационными речами о прекращении мировой войны, передаче земли крестьянам, а власти – Советам в воинских частях и среди рабочих. Современников поражал контраст между ее внешностью и характером выступлений. „Она худенькая и маленькая, как Вера Фигнер. Простенькое лицо ее прелестно, как хорошая подробность настоящей России. Только она рано подсыхает, и ее интернационализм, и пенсне на носу, и желтеющее лицо – все это как первая черная голая ветка деревьев, когда осенью с них опадает листва“, – отмечал современник.

В Петрограде Маруся встретилась со своим несостоявшимся суженым Владимиром Вольским, который в свое время отнесся к ней с особым сочувствием и одновременно брезгливостью. Они, хотя и принадлежали к одной партии, оказались настолько разными людьми, что даже не нашли общих тем для разговора.

И Чернов, и Спиридонова активно искали в этом поминутно меняющемся политическом мире союзников.

Постепенно к Марусе возвращалась известность. Эта „бледная женщина в очках, с гладко причесанными волосами, похожая на учительницу из Новой Англии“, по свидетельству американского журналиста Джона Рида, автора знаменитой книги „Десять дней, которые потрясли мир“, была в 1917 году „самой популярной и влиятельной женщиной в России“. Ему вторил другой поэт, предположительно Б. Пастернак:

По всей земле осипшим морем грусти,
Дымясь, гремел и стлался слух о ней,
Марусе тихих русских захолустий,
Поколебавшей землю в десять дней.

Революционное прошлое, чудовищные издевательства бесчеловечной царской полиции, долгие годы тюрьмы и каторги, обеспечили ей в народе престиж, почти равный тому, каким обладал Ленин. Ее политический взлет был обусловлен как репутацией „страдалицы“ и „народной заступницы“, так и тем, что благодаря популистским выступлениям, она смогла получить известность эмоционального оратора, публициста и политического деятеля, отстаивающего крестьянские интересы. Когда она выступала, в голосе звучали истерические нотки, но в те годы такой накал страстей казался естественным.

Крайне аскетический и строгий облик революционерки усиливал убедительность ее выступлений. На сохранившихся кадрах кинохроники у нее милое, очень женственное лицо, на ней скромное закрытое платье с защипами на лифе и круглым воротничком; вокруг головы закручена толстая коса. Революционные газеты называли ее „эсеровской богородицей“, а многие современники считали либо „блаженной“, либо „неистовой“.

Поэты снова принялись за ее прославление. Пастернак еще раз упомянул Спиридонову в своём романе в стихах „Спекторский"::

Жанна д'Арк из сибирских колодниц,
Каторжанка в вождях, ты из тех,
Что бросались в житейский колодец,
Не успев соразмерить разбег.

    Стихотворения и поэмы: В 2-х т. I 1. Л., 1990
Сергей Есенин, находившийся под сильным влиянием своей жены, красавицы левой эсерки Зинаиды Райх, вступил в партию социал-революционеров. Сыграло роль глубокое впечатление от юношески-отчаянного покушения Марии Спиридоновой и ее теперешней одержимости. В поэме „Емельян Пугачёв“ очевидна реминисценция ее поступка:

"Все, что отдал я за свободу черни,
Я хотел бы вернуть и поверить снова,
Что вот эту луну,
Как керосиновую лампу в час вечерний,
Зажигает фонарщик из города Тамбова"

Осип Мандельштам, увлекшись революцией, намеревался поступить в боевую организацию эсеров.

К осени в Петроград из Черниговской губернии, где она работала среди крестьян в качестве партийного пропагандиста и организатора, приехала Александра Измаилович, подруга Спиридоновой и душевно близкий ей человек. Теперь Маруся чувствовала себя более уверенно, дружеская поддержка Сани обеспечивала ей тыл и помогала в политической деятельности. Измаилович, тоже имевшая богатое террористическое прошлое, активно включилась в революцию. Она почти всегда находилась рядом с Марусей и занимала довольно престижное место в левоэсеровской фракции.

Однако долгое отсутствие Марии работало против нее. В самом деле, она перенесла величайшие муки, являлась символом стойкости и непримиримости, но теперь, чтобы проводить и защищать политику своей партии, требовались иные качества. Кандидатура Спиридоновой выдвигалась при выборах в ЦК ПСР, но необходимого количества голосов не набрала.

Как уже говорилось, Февральская революция стала для всех российских революционных партий неожиданностью. Поскольку события развивались спонтанно, помимо организационных вопросов насущными являлись такие неотложные проблемы, как формирование позиции в отношении Временного правительства и дальнейшего участия России в войне. Правительство не располагало какой-либо реальной властью, и его распоряжения осуществлялись лишь в тех пределах, которые допускал Совет рабочих и солдатских депутатов (Петросовет). В армии и на флоте Временное правительство опиралось на традиционное командование, Петросовет – на солдатские и матросские комитеты. И пока не было хотя бы относительного единства, ни одна из политических задач не могла быть решена.